Майкл Тернер - Порнографическая поэма (The Pornographer`s Poem)

• Название: Порнографическая поэма (The Pornographer`s Poem)
• Автор: Майкл Тернер
• Издательство: READFREE
• Жанр: Контркультура

«Romance X», «Остров», Пианистка», и шедевр шедевров — «Трахни меня!». Порно в жанре «высокого искусства»! В кино это уже признано классикой. В литературе это происходит — впервые…

---

— Почему бы вам, парни, не спуститься на улицу — прикинуть место для наружных съемок?

Я хотел было сказать, что уже нашел такое место, ближе к Шогнесси, но передумал. Было очевидно, что Флинн желает уединения. На наших глазах он увел Таню в спальню и закрыл ногой дверь.

Мы вышли на улицу и отправились в дом напротив к мистеру Стику. Там я присел и стал налаживать объектив камеры. Когда мелкая неисправность была устранена, я, чтобы проверить результат своей работы, посмотрел на окна робиновской квартиры. Сначала я подумал, что ошибся и смотрю не на те окна, потому что люди внутри танцевали. Но, наведя на резкость, понял, что это была действительно квартира Робина, а люди за окном — Таня и Флинн. И они отнюдь не танцевали.

Я выскочил из ресторанчика и побежал со всех ног в квартиру. Открыв дверь, я увидел Флинна, сидящего на диване и читающего «Марокканских мальчиков». Он поднял глаза и некоторое время смотрел на меня, потом вернулся к своему журналу.

— В туалете Таня, если тебе надо туда, — сказал он.

16.12

— Он избил ее?

— Не знаю. Могу сказать только одно: когда она вышла из ванной, у нее был уже другой макияж.

— И обмундирование.

— Вы правы. Теперь на ней был костюм французской горничной XIX века.

— Изменились ли ваши чувства к Флинну после того, что вы увидели?

— В некотором роде. Но что я мог сделать? У меня не было никаких доказательств. В камере не было пленки.

16.13

После этого все шло гладко. Мы сняли все, что хотели; все сцены были превосходны. Единственная небольшая помарка была на шестой кассете: Таня пропустила слова «Попробуй представить себя на месте твоей девушки», которые должна была сказать по сценарию.

Мы снимали десятую пленку. Нетти не совсем понравилось, как была сыграна сцена секса Ланса и Тани, так что она на всякий случай настояла, чтобы мы сняли ее еще раз.

— Ну, спасибо тебе, — произнесла Таня, глядя на Ланса уничтожающим взглядом.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он, защищаясь.

Таня, не удостоив его ответом, села и закурила сигарету.

— Ну-ну, так что ты имеешь в виду? — продолжал настаивать Ланс.

Таня пожала плечами, глядя куда-то в сторону.

— Если бы даже твой язык был два фуга[43] длиной, ты бы не смог приклеить почтовую марку, — ответила она.

Это была бомба. Ланс вскочил и стал вопить не своим голосом. Он назвал Таню дурой, блядью, сидящей на игле наркоманкой, сказал, что у нее гораздо лучше получается красть наркотики, чем заниматься любовью. Чем больше он сердился, тем мягче становился его член. Это было потрясающе!

Никогда в жизни не видел ничего подобного. Я пожалел, что не заснял эту сцену. Но как бы то ни было, нам надо снимать фильм. А у меня появились немалые сомнения в том, что нам удастся продолжить после всего этого.

Пришлось звать на помощь Флинна. После короткого разговора Флинн, Ланс и Таня выплыли из спальни, и Флинн со счастливым выражением на лице объявил, что они готовы к съемкам. Ланс лег на диван, поддерживая хуй в эрегированном состоянии, а Таня заняла место у него между ног. Я настроил камеру, и Нетти шепотом скомандовала:

— Поехали!

Таня наклонилась над Лансом, взяла его член в рот и укусила. Ланс вскочил как ошпаренный, и они сцепились снова — на сей раз не на жизнь, а на смерть. Но теперь у меня в руках была камера, и я снимал. Флинн остался очень доволен этой сценой. Она ему настолько понравилась, что он настоял на том, чтобы мы включили подобный момент — на этот раз чисто игровой, конечно, — в сцену секса сантехника с девочкой. В итоге по настоянию Флинна мы сняли две концовки к фильму — по исходному сценарию и с вышеупомянутыми добавлениями. Флинн сказал, что для порнографии с мстительными фантазиями существует огромный рынок. Я вовсе не был в этом уверен, но альтернативную концовку мы все же сняли. В конце концов, что я знал об этом? А Флинн, казалось, знал всю подноготную этого бизнеса. Нанять демографа тоже было его идеей.

16.14

— Узнали ли вы когда-нибудь, какой из двух вариантов использовал Флинн?

— Нет. Через некоторое время наши отношения испортились.

— Было ли у вас подозрение, что он использует концовку со сценами мести?

— Я совершенно уверен, что так он и поступил, но доказательств у меня нет. Предпочитаю думать, что обе версии нашли своего зрителя.

16.15

К вечеру мы закруглились. Ланс все еще не отошел от инцидента с укусом, поэтому быстро съебался. Тиффани некоторое время еще посидела, попивая шампанское. Но после того, как Флинн прошептал что-то ей на ухо, надела свой плащ и ушла. С ней вышел и Робин, опаздывающий к Максу. Остались мы вчетвером: я и Нетти, Флинн и Таня.

