Евгений Жидилов - Мы отстаивали Севастополь

• Название: Мы отстаивали Севастополь
• Автор: Евгений Жидилов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1960

Двести пятьдесят дней длилась героическая оборона Севастополя во время Великой Отечественной войны. Моряки-черноморцы и воины Советской Армии с беззаветной храбростью защищали город-крепость. Они проявили непревзойденную стойкость, нанесли огромные потери гитлеровским захватчикам, сорвали наступательные планы немецко-фашистского командования. В составе войск, оборонявших Севастополь, находилась и 7-я бригада морской пехоты, которой командовал полковник, а ныне генерал-лейтенант Евгений Иванович Жидилов. В книге «Мы отстаивали Севастополь» Е. И. Жидилов рассказывает о людях седьмой бригады, раскрывает образы мужественных моряков-черноморцев, сражавшихся с фашистами до последнего патрона, до последней капли крови.

---

— Следующий номер! — подает он знак музыканту.

Зазвучала лезгинка. Комиссар, мелко перебирая ногами, проносится по кругу, за ним грузины, а потом включаются в танец и русские. Пляшут задорно, с упоением. Столь же весело сплясали и «Барыню».

— Концерт окончен!

Ехлаков обнимает оказавшихся рядом двух матросов — русского и грузина. Те еще не могут отдышаться после бурной пляски.

— Вот так бы нам работать, как пляшем! — говорит комиссар. — Давайте-ка попробуем!

Взяв кирку, он вместе с краснофлотцами начинает долбить тяжелый грунт. Нарочно вбивает острый конец кирки далеко от края забоя. Получается плохо. Матрос-грузин, работающий рядом с ним, учит его:

— Товарищ комиссар, нэ так, нэ так! Вот надо как! — И показывает комиссару, как правильно действовать киркой. Ехлаков следует совету и дело идет на лад.

— Ма-ла-дец! — невольно вырывается у краснофлотца.

— Служу Советскому Союзу! — громко отвечает комиссар, вытягиваясь по стойке «смирно».

Матросы работают весело, с подъемом.

Дружба во взводе восстанавливается полностью. Будто и не было никогда распрей и обид.

...Мы строим укрепления там, где в прошлом веке происходили сражения. Правда, редуты и флеши первой обороны Севастополя остались у нас за спиной; их полукольцо вплотную охватывало город. Там теперь проходит наш внутренний оборонительный обвод. Второй и третий обводы нынешних укреплений выдвинулись далеко вперед, на несколько километров от Севастополя, но и здесь встречаются места былых сражений. О них напоминают обелиски на могилах воинов.

Перед нашими батальонами ровное, открытое Качинское плато, за ним — Альминская долина, где высаживался англо-французский десант в сентябре 1854 года. Земля здесь обильно полита кровью защитников Севастополя.

Передо мной, у только что отрытого окопа, стоит краснофлотец в надвинутой на брови бескозырке. «Севастополь» — выведено на ее ленте. Моряк одет в бушлат, подпоясан пулеметной лентой, широкие рабочие брюки [25] заправлены в сапоги. В руках крепко сжимает винтовку. А рядом высится обелиск — памятник его предкам, сражавшимся на этом самом месте.

Возникает мысль: не мешало бы подробнее ознакомить наших краснофлотцев с историей героической обороны Севастополя, и в частности поведать им, что происходило тогда здесь, в этом районе, где расположилась наша бригада.

Ехлаков и Ищенко, когда я делюсь с ними своими соображениями, сердито поглядывают друг на друга: почему не им пришла эта идея? Начальник политотдела немедленно связывается с музеем. К нам приезжают два лектора-экскурсовода. Они водят матросов по историческим местам, рассказывают о героизме русских людей, отстаивавших Севастополь почти век тому назад.

Затаив дыхание слушают краснофлотцы. Какие люди сражались здесь! Адмиралы Нахимов и Корнилов, до последнего вздоха руководившие войсками и личным бесстрашием воодушевлявшие матросов и солдат на подвиги!.. Матрос Петр Кошка, искуснейший разведчик и охотник за «языками»!.. Матрос Игнатий Шевченко, который в бою заслонил собой лейтенанта Бирюлева и ценой собственной жизни спас любимого командира!.. Рядовой Тобольского полка Андрей Самсонов, получивший во время вылазки во вражеский стан девятнадцать ран и все же продолжавший драться, прикрывая отход товарищей!.. Унтер-офицеры Игнатьев и Барабашев, спасшие полковое знамя. Их тысячи — известных и безвестных. Имя им — народ русский. Здесь были воинами все, даже женщины и дети. Не случайно в числе награжденных медалью «За храбрость» оказались сыновья матросов двенадцатилетний Максим Рыбальченко и десятилетний Николай Пищенко.

Жадно ловят краснофлотцы каждое слово экскурсоводов. Я смотрю на торжественно-строгие лица моряков и верю: не дрогнут такие, не посрамят традиций города русской славы.

Ехлаков тепло проводил сотрудников музея, просил приезжать чаще:

— Громадную помощь вы нам оказываете.

Уехали экскурсоводы, он на меня повел атаку:

— Ну, я проморгал, потому что новичок в этих краях. А ты-то полжизни тут прожил. Почему раньше не догадались [26] вы с Ищенко толково рассказать матросам, по какой славной земле они ходят? Надо всех наших агитаторов поднять: пусть неустанно напоминают бойцам историю Севастополя, историю города, который им доверено отстаивать.

