Георгий Рогачевский - Сквозь огненные штормы

• Название: Сквозь огненные штормы
• Автор: Георгий Рогачевский
• Издательство: Днипро
• Жанр: О войне
• Год: 1988

Рогачевский Георгий Алексеевич — командир звена торпедных катеров 2-го дивизиона 1-й Севастопольской ордена Нахимова бригады торпедных катеров Черноморского флота, старший лейтенант. Родился 5 мая 1920 года в селе Лесное Середино-Будского района Сумской области Украины в семье рабочего. Русский. Член ВКП(б)/КПСС с 1946 года. Вместе с родителями переехал в поселок Воронеж Шосткинского района, а в 1928 году — в Путивль, а затем — в Глухов. В 1937 году окончил среднюю школу. В Военно-Морском Флоте с 1937 года. В 1939 году окончил Военно-морское артиллерийское училище, а в 1941 году — Черноморское высшее военно-морское училище в Севастополе. В марте 1941 года в звании мичмана направлен в 1-ю бригаду торпедных катеров. Накануне войны командовал ТКА-42. На этом катере провоевал почти все годы Великой Отечественной войны. Участник Великой Отечественной войне с 1941 года. Командир звена торпедных катеров 2-го дивизиона (1-я Севастопольская ордена Нахимова бригада торпедных катеров, Черноморский флот) старший лейтенант Георгий Рогачевский в период боёв за освобождение Крыма с 3 по 4 мая 1944 года потопил транспорт и 2 баржи противника. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1944 года за мужество и отвагу, проявленные в боях при освобождении Крыма, старшему лейтенанту Георгию Алексеевичу Рогачевскому присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 3799). После войны отважный Герой продолжал служить в ВМФ СССР. В 1958 году окончил Военно-морскую академию в Ленинграде. Командовал соединениями кораблей, готовил кадры для флота. С 1971 года капитан 1-го ранга Г.А. Рогачевский — в запасе. Жил в городе-герое Киеве. Работал старшим инженером в институте геохимии и физики минералов Академии наук УССР. Являлся действительным членом минералогического общества СССР. Скончался 7 августа 1996 года. Похоронен в Киеве на городском кладбище «Берковцы». Награждён орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1-й степени, тремя орденами Красной Звезды, медалями

---

Но условный сигнал почему-то не принят, катер скрывается в темноте. И тут на малом ходу из порта, словно призрак, выходит шхуна. «Вот так и нам надо было, - упрекаю себя. - Тихонечко, скрытно, малым ходом, прижавшись к восточному молу. А то летишь, как оглашенный, напрямую, поднимая буруны к небу!» Когда набьют, всегда умнее становишься…

- Эй, на шхуне, - кричу во всю мощь, - возьмите на буксир!

И вот уже мы медленно следуем за шхуной к своему берегу. Не обошлось, конечно, и без приключений. Я стою за штурвалом, держу строго в кильватер буксира. Вдруг вижу: впереди катера над палубой то взмахнет рука, то исчезнет. Померещилось, что ли? Да нет, явно видел. Колеблясь, все же вылезаю из рубки и бегу к носовой части. Действительно, уцепившись за буксир, тащится по воде человек. Мгновенно падаю на палубу и, зацепившись ногами за поручни, свешиваюсь головой вниз и хватаю за руки «бегущего по волнам». А потом истошно кричу:

- Боцман, боцман! Слышу, появился Рудаков.

- Чего? - спрашивает.

- Тащи! - кричу.

- Кого?

- Да скорее!

И тут до него дошло. Подцепив матроса за робу крюком, боцман вытаскивает его на палубу. Затем за ноги - меня. Заводим «утопленика» в рубку. [353]

- Кто такой? - спрашиваем.

