Лев Успенский - За семью печатями

• Название: За семью печатями
• Автор: Лев Успенский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 1958

В начале XVIII века на берегу Дона был найден громадный слоновый зуб. Откуда он тут взялся?

Древнегреческие писатели и историки сообщают, что в землях скифов на вершинах гор жили «стерегущие золото грифы», таинственные полуптицы-полулюди. Что это? Только сказка? А если нет, то какими они были, эти древние жители гор?

На скалах, на месте будущего Братского моря, в самое последнее время обнаружены очень своеобразные рисунки, выполненные тысячи и тысячи лет назад. И один из них очень похож на топографическую карту Ангары. Что, если это действительно так? Значит, существовали географы во времена неолита?

Сколько вопросов, загадок, дел встает перед археологами — людьми, изучающими скрытые за семью печатями следы давно ушедшей жизни! Сколько неожиданностей приносит их трудная, порою кропотливая работа, помогающая правильно осветить историю всех народов и времен!

Писатели Л.В. Успенский и К.Н. Шнейдер, увлеченные замечательной наукой, живо и ярко рассказали на страницах своей книги о ряде интересных археологических открытий, результаты которых они видели своими глазами.

Большое место в книге уделено показу своеобразного мира археологических экспедиций, работы «в поле», приемов реставрации, сохранения, обработки и анализа собранного материала, то есть той стороны деятельности ученых, которая остается скрытой от любознательного взгляда при посещении археологических музеев.

---

В витрине археологического музея, рядом с деловитыми серпами и косами, бок о бок с воинственными мечами, шлемами, наконечниками стрел лежат сотни странных кусочков цветного стекла: ярко-зеленые, густо-синие, золотистые стеклянные дужки всех оттенков радуги. Что это такое? Это обломки (встречаются и целые) древних женских украшений — браслетов: франтихи и модницы русских городов во дни Ярославовой «Правды» или Остромирова евангелия так же кичились друг перед другом этими побрякушками, как их праправнучки гордятся сегодня какими-нибудь нейлоновыми чулками.

Неудивительно, что подобные стекляшки мы собираем и бережно храним. Древность — всегда древность. Странно другое: пестрые осколочки эти ученые разбирают по сортам, как если бы они были драгоценными каменьями. Их детально изучают, о них пишут глубокомысленные исследования... Поищите — и среди наших археологов вы найдете искренне увлеченных своим делом «браслетоведов». А не выдумка ли все это? Браслет — не оружие прошлых лет, не орудие, по которому можно судить о хозяйстве далеких предков, а всего только хрупкий пустяк, так сказать, галантерея времен Гостомысла. Так что же может дать науке даже самое пристальное его изучение?

Оно может дать немало. Сопоставляя различные наблюдения, удалось выяснить: такие изделия из стекла появились у нас в XI веке, не раньше: как раз в это время трудолюб дьякон Григорий переписал для посадника Иосифа, «мирским же именем Остромира», прославленное евангелие. Три столетия спустя, незадолго до рождения Димитрия Донского, они окончательно вышли из моды, но в течение этих двухсот пятидесяти или трехсот лет городские щеголихи успели набить и натерять их такое множество, что теперь они имеют в наших глазах совсем особенное значение. «Стеклянные браслеты, — говорит крупный знаток этих вещей Б.А. Колчин, — являются вернейшей находкой, датирующей слои XI—XIII веков». Иначе говоря, при составлении «календаря веков» и пользовании им они могут оказать нам существенную помощь.

В самом деле: вы роетесь в древнем черноземе... Кто скажет, когда образовался он тут? И вдруг под вашими пальцами шевельнулась крошечная стекляшка, колючий осколок полупрозрачного искусственного минерала с его характерным раковистым изломом. И все ясно — это XI—XIII века! Не X и не XV! А значит, к тому же времени принадлежит и обрывок кольчуги, и черенок ножа из оленьего рога, и даже подошва кожаного башмака, найденные тут же рядом: ведь они лежали в том же датированном слое. А кто его датировал? Стеклянный браслет!

Этого мало: браслеты бывают разные, а мода во все века была изменчива, как сейчас. Красавицы, опускавшие ресницы перед Садком и Василием Буслаевым, были, на счастье археологов, не менее капризны и непостоянны во вкусах, чем современные женщины: то все, как одна, они гоняются за гладкими зелеными браслетами, то накидываются на витые желтые с тонкой ниткой другого цвета, искусно вплавленной в стекло, а некоторое время спустя их стали привлекать только причудливые ребристые или крученые. Того, что поколение назад было модным, четверть или полвека спустя уже нельзя было нигде найти. Ни сном ни духом не ведали древние франтихи одного — какую великую пользу принесут их причуды, сколько разговоров возбудят они среди ученых лет семьсот, восемьсот спустя. И теперь нам про эти браслеты известно, если хотите, больше, чем им.

Мы знаем точно: попадаются в земле крученые, как веревочка, осколки — перед нами слой не моложе середины XIII века. Встречаем только гладкие: видимо, мы на рубеже этого столетия и следующего. Есть сразу и те и другие? Ну что же! Мы прибыли в XII век, время браслетного расцвета и изобилия. Тогда их делали и носили во множестве. Они поблескивали на запястьях Евпраксии-Адельгейды, киевской княжны, выданной замуж за императора Генриха IV, в ее девичестве и в конце ее бурной жизни, когда она сбежала из итальянской Каноссы на родные берега Днепра. Ими пленяли молодые ловчие Владимира Мономаха пугливых дев черниговских и переяславских, любечских и уветичских. «Поганые половцы» ломали их на нежных руках русских полонянок. По-видимому, не было ни одной мало-мальски принарядившейся горожанки в ту пору без такого браслета. Правда, в деревне их не знали совсем: в сельских курганах и могильниках того времени вы их не найдете. Зато при раскопках городов они встречаются тысячами, и это как раз делает их для нас верными свидетелями прошлого. Почему именно это? При чем тут число находок?

