Джон Френч - Чемпионы Темных Богов

• Название: Чемпионы Темных Богов
• Автор: Джон Френч
• Издательство: Кузница книг InterWorld'а
• Жанр: Эпическая фантастика
• Год: 2015

Среди бесчисленных масс последователей Богов Хаоса большая часть жаждет лишь шанса на обретение могущества и богатства во вселенной, где подобное тяжело получить, но есть среди них немногие, кто тратит свои жизни на битву во славу Богов Хаоса. Для этих служителей зов Хаоса еще сильнее. Чемпионы Хаоса обладают глубокой, истовой верой в Богов Хаоса, их поклонение абсолютно: они отдали свою жизнь и смерть Хаосу.

Тот, кто так посвятил себя Хаосу, обречен судьбе Чемпиона на службе той или иной Темной Силе, исход которой — все или ничего. Награда добившимся благосклонности Бога — невероятное могущество, наказание — полное забвение и вечное проклятие. Чтобы обрести значимость для своего Бога. Чемпионы Хаоса не остановятся перед совершением самого ужасного преступления…

Книга производства Кузницы книг InterWorld'а.

http://interworldbookforge.blogspot.ru/. Следите за новинками!

http://politvopros.blogspot.ru/ — ПВО: Политический вопрос/ответ. Блог о политике России и мира.

http://auristian.livejournal.com/ — политический блог InterWorld'а в ЖЖ.

https://vk.com/bookforge — группа Кузницы Книг ВКонтакте.

https://www.facebook.com/pages/Кузница-книг-InterWorldа/816942508355261?ref=aymt_homepage_panel — группа Кузницы книг в Facebook.

---

+Гелио Исидор+

Голос приходит ко мне из черной ночи. Я знаю это имя, но не помню почему.

Я помню огонь. Он был абсолютно белым, цвета ядра солнца. Он грянул с черного неба и преобразовал меня. Я упал на руки и колени. Земля подо мной — красная пыль, цвета ржавчины, цвета высохшей крови. Боль, более жгучая и резкая, чем любая рана, наполнила меня. Я не мог видеть; огонь сначала лишил меня глаз, потом языка, прежде чем я смог закричать. Внутри доспеха вздулись мышцы, давя на металл. Огонь горит во мне, покрывая волдырями мою кожу. Я чувствовал, как на моем теле открываются рты, тысячи ртов с острыми зубами, каждый бормочет мольбу остановить боль. Огонь прошелся по моему телу, как руки сквозь жидкую глину. Я задыхался, словно утопая в песке. Ядовитое прикосновение паники сожгло мою плоть. Я не мог дышать. Я не мог двигаться.

Все остановилось. Словно бритвой провели по памяти, жесткой линией отделили меня от всего, что было раньше.

Я ничего не чувствовал.

Я медленно встал, прах сыпется из моего доспеха. Я начинаю идти, один медленный шаг за раз. Густой туман окутывает мир. Рядом со мной двигаются другие призраки. Они неуклюжи, как ожившие статуи. Где-то вдалеке я вижу группу фигур. Золотой свет очерчивает их формы. Они стоят, словно ожидая. Я иду к ним, к свету. Я не могу вспомнить свое имя.

Воспоминание разрушается, и я медленно вращаюсь сквозь пустую тьму.

+Гелио Исидор+ Это призрачный голос, кричащий из тьмы.

Я вижу свет. Он далекий, как луна, мерцающая из-под волн. Свет становится ярче и ближе. Я поднимаюсь из тьмы. Невидимые руки тянут меня. Я чувствую пальцы, сжимающие плоть, которой у меня нет. Я пытаюсь остановиться. Я не могу. Свет становится все ярче и ярче; это солнце, от которого я не могу отвернуться.

+Гелио Исидор+ снова говорит призрачный голос. Я тону, но не могу дышать. Я стучу руками. Холодный металл обездвиживает меня. Я — вихрь праха, грохочущий в металлической коже.

+Гелио Исидор+ говорит голос, который оказывается мыслью.

Я знаю это имя.

+Гелио Исидор+

Это мое имя.

Я вижу.

Мир — движение, и огонь, и рев далеких звуков. Я стою на поле брани из прыгающего огня и тающего снега. Рядом со мной фигура человека. Он носит доспех синевы пустынного неба, а его шлем поднимается в лазурно-золотой гребень. Вокруг него трепещется шелковая мантия, хотя ветра нет. Он сияет золотым светом, наполняющим мои глаза. Он более реален, чем все остальное, что я вижу. Это его голос звал меня из моего сна; я знаю это, но не знаю почему. Он поворачивается и указывает. Я шагаю вперед. В моих руках оружие. Я вижу воина в доспехах, идущего к нам. Его доспех сер, как штормовые облака. Я стреляю. Синие следы пламени находят серого воина, и он опускается на колени, после чего загорается. Я иду вперед, рассматривая мир вокруг меня. Рядом со мной наступают другие воины в синих доспехах; мы двигаемся как один.

Ко мне движутся серые воины. Они высоки, но сутулятся из-за спешки. Я вижу топоры, мечи, и серый доспех, раскрашенный неровными узорами ярких цветов. Я вижу черные зрачки в расширенных желтых глазах. Они кричат на ходу. Я слышу их. Я понимаю их. Они кричат о мести.

Удар поражает мое плечо. Он разрезает металл доспеха, обнажая черную пустоту внутри. Я ничего не чувствую. Разрез светится; он порождает зеленых светлячков, а затем смыкается, как закрытый рот. Я поворачиваю голову. Я вижу воина, который отводит меч от другого удара. Его лицо неприкрыто, а борода влажная и красная от крови. По лицу тянется разрез от виска к щеке. Я вижу белую кость в открытых краях раны. Он в шаге от меня. Я не знаю, как он подошел так близко.

