Майкл Тернер - Порнографическая поэма (The Pornographer`s Poem)

• Название: Порнографическая поэма (The Pornographer`s Poem)
• Автор: Майкл Тернер
• Издательство: READFREE
• Жанр: Контркультура

«Romance X», «Остров», Пианистка», и шедевр шедевров — «Трахни меня!». Порно в жанре «высокого искусства»! В кино это уже признано классикой. В литературе это происходит — впервые…

---

Твоя мать приходила вчера и…

9.1в

18 июня 1978 г.

Дорогая Нетти!

Твоя мать приходила к нам вчера и сказала, что ты уже встаешь и говоришь. Уф! Сказала, если я отправлю тебе письмо, ты скорее всего сможешь его прочитать, но пока ты еще недостаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы принимать посетителей. Я спросил, можно ли мне прийти в больницу и лично передать его тебе (заверил ее, что буду только сидеть и наблюдать, как ты читаешь), но она не разрешила. Якобы посетители сильно тебя утомят. Я ее заверил, что в начальной школе мы с тобой частенько этим занимались (передавали друг другу записки на уроках) и тебе это очень даже нравилось (то есть совершенно не напрягало), но твоя мама стояла на своем. Она, правда, обрадовалась, что я говорю в прошедшем времени: не хотела ничего слышать о том, что мы будем тратить время на эти гребаные записки (слово «гребаные» она, разумеется, не употребила), ты, мол, и так пропустила слишком много и тебе понадобятся все силы, чтобы нагнать класс. Я же сказал ей, что ты очень умная (это правда) и месяц отсутствия в школе скажется на тебе не так сильно, как на остальных; но твоя мама возразила, что стресс, вызванный боязнью попасться, может отрицательно сказаться на сердце, а нам не нужно повторения случившегося. Как будто нас хоть раз ловили.

Сегодня по школе прошел слух, что Бобби Голтса и меня выдвинули на звание «Спортсмен года среди десятиклассников». В общем-то ничего особенного я в этом не находил, пока весть эта не добралась до Бобби. Я шел домой, когда появился Голтс. Он спросил, известно ли мне об этом слухе, и я допустил ошибку, ответив утвердительно. Тогда он мне сказал, что если слух — правда, то он намерен протестовать, потому что два победителя — это несправедливо (очевидно, хочет, чтобы все лавры достались только ему). Тут я подлил масла в огонь, поддразнил его, сказав, что он, возможно, забросил в корзину на пару мячей больше, чем я, но в защите моя игра на порядок лучше. Но в остальном, если брать регби или легкую атлетику, мы равны. Как же он завелся! Заявил мне, что лучшими спортсменами всегда признают тех, кто играет в нападении, и это доказанный факт. (Странно, однако, что капитан команды ни в грош не ставит защитников!) Поэтому я пожал плечами и сдался: спорить с ним, когда он в таком состоянии, бесполезно. Но он начал трендеть о том, что на табличке нет места для нас обоих, и если они попытаются выгравировать две фамилии, их никто не сможет прочитать, потому что стенд с табличками жутко освещен. Я ему и сказал: может, его папаша купит новую лампочку? Так он чуть не выпрыгнул из штанов! Заорал, что подаст в суд на департамент образования, если на церемонии награждения назовут обе наши фамилии — его и мою, — и интересы спорта требуют, чтобы мы не согласились с решением назвать двух победителей, иначе меня ждет неизбежная депрессия, вызванная тем, что мне не удалось стать лучшим. Я предложил ему поторопиться, потому что до церемонии награждения оставалось три дня. Он немного успокоился, начал «думать». Потом елейным таким голоском, тебе бы понравилось, произнес: он думает, что я выдержу этот удар, как и положено мужчине, когда его объявят лучшим спортсменом года. Нет причин, по которым мы не можем остаться друзьями, тем более что мы — душа команды, а наши сердца «и дальше будут биться в унисон». Его слова! Можешь ты в это поверить? Вот я и сказал, что он может взять награду и засунуть себе в задницу, потому что мне без разницы. Я сказал…

9.1г

18 июня 1978 г.

Дорогая Нетти!

Я не знаю, что и сказать. Я очень сожалею. Не только по поводу твоей болезни, но потому, что все так вышло (или не вышло) после того…

9.2

— Вы начали четыре письма и не закончили ни одного.

— Совершенно верно. И между прочим, точку с запятой я начал использовать только с семнадцати лет.

— Мы отредактировали текст.

— Отсюда и скобки?

— Правильно.

— Тогда понятно. Ответьте мне: если вы так много знаете о моей жизни, какова необходимость в скобках?

— В нашем распоряжении лучшие редакторы. Мы должны их загружать.

— Ага.

— Но с Нетти вы так и не увиделись?

— Нет.

— А это третье письмо… вы все выдумали, не так ли? Вы выискивали причины, чтобы не видеть ее?