Вечером мы с Ехлаковым присутствуем на комсомольском собрании в одной из рот. Обсуждается проступок четырех краснофлотцев, которые без разрешения командира отлучились в соседнюю деревню. Собрание проходит на лужайке возле окопов. Матросы сидят на траве. Только «именинники» стоят понурив головы. Им крепко достается. Каждый выступающий так отчитывает провинившихся, что те сквозь землю готовы провалиться.

— Мы только что слушали про геройство русских матросов-севастопольцев, — с жаром говорит секретарь комсомольской организации старшина 1-й статьи Степанов. — Честное слово, у меня сердце замирает, когда я подумаю, какая честь нам оказана — сражаться на этой священной земле. И вдруг среди нас находятся люди, которые плюют на свой долг советского воина, не признают дисциплину. Что прячете глаза? Совестно? А нам за вас стыдно. Вы имя севастопольца позорите. Как мы сможем положиться на вас в бою?

Темнеет уже. А моряки все выступают и выступают, и в каждом слове — упрек и обида. Наконец поступает предложение дать слово провинившимся. Они молча переглядываются: кому начать первому.

Медленно шагнул вперед Георгий Иванов — худенький низкорослый матрос. Мальчишка да и только. Он говорит от имени всей четверки:

— Мы очень виноваты, товарищи. — Губы его дрожат. В руках он мнет свою бескозырку. — Но мы обещаем, что никогда больше такого не будет.

Он замолкает, не в силах подобрать слова. Жалко парня. Знаю я и его, и остальных троих. Неплохие ребята, но молодежь зеленая. И набедокурили-то по неопытности.

— Хорошо, — обращаюсь я к собранию. — Поверим им. Посмотрим, как они свое слово сдержат.

По пути в штаб комиссар возбужденно говорит мне:

— Видел, командир, как много стали вкладывать матросы в слово «Севастополь»? На пользу экскурсия пошла! [27]

Наши позиции осматривает генерал Петр Алексеевич Моргунов, командующий береговой обороной флота. Он проверяет каждую огневую точку, каждую траншею. Выглянув из-за бруствера, берет у ближайшего краснофлотца винтовку, целится, прикидывая, хорошо ли простреливается местность. Спрашивает у бойца расстояние по того или другого ориентира. И только убедившись, что все как следует, приказывает сопровождающему его военинженеру 2 ранга И. А. Лебедю занести укрепление на карту.

В общем генерал остается доволен. И тут же дает новое задание — возвести еще более основательные сооружения. А сроки устанавливает непомерно сжатые. Я пытаюсь доказать, что сил у нас не хватит. Моргунов к Лебедю:

— Иван Алексеевич, сколько времени нужно на оборудование стрелкового окопа полного профиля на отделение вот здесь, с ходом сообщения на тот куст?

— Надо спросить полковника Жидилова, — уклоняется инженер от ответа. — Ведь его люди будут работать.

Быстро подсчитываю в уме, оценивая грунт и сообразуясь с установленными нормами. Отвечаю:

— Двенадцать часов.

— Много, — возражает Лебедь. — По-книжному, может, и верно. Но сейчас мы обязаны учитывать все — и энтузиазм людей, и военную обстановку. Я бы сократил коэффициент времени в полтора раза.

— Согласен! — говорит генерал.

— Помилуйте, да если нам принять ваш коэффициент, то одного Ехлакова мне будет мало. — Полушутя, полусерьезно я рассказываю историю со взводом на Азис-Оба. Моргунов слушает и улыбается:

— Вот видите, опыт улаживания «строительных конфликтов» у вас уже есть. Значит, справитесь.

«Коэффициент времени» он так и не изменил. Все нормы пришлось нам увеличить в полтора раза. И в конце концов прав оказался генерал: уложились в срок.

Учимся у защитников Одессы

25 августа формирование бригады в основном было завершено. У нас теперь пять батальонов, артиллерийский и минометный дивизионы, инженерная рота, рота [28] разведки, рота связи. А люди все прибывают. Среди них и участники боев под Одессой. Эти уже не раз сталкивались лицом к лицу с врагом. Попадают они к нам из госпиталей после выздоровления от ран. Боевой опыт этих моряков представляет для нас огромную ценность.

В пулеметную роту третьего батальона зачислен старшина 1-й статьи Вилявский. В день его прихода рота была на тактических занятиях. В перерыве командир собрал матросов и строго спросил, почему некоторые из них не сменили форму одежды. Это была наша беда. Бойцы расставались с морской одеждой под нажимом. Только заставишь надеть пилотки и защитные куртки, глядишь, через час-другой снова появляются бескозырки, синие фланелевые рубахи, черные флотские брюки. Вилявский встал в стороне, слушал командира и согласно кивал головой. Офицер заметил незнакомца и удивился его виду. На плечах плащ-палатка, под ней виднеется фланелевая темно-синяя рубаха, а в отворотах ее — голубые полосы тельняшки. Парусиновые серые брюки заправлены в кирзовые сапоги. На голове бескозырка, поверх нее натянут самодельный зеленый чехол, сшитый из маскхалата.