Александр Антонов - Звёзды против свастики. Часть 2

• Название: Звёзды против свастики. Часть 2
• Автор: Александр Антонов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2015

Вторая часть «…Пожнёшь бурю» заключительной книги «Звёзды против свастики» альтернативной саги «Красным по белому». В приключениях Михаила Жехорского, Глеба и Ольги Абрамовых, а также Николая Ежова автор, наконец, решил поставить точку, подведя повествование к логическому, как ему кажется, завершению.

---

– Уймись, – тихонько попросил Вильгельм.

Но Фридрих то ли не расслышал, то ли пропустил слова друга мимо ушей. К возбуждению на его круглом лице добавилось озарение:

– Слушай, а не та ли это лодка…

– Да заткнись же ты, наконец!.. – сквозь зубы прошипел Вильгельм.

Опешивший Фридрих проглотил конец фразы, потом хотел возмутиться, но, заглянув в глаза друга, решил с этим повременить, только надулся. Вильгельм встал, забрал со стола недопитую бутылку рома, и, бросив «Пошли…», направился к выходу из бара. Фридриху ничего не оставалось делать, как плестись за приятелем.

Оказавшись в каюте, Фридрих решил, что пришла пора выяснить отношения.

– Послушай, Вилли… – начал он.

– Нет, это ты послушай! – перебил его Вильгельм. – В кои веки, видите ли, включил свои куриные мозги на полную катушку, и тут же решил, что умнее всех, да?! Да я сразу, как прошло сообщение, сообразил, что это та самая лодка, которая прилепилась к нам в открытом море во время этого опереточного досмотра, а потом её же гоняли эсминцы из эскорта «Дойчланда» да, видимо, она их перехитрила, а после шла следом, выбирая удобный момент для атаки. И её командир дождался-таки своего часа, положив крейсер на дно в самом удобном для этого, с точки зрения подводника, месте. Ты об этом хотел поговорить в баре?

– Ну, в общем, да… – кивнул Фридрих.

– Вот только выбрал ты для демонстрации своей сообразительности не самое подходящее место!

– А что такого? – взвился Фридрих. – То, что мы догадались про эту подлодку задолго до того, как она атаковала «Дойчланд», разве не свидетельствует в пользу нашей хорошей профессиональной подготовки?

– Как агентов вражеской разведки? – уточнил Вилли.

– То есть… – поперхнулся словами Фридрих. – Почему?

– А вот на этот, и другие подобные вопросы, ты, вкупе со мной, разумеется, если бы я не укоротил твой длинный язык, ответил бы в контрразведке флота, или, того хуже, в подвале «дядюшки Клауса», и первым вопросом, на который нам трудно было бы дать убедительный ответ, стал вопрос: почему мы, раз уж такие прозорливые, не сообщили о своих догадках куда следует? Ведь тогда трагедии с крейсером можно было избежать. Теперь дошло, наконец?

Фридрих потерянно кивнул. Вильгельм наполнил стаканы ромом, пододвинул один Фридриху.

– Пей… И в будущем про лодку держи язык за зубами, если, конечно, не хочешь, чтобы мои слова насчёт контрразведки и застенков «дядюшки Клауса» оказались пророческими…

Клаус Артцман внешне вовсе не походил на палача. Он, конечно, не обладал холеной аристократической внешностью Вильгельма фон Швальценберга, но за школьного учителя или врача сойти мог вполне. Когда, разумеется, не был облачён в чёрный эсэсовский мундир, как, например, сегодня…

– А моих парней ты обидел зря, – сказал Клаус сидящему напротив Вильгельму, после того как изрядно отхлебнул из пивной кружки. – Парни они злопамятные, а ночи в Норвегии тёмные…

– Ты это серьёзно? – удивился фон Щвальценберг.

– Тебе ведь известно, что на тему твоего здоровья, а уж тем более жизни, я бы шутить не стал.

Вильгельм пожал плечами, достал бумажник, вытащил две довольно крупные купюры и протянул Клаусу:

– Этого достаточно, или требуется моё личное извинение?

– Перебьются, – принимая купюры, буркнул Клаус. – Хватит с них и того, что твои извинения передам я. А та девчонка, кстати, оказалась занятной штучкой…

– Лиз? – вскинул бровь Вильгельм. – Её удалось задержать?

– Экий ты прыткий… – кисло усмехнулся Клаус. – Стокгольм, мой дорогой, не Норвегия, и даже не вся остальная Швеция, где мы ещё что-то можем. В Стокгольме верховодит русская разведка, там нам дозволено лишь наблюдать…

– И что вам удалось узнать, подсматривая за Лиз? – съехидничал Вильгельм.

Клаус на колкость никак не отреагировал. Ответил просто:

– Уж не знаю, какая она там журналистка, и насколько Лизабет Нильсон, но не шведка – точно. В последний раз её видели входящей в американское посольство, куда её доставили прямо из Мальмё.