— Да.

— Потому что чувствовали за собой вину.

— Совершенно верно.

— Так и скажите.

— Хорошо. Потому что чувствовал за собой вину.

9.3

За неделю до предполагаемой выписки Нетти из больницы миссис Смарт обзвонила друзей дочери и пригласила на вечеринку. Пояснила, что хочет устроить для нес что-то особенное, забавное, удивить ее, потому что Нетти любила сюрпризы. У меня, конечно, сразу возникла мысль: с каких это пор Нетти любит сюрпризы? Но я не мог сказать этого миссис Смарт. Она уже приняла решение.

Нетти выписали из ЦБВ[19] в субботу, во второй половине дня. Нам предлагалось собраться в доме Смартов за час: на инструктаж. Как только мы прибыли, я ужаснулся, увидев, как мало у Нетти друзей. Миссис Смарт рассказала все, что нам следовало знать: о состоянии Нетти, о том, что произошло, и как в свете вышесказанного нам полагалось себя вести. Наговорила с три короба. Многое из того, что мы от нее услышали, вошло в свое время в заметку, которую она опубликовала в «Журнале домохозяек Британской Колумбии» пятнадцатью годами раньше. По словам моей матери, первоначально миссис Смарт нацелилась на «Ридерс дайджест» и так и не оправилась от разочарования, потому что ее заметка сгодилась только для местного журнала. Однажды я наткнулся на нее, роясь в шкафах матери. Ума не приложу, зачем она ее сохранила. Написано плохо, а если что и чувствуется, так это зацикленность автора на себе.

9.3а «Журнал домохозяек БК», апрель 1962 г.

Когда медсестра сообщила мне, что я родила дочь, я стала счастливейшей женщиной на свете. Иначе и быть не могло: мне двадцать пять, у меня добившийся успеха муж, прекрасный дом, а вот теперь и прекрасная дочь, весомое добавление к симпатичному пятилетнему сыну. Что еще могла просить от жизни замужняя женщина? Все идеально. Я с нетерпением ждала, когда же мне принесут дочь и нас сфотографируют.

Однако когда меня привезли в отдельную палату — на этом настоял мой заботливый муж, — молодой врач, доктор Макс Райт (Прим. редактора: позднее муж нашего обозревателя светской хроники Памелы Мосс), прибежал следом, чтобы сказать, что с моей дочерью Анеттой возникли серьезные проблемы и я должна согласиться на проведение срочной хирургической операции. Сердце у меня упало. Моя идеальная жизнь, каковой она казалась мне пять минут назад, закончилась. Я подписала разрешение. Потом расплакалась, как младенец. Как младенец, которого могла потерять.

В больнице мне так и не удалось подержать дочь на руках. Нас так и не сфотографировали. Теперь я только могу представить такую фотографию в золоченой рамке на моем туалетном столике: я сижу на кровати, вымотанная донельзя, с трудом улыбаюсь, дочь сосет грудь. И тут же слезы начинают катиться по моим щекам. Так происходит всегда. Вот и теперь я плачу. Пишу и плачу. Если б у меня была фотография, на которую я могла посмотреть! Если бы только мы с мужем не остались наедине с нашими воспоминаниями о том ужасном дне.

Неделей позже меня отправили домой, без моей дочери. И без фотографии. Мы с Анеттой начали очень плохо.

(В следующем номере: «Перемена повязок».)

9.4

Я не помню точно, что я вынес из истории матери Нетти, но помню выражения лиц детей, собравшихся в доме Смартов. Я задался вопросом, неужели они действительно друзья Нетти или просто ее мать хотела, чтобы у нее были такие вот друзья. Потом я подумал о собственном статусе, о том, что меня пригласили, хотя я чувствовал, что моему приходу не рады.

Как могли эти люди быть друзьями Нетти? И вообще были ли у нее друзья? А может, я видел детей, телефоны которых миссис Смарт нашла в записной книжке дочери? Или Нетти упомянула о них в своем дневнике? Если так, что она написала обо мне? Что-нибудь нелицеприятное?

Рядом с миссис Смарт сидела девочка, которую я помнил по начальной школе, Шона Ковальчак, которая вечно вязала свитера. Страшная, вся в угрях, acne vulgaris[20], да еще в ортопедическом ботинке, без которого не могла ходить.

Я помню, как в восьмом классе мистер Лонгли прочитал нам лекцию о личной гигиене. Часть лекции посвящалась угрям. Так в какой-то момент, прервав бормотание Лонгли, Бобби Голтс со свойственной ему решительностью поднял руку и спросил, действительно ли на лице Шоны Ковальчак мы видим acne vulgaris. Этот идиот Лонгли, который читал лекцию без наглядных пособий, аж просиял.

— Да, Бобби. Молодец. — Он явно гордился будущей спортивной звездой. — Шона Ковальчак — живой пример acne vulgaris.