Дороти Уннак - История Рай-авеню

• Название: История Рай-авеню
• Автор: Дороти Уннак
• Издательство: Русич
• Жанр: Современная проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-234-8

Действие этого психологического детектива развивается в Нью-Йорке, Голливуде, Европе, Ватикане, Африке и Израиле. Роман изобилует захватывающими эпизодами из жизни высокопоставленных политиков, нью-йоркской богемы, звезд Голливуда. Герои книги — известный режиссер, прославившийся в Америке и Европе, сенатор, имеющий шансы стать президентом США, посол Израиля при ООН, епископ, мечтающий стать папой. Все они связаны одной тайной: преступлением, которое совершили в детстве.

Писательница Дороти Уннак в прошлом работала в полиции.

---

— А как вы познакомились с вашим «стариком»? Это меня всегда интересовало. Почему вы не вышли замуж за какого-нибудь молодого человека? Боже, вы могли бы стать замечательной матерью. Я всегда так любила вас, даже больше, чем свою…

— Нет, не говори ничего о своей матери. Ей тоже досталось. Одни дети чего стоят. Старший сын Фрэнк умер в день родов, а твоя сестра Морин в десять месяцев. А потом Джеймс и Эдвард…

— Но потом она не беременела в течение четырех лет.

Тетя улыбнулась:

— Ты думаешь, только вы, современные женщины, знаете как избегать беременности?

— Вы хотите сказать, что моя мать делала аборт? Я в это не верю.

Тетя пожала плечами:

— Поверь. И она была не единственной женщиной, которая прибегала к такому средству. А я не помогала твоей матери ни в чем. Бросила школу и отказалась от должности секретарши в одном учреждении, куда пытался устроить меня твой отец.

— Помню, когда мать решила, что я должна поступить на курсы стенографии и машинописи, я закатила истерику, и она сказала, что я такая же сумасбродка, как и моя тетя Катерина. Я так гордилась этим.

— Ах, дорогая, у нее было столько забот. Мы с ней, конечно, ссорились, но, когда я оказалась в беде, она сразу же пришла на помощь. Я залетела, когда мне было семнадцать, и даже не знала толком, от какого пария. Я была так глупа тогда. Если бы твой отец узнал про это, он убил бы меня. Он, наверное, прикончил бы еще и нескольких ребят, с которыми я гуляла. Я хотела сама все уладить и обратилась к одному «мяснику».

Меган сжала зубы.

— И что же случилось?

— Случилось то, что твоей матери пришлось везти меня среди ночи в больницу. Я истекала кровью и думала, что умру. В семнадцать лет мне сделали хистеректомию. Представляешь, когда родилась ты, то была так похожа на меня, что у меня появилось чувство, будто я родилась заново. Я так любила тебя. С тех пор я уже не могла иметь детей.

— Но вы с мамой, конечно же, должны были все рассказать отцу.

— Твоя мать сказала ему, что у меня просто была какая-то женская болезнь, и он не задавал вопросов.

— Но как вы сблизились со «стариком»?

— Забавно, что все называли его именно так — «старик». Ну, я начала учиться стенографии и машинописи, а потом устроилась на работу в одной, компании. Эта компания принадлежала «старику». Когда разразилась война, компания получила заказы на пошив формы для военнослужащих и очень расширилась. На нее работало много людей. Я очень быстро продвигалась по службе и вскоре стала помощницей у одного начальника. А как раз секретарша «старика» заболела гриппом, а ему потребовалась срочно машинистка, которой оказалась я. Я тогда была красивой, рыжеволосой ирландочкой, к тому же очень неглупой. Он повысил мне зарплату.

А после войны у «старика» случился сердечный приступ. Он чуть не умер, но он был крепким мужиком, настоящим борцом, и даже не подумал о том, чтобы передать компанию сыновьям. Эти парни были настоящими болванами, несмотря на то, что учились в Гарварде.[18] Они прислали за мной автомобиль, на котором меня привезли прямо из Бронкса в его поместье, в Вестшестере. Его жена, очень милая леди, сама предложила мне пожить у них. Я могла бы прямо там делать свою работу, а в контору меня бы отвозили на лимузине. Это был великолепный дом. Мне отвели прекрасную комнату. У них имелась библиотека, много книг. Я могла читать все, что хотела. Это у тебя от меня, Меган, твоя любовь к книгам. А потом хозяйка умерла, а я продолжала жить там и работать на него. И стала ухаживать за ним. Он жил тогда совсем один — сыновья уехали, у них были свои семьи. Когда он ушел на пенсию, я продолжала жить у него. Мы путешествовали по всему миру, и он купил себе дом во Флориде, а потом еще один в Провиденсе.

— Что ж, рада, что он позаботился о вас. Все могло бы случиться и по-другому. Его сыновья могли бы опротестовать завещание, и у вас были бы неприятности.

— О, он обо всем позаботился. У него были хорошие адвокаты. Ах, Меган, что за жизнь мы с ним прожили!