Флинн и Нетти что-то делали на кухне, а мы с Таней сидели на диване в комнате. Помню, мы говорили о том, что Таня прочла в тот день в газете — что-то о папе римском, о его возможном убийстве. Рассказывая об этом, Таня стала очень печальной. Я подумал было, что ей нравится папа, поскольку слышал, что он не такой плохой мужик, что он собирается реформировать Церковь и т. д. Ничего подобного. Оказалось, что Таня терпеть не могла папу. Всех пап. На самом деле она просто ненавидела Католическую церковь — ее могущество, ее лицемерие, то, как она калечит человеческие жизни. Таня говорила очень эмоционально. Ее искренность увлекла меня.

Таня рассказала мне о своем католическом прошлом. Ее воспитывали монахини в детском приюте в Новой Шотландии. Она поведала, какими отвратительными были монахини, как они издевались над ней, постоянно ругали и били. Однажды они избили ее так сильно, что она неделю мочилась кровью. И когда они узнали об этом, то поколотили ее еще сильнее. Потому что теперь они считали, что в нее вселился дьявол. Потом Таня рассказала, как весь этот кошмар закончился после того, как она встретила Флинна. Она сбежала из приюта и перебралась сюда. Флинн был первым человеком, который хоть как-то заботился о ней.

— Это было в конце шестидесятых, — продолжила она, — и я только начинала выкидывать фокусы. Я не доросла до того, чтобы работать официально, но была упряма и знала это. Главное в таких делах — доверие, правда? К большинству молодых девушек его нет. Но в какой-то момент каждый юнец понимает, что нет ничего противнее робкой старой бляди.

Когда Таня заканчивала свое повествование, я заметил, что Флинн и Нетти крадутся в спальню. Думаю, что Таня тоже это заметила, потому что спросила, друзья ли мы с Нетти.

— Мы выросли вместе, — ответил я. — Но теперь она уехала учиться в Англию.

Таня кивнула, затягиваясь сигаретой.

— Ты знаешь, Флинну она нравится, — произнесла она, стряхивая пепел.

Я кивнул, пожирая глазами дверь спальни.

— Ты тоже, — добавила Таня, перехватив мой взгляд.

Я был на грани того, чтобы рассказать ей о своих чувствах к Флинну, но еще не забыл о том, что видел из окна ресторана. Я совсем уж было собрался спросить, бьет ли ее Флинн, но подумал, что это слишком бестактно, поскольку она сама мне ничего не рассказывала. Поэтому я избрал другой путь.

— А тебе нравится Флинн? — поинтересовался я.

Таня сказала «да», но, говоря это, отвела взгляд в сторону.

Вскоре мы уже обнимались. Таня спросила меня, не хотел бы я поцеловать ее, и я по некоторым причинам согласился. После своего рассказа она, казалось, стала другой. Это уже была не та Таня, которая не так давно укусила Ланса. Целовалась она очень жестко. Никогда меня не целовали с таким усилием, с такой определенностью. Но зато она хорошо действовала руками, причем двигала ими по моему телу совершенно иначе, нежели другие женщины, с которыми я занимался сексом. Так что когда она расстегнула мои штаны и занялась промежностью, мой член уже начал подниматься.

Когда дошло до дела, Таня оказалась настоящим мастером. Впрочем, почему бы ей и не быть мастером? В конце концов, она занималась этим не первый раз. Одним движением она расстегнула ремень, пуговицу штанов и ширинку. Потом велела мне привстать, что я и сделал. Таня ослабила пояс и одним рывком спустила с меня штаны. Мой хуй шлепнулся на яйца. Она взяла его в руку и сжала — чрезвычайно сильно. И он ответил. Она продолжала сжимать и тискать его. Это было очень приятно. Очень похоже на то, что, бывало, делала Дана Феррис — только у Даны руки были гораздо мягче.

Таня стала сосать мою шею. Это меня обеспокоило, поскольку я совсем не хотел идти домой с засосом. Я оттолкнул ее и освободился. Она скорчила смешную гримасу — как будто я ее слегка обидел. Я хотел даже извиниться, но вспомнил, что мне сказал однажды Флинн: «Даже если ты не прав — иди до конца»[44]. Так что вместо извинений я сказал:

— Покажи-ка мне свои сиськи.

И Тане это, кажется, понравилось.

Думаю, ее возбудили эти грубые слова из уст такого шпингалета, каким был я. Хихикнув, она распахнула свой халат.

Увидев ее груди, я по-настоящему завелся — хотя еще совсем недавно протестовал против ее участия в фильме. Таких грудей не увидишь в «Пентхаузе» или «Плейбое». Думаю, именно это обстоятельство и делало их такими сексуальными. Я взял в рот одну из них. Я сосал ее так сильно, как мог, и думал о том, как ее груди будут выглядеть в фильме. Груди были отвисшие, с темными коническими сосками, направленными вертикально вниз, как два строительных отвеса. Я полностью погрузился в размышления о фильме, но Таня вернула меня к действительности. Она сказала, что хочет пососать мой хуй.