Кристофер Ишервуд - Мемориал. Семейный портрет

• Название: Мемориал. Семейный портрет
• Автор: Кристофер Ишервуд
• Издательство: Типография "Новости"
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011

Видный английский писатель Кристофер Ишервуд (1904-1986) представлен романом "Мемориал. Семейный портрет". Три поколения английского семейства, 20-е годы прошлого столетия. Трагедия "Потерянного поколения" и конфликт отцов и детей осложнены гомосексуальной проблематикой. Перевод С английского Елены Суриц.

---

А сейчас надо работать, — повернулся устало к своим книгам, ящичкам с выписками, сел за стол и снова взнуздал свой терпеливый мозг, перегруженный всем тем, что на него навьючивалось два последних года, — сейчас надо работать.

— А, это ты, моя радость? Входи, — кричал Морис с верхней ступеньки.

Он был очень элегантно одет и явно не забывал об этом ни на минуту. Эрика далеко не привел в восторг двубортный пиджачок, очень по моде куцый, остроносые туфли. Стаканчик-другой явно был уже опрокинут.

— Сто лет не видались!

— Со вчерашнего вечера, — Эрик улыбнулся.

— А-а, мы, значит, видались вчера вечером? Ой, ну конечно! Вот идиот, да?

— И какова же дальнейшая судьба указателя?

— В гостиной стоит. Но миссис Браун его не одобряет, правда, миссис Браун? — потому что эта дама явилась в дверях с подносом.

— Ну конечно, мистер Скривен. И я надеюсь, скоро вы уберете эту грязную гадость. Не то у меня будут неприятности.

— Ах, миссис Браун, дорогуша, ну конечно, мы его уберем, раз вы, правда, уверены, что он вам не импонирует.

Эдвард Блейк был в гостиной, с женщиной. Эрик удивился, узнав художницу, которую раза два видел у тети Мэри на прошлых каникулах. Маргарет Ланвин. Тетя Мэри еще устроила выставку ее картин у себя в Галерее. Когда здоровались, она улыбнулась, как будто спрашивая: «Удивляетесь, наверно, причем тут я?» Эрик вспомнил, что она ему тогда понравилась.

— Эдвард демонстрирует совершенно офигенный новый коктейль, — кричал Морис. — Как он называется, а, Эдвард?

— Поцелуй Сатаны, — сказал Эдвард Блейк. Поздоровался он ласково, хоть, как всегда, Эрик углядел саркастичность в этой легкой ухмылке. Вид у него был скверный, еще хуже, чем раньше. Лицо серое, в каких-то разводах, будто его терли ластиком, резкие складки в углах рта. Большие бледные глаза насмешливы, так и горят. Пальцы в желтых никотиновых пятнах, тощие — одни кости. Перстень с печаткой, держась на честном слове, затрясся и звякнул, Эрик заметил, когда Эдвард поднял стакан.

— Осталось там что-нибудь? — спросил Морис.

— Увы.

— Ну тогда, будьте ангел, сотворите еще немножечко.

— Мы, кажется, извели всю Angostura Bitters[24].

— И получится уже несколько иной поцелуй, — вставила Маргарет Ланвин.

— Хоть и не бывает двух одинаковых поцелуев, — поддержал Эдвард Блейк.

Рот у него странно, нервно дернулся на сторону, и он заговорил — старательно, сосредоточенно выговаривая слова. Создавалось неожиданное впечатление будто бы иностранной речи.

Эрик пригубил коктейль — редкую пакость, кстати. Что-то, скорей похожее на микстуру от кашля. Но Морис объявил, что он еще прекрасней прежнего.

— И как это только вам удается, Эдвард? Кудесник! Эдвард не отвечал. Улыбался.

— Может, это прозвучит ужасно невоспитанно, Морис, — протянула Маргарет Ланвин, — но я просто умираю от голода. От всех этих прелестей на буфете у меня буквально слюнки текут.

— Ничего, что все тут холодное? — вскинулся Морис.

Но на самом деле он извинялся перед Эдвардом, не перед Маргарет.