Молчит, никак не придет в себя. Андриади, присмотревшись, говорит:

- Да это же моторист с ТКА-112! Тормошим его: где катер, где команда? Наконец, заговорил:

- Катер утонул. Вода хлынула в моторный отсек, я еле успел выскочить через люк. Весь экипаж во главе с командиром. Пошли к берегу, а я в темноте отстал…

И тут мне докладывают о готовности левого мотора к запуску. Все это время мотористы заделывали масленую магистраль и собирали для мотора масло. И вот - результат. Пары бензина на катере не ощущаются. Значит, можно заводить левый мотор. Немного поманеврировав в поисках команды ТКА-112 и убедившись, что никого нет, мы следуем вдоль берега в Геленджик.

Я решил к пирсу не подходить, а выброситься рядом - носом на пологий берег. Так надежнее. И оказался прав: днем в корпусе катера насчитали около 300 пробоин. К тому же правый мотор можно было отремонтировать только в мастерской. Предстоял поход в Кулеви… А пока я пошел докладывать обстановку в штаб бригады - капитану 3-го ранга Г. Д. Дьяченко.

Приведя в порядок катер и команду, мы отправились в поход в Кулеви. Спустя некоторое время по прибытии вызывает меня к себе начальник политотдела капитан 3-го ранга Г. А. Коновалов. Настоящий, боевой, флотский товарищ, душевный человек. До назначения к нам в бригаду был комиссаром легендарного лидера «Ташкент».

- Садись, - говорит. - Есть у меня к тебе разговор. Я недоуменно поднимаю брови.

- Пришел ты на флот по путевке комсомола. Воюешь хорошо, - продолжал Григорий Андреевич. - Как ты думаешь, не пора ли тебе в партию поступать?

Я от неожиданности привстал. Затем сел и опустил голову. Понял, что это еще не предложение писать заявление, а совет старшего внимательнее присмотреться к самому себе, оценить свои дела и поступки, сделать из этого выводы.

- Я комсомолец, значит, беспартийный большевик, - ответил вычитанной недавно в нашей бригадной газете фразой. - Но допускаю шалопайство. Рановато мне в партию. Немножко подтянусь, повзрослею, стану [354] серьезней, надежнее. Отличусь в бою, чтобы идти в партию не с пустыми руками, а с боевыми результатами.

- Насчет серьезности ты прав, - согласился начальник политотдела. - Тут действительно тебе нужно подтянуться. А вот боевые результаты у тебя заметные. Орден Красного Знамени за Новороссийск получил?

Под Новороссийском отличились многие. И боевые ордена и медали получили - тоже. Но велики были и наши потери. Особенно во вторую ночь высадки десанта. В нашей первой группе потоплены катера 21 и 91. Командиры ТКА капитан-лейтенант Саблин и старший лейтенант Ковтун, начальник штаба дивизиона капитан-лейтенант Ткаченко, часть личного состава погибли. Погиб и ТКА-112 от прямого попадания крупного снаряда. Командир В. Лозицкий и экипаж остались живы - их подобрала шхуна, а мы - немного погодя - моториста. Потерял ход из-за поврежденных моторов катер Левы Келина, и его взял на буксир Иван Опушнев.

Такая же участь постигла в ту ночь и вторую, и третью группы. И все происходило, как правило, на обратном прорыве. Головной катер второй группы Тихонова был прибуксирован морским охотником. На втором катере убит лейтенант Флешин и тяжело ранен командир Смирнов. ТКА, весь избитый, в базу привел боцман Савич. На катере Мастеровича половина команды ранена. Катер Володи Степаненко потерял ход у западного мола, его вынуждены были затопить, а экипаж присоединился к десанту, ведущему бой у мола. Досталось и третьей группе капитан-лейтенанта Африканова. В довершение ко всему, благополучно вернувшийся было в Геленджик, катер Попова тоже перестал существовать. С желоба ТКА извлекали тело убитого десантника, в руках которого была зажата граната. Она и взорвалась. Огромным костром катер долго еще горел в бухте…

Пять ТКА уничтожено, девять получили серьезные повреждения - таков итог второй ночи десантирования. Но задачу катерники выполнили.