Я стреляю. Мое оружие наведено вниз, и снаряды отрывают ноги воина в пламени, которое пылает даже после его падения. Его плоть начинает гореть внутри доспеха.

Я делаю шаг вперед, ступая сквозь пламя. Я останавливаюсь. Воспоминания кружатся в темноте внутри моей кожи, скрипя как песок о бронзу. Я смотрю, как горит серый воин, как становится пеплом, становится прахом. Я знаю, это должно что-то значить, но в моей памяти только пустота, которая заглушает все остальное. Я — очертания, сохранившиеся во сне о падении, и этот момент ничего не значит.

Тёмный Принц

Свет меркнет. Мои глаза, видевшие так много, силятся разобрать слова, которые я пишу. Скоро наступит момент, когда я умру во второй и в последний раз. Я расплачусь своей душой за обладание запретными знаниями. Я говорю, что это станет моей второй смертью, и в некотором смысле так оно и есть. Ибо на три тысячи восемьдесят первый год своей жизни я умер в первый раз. Но это не стало концом. Ибо вот он я.

Меня зовут Ктесиас, в прошлом один из Тысячи Сынов, и это повествование о лжи и обмане, а также о том, почему я пережил одну смерть, лишь чтобы умереть снова. Но не я главное действующее лицо в этом рассказе, сия сомнительная честь достанется моему бывшему повелителю Ариману. Это его история, хотя я стал ее свидетелем.

И она начинается с того, что лезвия-бритвы вскрывают мне горло, и я с криком вылетаю из реальности.

Смерть — это безмолвие, место между «тут» и «там», между гулким сердцебиением и тишиной вечности. Меня окружила пустая чернота, тотальная и непроглядная. Я ощущал лишь ветер и касание сухой пыли. Я не чувствовал ни тела, ни лица, ни тяжести мышц и боли костей в руках. А еще я не мог вспомнить, кто я такой и как здесь очутился.

— Приветствую, Ктесиас, — раздался голос настолько неожиданный, что он показался мне ненастоящим. — Вот мы и здесь, старый друг.

Я не узнал голос, хотя и знал, что должен. Я попытался открыть рот, спросить у говорившего, кто он. Тщетно.

— Не говори, Ктесиас. Для этого у тебя нет языка, только не здесь. Тут ты не более чем безмолвное имя.

Я не знал, что имел в виду этот голос, но понимал, что он прав. Я ощущал правдивость его слов холодной кромкой кинжала на коже.

— Ты ведь знаешь, где ты, — прозвучал другой голос.

Тогда я вспомнил. Медленно потекли воспоминания, влажные и отчетливые. Мое тело лежало на металлической палубе корабля под названием «Сикоракс». Вокруг моих изломанных конечностей растекалась лужица сворачивающейся крови. Я не дышал, и оба мои сердца только что отбили свои последние удары.

— Да, все верно. Ты умираешь. Ты стоишь на пороге врат душ. Все эти века ты пытался уползти от них, но вот они здесь, распахнуты настежь и ждут тебя.

Затем пришло и остальное, все разбитые и окровавленные подробности слишком долгой жизни. Я вспомнил, что был рожден женщиной, а когда вырос, стал полубогом во времена, когда люди более не верили в них. Я вспомнил, что был воином и ученым, который позже стал нести ужас. Я вспомнил, что последние мгновения до того, как я начал умирать, полнились воем гончих и смрадом горящей крови.

— Я бы спросил, предвидел ли ты это, но ты ведь не сможешь мне ответить, верно, друг мой? Нет, подобное искусство никогда тебе не нравилось.

Затем я понял, кто со мной разговаривал, а также зачем. И едва я это понял, как тут же пожалел.

— Я здесь из-за долга, Ктесиас. Я здесь из-за крепости оков, что ты наложил на себя. Я здесь ради последнего, что ты способен отдать. Прости за формальности. Ты понимаешь, ведь ты знаешь силу и важность слов. Я всегда уважал это — смертный, что умел создавать узы из слов и имен, но сковывавших и его самого звонкими цепями пактов и сделок. Звяк, звяк… звяк, звяк…

Я словно слышал его улыбку — губы растянулись, обнажив острые зубы, язык то и дело облизывает их кончики. Я не видел его лица, но мне и не требовалось. О некоторых вещах лучше просто знать, но не видеть.

— Прости, Ктесиас. Я буду скучать по тебе. Мне было так интересно наблюдать за тобой.

Тогда меня что-то коснулось. Вокруг когтей, погрузившихся в мою душу, возникло ощущение плоти и кожи.

— Мне бы хотелось спросить, жаждешь ли ты выжить, но, боюсь, тебе больше нечего предложить. Но у тебя хотя бы осталось это время. Конечно, его немного, но большего я тебе дать не могу.

Когти стали впиваться глубже.

— Оставь его, — эхом разнесся голос. Я почувствовал тепло, и на мгновение черноту разогнал белый свет. Я узнал голос, но он не мог оказаться здесь. Он не мог явиться за мной сейчас. Я попытался закричать, предупредить его, но безмолвие крепко удерживало меня. — Ты покинешь это место, демон, и вернешь моего брата обратно в мир живых.

— Смертная тень, о, какая услада. Так мне нужно дрожать от ужаса, или это было бы неуместным?

— Я предлагаю только раз. Убирайся…

— И кто ты такой, чтобы предлагать мне подобное?

— Меня зовут Азек Ариман.