— Вы занимались с ним любовью, тетя Катерина?

— О, в каком-то смысле, да. Но есть вещи, о которых я предпочла бы не говорить, девочка.

— Вы не казались мне такой счастливой. Родственники осуждали вас, а я считала, что им не следует лезть не в свое дело. Черт, вы жили так, как хотели.

Катерина налила в обе чашки темного крепкого чая, затем взглянула на Меган. Ее глаза сияли.

— Позволь открыть мне одну тайну, Меган. Пусть об этом будем знать только мы, хорошо?

— Боже, конечно, тетя Катерина.

Лицо тети светилось, она помолодела:

— Мы страстно любили друг друга. Он был единственным мужчиной в моей жизни, которого я любила. Я прожила отличную жизнь с Альбертом Уильямом Харлоу, и все эти разговоры моих родственников о том, что я «упустила свое счастье», для меня ничего не значат.

Меган кивнула. Чего еще можно хотеть в жизни? Самое большое счастье — это любить кого-то и быть любимой.

— Я не оплакиваю его смерть. Он был гораздо старше меня и жил полной жизнью. Я пообещала ему, что буду стараться не терять интереса к жизни, как бы долго ни жила. Во мне все еще есть жизненная энергия. Я хочу еще кое-что посмотреть в этом мире. Есть люди, которых я люблю. Я еще поживу, там, во Флориде. А ты ведь будешь навещать меня, дорогая, не так ли? Ты и твой дорогой Майк, Может быть, он сделает там иллюстрации к своей новой книге. Там такие краски!

Меган кивнула и улыбнулась:

— Непременно.

И она не шутила. Они были связаны с тетей еще одним обещанием.

Часть третья

Глава 1

Уилли потер живот. Боль была невыносимой Он уже проглотил три или четыре таблетки и выпил стакан апельсинового сока, но боль не проходила.

«Вот же сука, — думал Уилли, — заболеть раком желудка в пятьдесят три года».

До прошлого года у него все было нормально Он хорошо выглядел, с помощью хирургов. Постоянно поддерживал себя в хорошей форме: был стройным и сильным. Его волосы были скорее белокурыми, чем седыми.

Когда у него обнаружили рак, он отказался от лечения. Зачем торопить события? Он протянет столько, сколько возможно, а потом при помощи укола уйдет из жизни.

Уилли было интересно знать, как отразится его смерть на его брате Мише. Он все это время содержал своего умственно отсталого братишку. За тем ухаживали всякие экономки — мыли его, регулярно меняли одежду и белье, кормили. Он жил в трехкомнатной квартире в Нью-Йорке, пока с ним не случился сердечный приступ. Ему было уже сорок лет.

Уилли в это время как раз находился в Нью-Йорке, подписывая очередной контракт. Он только взглянул на маленького человека с огромной головой и сразу же решил направить его в Фордхэмскую больницу, откуда его перевели в частную палату лучшей нью-йоркской больницы в Харкнис-Павильон.

Миша был единственный человек, который бескорыстно любил Уилли. Он никогда ни о чем не просил и радовался, если ему уделяли хоть немного внимания. Маленький Миша был похож на домашнее животное.

Уилли думал, что хоть забота о Мише зачтется ему на Страшном суде.

Чертово католическое воспитание. Все это ничего не будет значить, если он продолжит свои попытки заключать сделки с Богом. На самом деле он ни во что не верил.

Что ж, он скоро узнает, какие тайны ждут его после смерти. И даже сама эта мысль говорила о том, что в глубине души он верит.

Или нет?

Последний год в его жизни, несмотря на болезнь, был весьма замечательным. Он записывал свои воспоминания на магнитофон. Он ничего не забыл и никому ничего не простил. Припомнил даже этих сучек-монашек, которые били его и омрачали его детство.

Он вспоминал людей и события, произошедшие с ним в далеком прошлом. Воспоминания простирались до самых последних дней, когда был снят его фильм о взрослеющей девочке, за который он получил приз на Каннском фестивале. Это был его самый любимый фильм.

Уилли знал все о людях, с которыми встречался в жизни. У него была масса информаторов, которые, как пчелы мед, постоянно собирали для него сведения. У него были деньги, и он нанимал самых лучших сыщиков.

Теперь Уилли наговаривал на магнитофон все то, что знал. Он говорил о себе, о своих женах, о своих детях, о своих преступлениях и тайнах, а также о тех людях, которых знал с детства и за которыми следил всю жизнь. Теперь ему известно, что из них вышло, чего они достигли. Он знал об их общественной и частной жизни. К правде он подмешивал ложь — впоследствии трудно будет отличить одно от другого. Если он сообщает такие страшные сведения о себе, то никто не будет сомневаться в том, что факты и о других подлинны.

Наступает время, когда он рассчитается со всеми. Пусть его не будет на свете, когда разразится скандал. Ему спокойнее умирать, зная об этом. Сознание этого даже помогало бороться с болью.