18 сентября 1943 года Новороссийск был освобожден. Радовался в те дни весь советский народ… А мне вспоминается, как в разгар битвы за Новороссийск один из наших катеров, ТКА-22 старшего лейтенанта П. Ф. Ильина, получил не совсем обычное задание: выловить и доставить в штаб «авиаязыка». Дело в том, что над морем в районе Анапы в воздушном бою наши [355] истребители сбили двух фашистских летчиков. Они болтались где-то на волнах, их-то и нужно было снять и доставить в базу. Сделать это требовалось под носом у врага - а это очень опасно.

Через два часа ТКА-22, прикрываемый нашими истребителями, в указанном районе начал поиск, приближаясь к берегу. Вскоре летчика обнаружили. Подошли, подобрали. К удивлению команды, летчик страшно обрадовался.

- Гитлер капут! - кричал он, когда его поднимали на борт.

Нашли и второго летчика, но он, при подходе катера, застрелился. Его подняли на борт, как вещественное доказательство.

- Этому тоже капут, как и Гитлеру, - хмуро пошутил кто-то из моряков.

9 октября 1943 года весь Таманский полуостров был полностью очищен от фашистов. [356]

Галсами победы

Тогда, в октябре 1943 года, враг, безусловно, уже был не тот, что в начале Великой Отечественной войны, но тем не менее оставался еще очень силен. Ведь раненый зверь страшнее. Нам предстояли бои с озверевшим фашизмом.

Труднейшие бои. Стоит только взглянуть на карту фронта осени 1943 года. Особенно на Днепре возле Киева, в районе Букринского и Лютежского плацдармов.

В этот период определялся и у нас, на Черноморском побережье, свой плацдарм, ставший впоследствии тоже легендарным. Готовилась Керченско-Эльтигенская десантная операция.

Совсем небольшой клочок суши - Керченский полуостров - был сильно укреплен, буквально начинен войсками. Его оборонял 5-й фашистский корпус численностью 85 тысяч человек. Усилился к этому времени и вражеский флот. В Керчи, Феодосии, Камыш-Буруне базировались 30 быстроходных десантных барж, 37 торпедных и 25 сторожевых катеров, 6 тральщиков, другие вооруженные суда. Керченский пролив нашпигован минами. Только лишь за последние месяцы 1943 года [356] противник выставил здесь 1484 мины. Всего же в Крыму находилось 5 немецко-фашистских и 7 румынских дивизий.

Почему же Гитлер так цеплялся за Крым? Неужели ему не давали покоя бредовые планы нового нашествия на Кавказ?! Возможно… Для таких, как он, закон не писан, говорят у нас в народе. Но были здесь и более реальные, конкретные цели: оккупация Крыма сковывала значительные силы наших войск, позволяла Германии продолжать давление на Турцию, удерживать в своем агрессивном блоке Румынию и Болгарию.

В ночь на 1 ноября торпедные катера северной и южной групп обеих бригад вышли из Анапы и Тамани и заняли исходные позиции для прикрытия и обеспечения высадки десанта на нашу родную Крымскую землю. Погода в районе была сложной, море волновалось до 6 баллов.

Наш 2- й дивизион во главе с командиром капитан-лейтенантом А. А. Сутыриным находился на линии десантных средств. Нам предстояло, как и всей этой группе, форсировать Керченский пролив с севера, идти впереди десантных порядков, прикрывая их дымзавесами от огня противника с берега.

В 4.00 все у берега пришло в движение. А через полчаса артиллерия фронта начала огневую подготовку: на кавказском берегу вспыхивали многочисленные залпы, в темноте они как бы перемещались с места на место, а Крымский берег покрывался красными фонтанами разрывов.

Но как только прекратилась артиллерийская подготовка, на вражеском берегу вспыхнул прожектор и начал шарить лучом по горизонту. Мы увеличили ход и пустили впереди высаживающегося десанта дымовую завесу. Загорелся второй, третий прожектор, еще несколько. Нам работы добавилось. Находясь впереди и на флангах общего движения десантных отрядов, мы при приближении луча тут же ставили короткую дымовую завесу. Зайдя за нее, следили за прожекторами. Лучи буквально вязли в дыму. Вот так потушим один прожектор, спешим навстречу следующему. И, надо сказать, до места назначения дошли почти беспрепятственно.