Представьте себе археолога середины XXIII столетия. Вот где-нибудь в песке морского прибрежья он нашел замечательную вещь — золотую медаль Мельбурнской олимпиады. Медаль в безукоризненной сохранности; можно прочесть год: 1956 — страшная древность! Но много ли ценного сообщит ученому этот уникум? Меньше, чем хотелось бы! Да, он говорит о любопытном факте: всемирные состязания в Австралии были, оказывается, действительно в 1956 году. Но это и все. Редкую медаль могли хранить сто и больше лет. Кто же знает, когда и как попала она в землю и ее ли современниками являются остальные предметы, найденные с нею? Это совершенно неизвестно: медаль-то одна!

Иное дело, если будущий ученый наткнется вдруг на несколько братских могил времен первой мировой войны, на многочисленные серебряные крестики, скрытые в них. Дознавшись, что такие кресты (во время оно их звали «георгиевскими») были введены в начале XIX века, а упразднены революцией 1917 года, он сможет уверенно датировать по ним любую могилу, любой слой земли, где их много. Они относятся именно к тем дням, это можно утверждать решительно, так как крестов было много.

Вот почему, находя в земле цветные стеклышки браслетов, мы опознаем по ним XI—XII века. Раньше их не было. Позднее их место заняли другие красивые безделицы.

А как же, спросите вы, с X веком? У него разве нет такого же точного опознавательного признака? Есть, но здесь эту роль играет уже не браслет, а маленькая яркая бусинка. Тоже стеклянная. Она — старшая сестра браслета.

Еще ни щеголихи, ни (что, пожалуй, существенней) сами мастера не додумались до наручных украшений, а бусы из стекла давно научились делать. Их полюбили и в городе и в деревне. Но ведь ожерелье — вещь непрочная: оно рвется, бусинки брызжут в стороны, катятся по земле, по полу, исчезая в щелях и ямках. Стеклянные шарики, бочоночки, чечевички, спиральки прячутся от современников, чтобы появиться на солнечный свет много столетий спустя, к удовольствию археологов. Укладывая женщину на вечный отдых в могилу под курганом, родные заботливо украшают ее лучшими драгоценностями; опять бусы попадают на хранение к той же матери — сырой земле. И отдает она их только тогда, когда они станут нужны науке.

Ученые насчитывают больше двух десятков различных сортов древних стеклянных бус, да еще каждый сорт они делят на несколько разновидностей. Есть бусы шаровидные, бочонкообразные, сплющенные — «зонные», есть причудливые с выпуклыми глазками, цилиндрические, спиральные — каких только нет!.. А разные оттенки цвета?! А степень прозрачности и другие свойства стеклянной массы?! И все это можно использовать, составляя археологический календарь.

Вот «лимонки» — очень древние бусины из желтого непрозрачного стекла. Они и по форме похожи на маленькие лимончики — продолговатые, с двумя острыми шишечками на концах. Это «патриархи» стеклянного племени, старше их только такой же желтый рубленый бисер. Ими могла украшать гордую выю псковитянка Ольга, когда вещий Олег сватал ее «во Плескове» своему наследнику Игорю. Их носили жены древлян и полян, вятичей и радимичей. Но век их короток: одно X столетие — и конец; немного спустя появляются уже богатые бусы-бочоночки, то посеребренные, а то и позолоченные. Они все еще непрозрачны: настоящее стекло еще не умеют приготовлять.

Впрочем, одна-единственная бусинка-лимончик испытала, по-видимому, более сложную судьбу: она попалась на глаза археологам в кургане не X, а XIII века. И где? Под самым Ленинградом, возле города Пушкина... Как занесло ее сюда, как очутилась она тут, рядом с красивым тройным браслетом? Может быть, переходила четыре века от бабки к внучке, а может статься, уже была когда-то найдена так же в земле и хранилась, как удивительная древность и редкость. Что об этом гадать: этого она не расскажет.

В XIII веке бродячие купцы торговали по деревням уже совершенно прозрачными бусами — овальными и круглыми: они стали теперь совсем гладкими, и по стеклу нередко бежали спирали и волны сплошной красивой инкрустации. Можно вообразить, с каким восторгом любовались владелицы цепочками этих застывших разноцветных слезок... А еще некоторое время спустя они же с ума сходили уже по хитро закрученным винтовым бусинкам.

И вот странная, неожиданная вещь. Казалось бы, чем ближе к нам, тем больше должно становиться всевозможных бус, ведь с каждым годом их производство должно было совершенствоваться и расширяться: жизнь-то идет вперед. А что случилось на деле? На деле, начиная со слоев земли, относящихся к середине XIII века, число находимых бусинок вдруг резко падает. Только что они попадались на каждом шагу, а тут их становится все меньше и меньше. Можно подумать, древние прабабки наши внезапно разлюбили свои ожерелья. Но этого быть не может. Что же произошло?