– Американка? – удивился Вильгельм. – Теперь понятно, откуда в ней столько наглости. Больше ничего выяснить не удалось?

– Больше ничего, – покачал головой Клаус.

– Но ведь ты говорил, что в Стокгольме верховодит русская разведка, при чём тут американское посольство?

– Нас это тоже удивило, – признался Клаус. – Видимо, американцы попросили русских, чтобы они провернули для них эту операцию.

– Но ведь это говорит о том, что Лиз важная пташка, или я ошибаюсь?

– Нет, Вилли, думаю, ты попал в точку. Жаль, что мы её упустили…

Дальнейший их разговор, дорогой читатель, интереса для нас не представляет. Осталось лишь разобраться, что за отношения связывают сорокалетнего оберштурмбанфюрера СС и тридцатидвухлетнего корветтен-капитана подводных сил Кригсмарине. Дело в том, что Клаус Артцман учился в одном университете со старшим братом Вильгельма фон Швальценберга. Однокашники дружили, хотя и грызли гранит науки на разных факультетах. Швальценберг учился на юриста, а Артцман, в полном соответствии с фамилией, обретался на медицинском факультете. После того, как Генрих фон Швальценберг попал в автомобильную аварию с фатальным для себя исходом, Артцман, в память о погибшем друге, счёл своим долгом стать для Вильгельма если не старшим братом, то как минимум наставником. И, надо сказать, отнёсся к исполнению принятых обязательств с большой ответственностью. Так, именно Клаус помог Вильгельму стать мужчиной – подобрал младшему товарищу «учительницу» для первого секса. По какой же причине он сам переквалифицировался со временем из хирурга в заплечных дел мастера, то так ли важно нам это знать?

JESZCZE POLSKA NIE ZGINELA!

Волшебный луч на белом полотне
Из света ткёт и ткёт метаморфозы.
А аппарат стрекочет за стеной
Нас погружая в ветреные грёзы…

В этот раз из аппаратной в зал ничего ветреного не проникало. Крутили хронику. Надпись «Союзно-польская граница, ноябрь 1939 года» сменил общий план пограничной реки с перекинутым через неё мостом. Камера наезжает на польский берег. Крупным планом два флага: лежащий на земле польский прапор и воткнутое рядом знамя с паучьим крестом. Камера перемещается на мост, по которому к противоположному берегу идут двое военных: польский генерал и союзный маршал. Ветер швыряет им под ноги сорванную с деревьев листву. Возле перечёркивающей полотно моста белой черты, которая обозначает линию границы, маршал передаёт генералу бумагу. Крупный план бумаги. Зритель видит разрешение, дающее генералу Холлеру право на ношение личного оружия на территории СССР. Эту часть хроники сопровождает красивая, но почти траурная музыка. Новая надпись на экране: «То же место, июль 1941 года». Печальную музыку сменяет торжественная. Тот же мост, те же генерал и маршал, но идут они уже к польскому берегу. Возле белой черты генерал возвращает маршалу бумагу. Военные обмениваются рукопожатием и воинским приветствием, после чего маршал остаётся у границы, а генерал идёт дальше. Подойдя к флагам, генерал вырывает из земли древко с германским флагом, ломает об колено и швыряет останки в воду. После этого поднимает с земли польский прапор и крепко втыкает древко в землю. По мосту под звуки марша проходят польские части.

Луч проектора гаснет, в зале зажигают свет. Три человека, которые были единственными зрителями показа, приступают к обмену впечатлениями.

– Вот так и создаётся альтернативная история, – замечает Глеб Абрамов.

– А что, что-то не так? – живо интересуется Михаил Жехорский.

– Ну, во-первых, немецкий флаг появился на берегу много позже, а польского так вообще не было. И на мосту мы с Холлером были совершенно одни, я имею в виду, что никто нас тогда не снимал.

– Выходит, эти кадры досняли позже? – Михаил с интересом посмотрел на Глеба, будто увидел в друге то, чего не замечал раньше. – Так ты у нас актёром заделался? Колись!

Глеб досадливо отмахнулся, за него ответил Ежов:

– Васичу сделали предложение, от которого он не смог отказаться.

– А гонорар куда дел? – не унимался Михаил. – Неужто пропил, один, без друзей?

– Да идите вы! – осерчал Глеб. – Я им про Фому, а они мне про Ерёму. Какой, на хрен, гонорар?

– Ладно, не сердись, – примирительным тоном сказал Михаил. – Так что ты там хотел сказать про Фому?

Глеб осуждающе качнул головой, но продолжать перепалку не стал, заговорил о наболевшем:

– Ты хоть и язва, Шеф, но одно подметил верно: актёрство. Было два исторических события: уход Войска Польского за рубеж, и возвращение его обратно. Оба события теперь история. Однако когда понадобилось занести это в скрижали, прислали режиссёра, который осуществил постановку, но при этом назвал содеянное хроникой.