За обедом Эдвард почти не притронулся к еде, хотя ни от чего не отказывался. Пил он много — сперва местный эль, который Эрику показался немыслимо крепким; потом коньяк, который Морис подал с сигарами. Пил, пил и, кажется, поуспокоился. Руки уже не дрожали.

Морис ему расписывал, какой у Карри «санбим».

— Господи, ну до того шикарная тачка! Знаете что, Эдвард, вам надо машину.

— А зачем она нужна, машина? — отозвался Эдвард.

— Ну, чтобы ездить, главным образом. В сто раз дешевле обходится, если, естественно, хочешь куда-нибудь подальше податься.

— Но я не хочу никуда ехать.

— Морис, конечно, с удовольствием бы вас повозил, — Маргарет улыбалась.

Конечно, она вовсе не собиралась никого обижать, но Морис чуть ли не огрызнулся:

— И какой же смысл, интересно.

Потом Эдвард показывал трюк — жонглировал ножом, двумя рюмками и апельсином. Трюк не слишком мудреный. Самое удивительное, что он у Эдварда еще получался. Очевидно — сплошная, голая сила воли. А Морис все повторял:

— Эдвард, ну просто чудо, чудо!

— А такое не угодно ль попробовать? — Эдвард взял нож. Он обращался исключительно к Морису. Крутанулся в кресле, оказался ко всем остальным спиной. Медленно разжимал, разжимал кулак — и вот нож как будто прилип к ладони.

— Господи, да как же это такое? — Морис вытаращил глаза.

— А вот смотри еще раз.

Эдвард сидел, улыбался, держал нож на весу, с видом укротителя змей. И говорил таким тоном, будто они с Морисом совершенно одни в комнате. Эрик вдруг глянул на Маргарет Ланвин. Она улыбнулась в ответ.

— Нет, понятия не имею. Умоляю, объясните, Эдвард.

— Еще посмотри, повнимательней. Морис посмотрел повнимательней.

— Ой, ну скажите!

— А ты понимаешь, как это делается? — Эдвард вдруг повернулся к Эрику.

Эрик сам почувствовал, как краснеет от злости. — Да.

Взял нож, отражая взглядом насмешку Эдварда. Медленно, неловко, разжал ладонь.

— Вот умница! — вскрикнула Маргарет.

— По-моему, теперь я раскусил, что к чему, — сказал Морис. Эдвард смолчал. Только улыбнулся, снова налил себе виски. Эрик еще больше покраснел. Долго молчали.

— Мне, пожалуй… да, мне пора, — вдруг сказал Эрик решительно.

— О, Эрик, — Морис вдруг огорчился, — рано тебе еще. Но Эрик уже вскочил на ноги. Маргарет Ланвин глянула на свое запястье.

— Где бы насчет поездов узнать?

— В привратницкой, — сказал Морис. — Я покажу.

Но ему явно не хотелось расставаться с Эдвардом Блейком.

— Да, кстати, Эдвард, — сказал он. — Может, пойдем посмотрим номер, который я для вас заказал? Вдруг не понравится.

Эрик даже сам удивился, когда вдруг сказал Маргарет:

— Если хотите, пойдемте со мной, я узнаю для вас расписание в нашей привратницкой.

Она тут же встала.

— Большое спасибо. — Повернулась к Морису: — И большое спасибо за дивный обед.

Эдварду она сказала:

— Еще увидимся?

— А вы возвращайтесь чай пить, — сказал Морис, — только понимаете ли какая штука… если нас не будет… ну… вы не обидитесь?

Маргарет улыбнулась:

— Я, наверно, прямо на вокзал пойду; но все равно спасибо большое. Я тут твою матушку поддержать обещала на каком-то кошмарном мероприятии.

— Привет ей от меня.

— Передам. Ну, до свиданья и еще раз спасибо. До свиданья, Эдвард. Желаю приятно провести время.

— Постараюсь, — Эдвард ей отвесил поклон.

Эрик вышел следом за Маргарет. Молча пошли по улице.

— Это Кингс-колледж, да? — спросила она наконец. — Да.

Потом он спросил:

— Уже тут бывали?

— Когда-то. Сто лет назад. Еще до войны. Выяснили у привратника насчет поездов. Эрик сказал:

— В общем… если хотите… я могу вам приготовить чай у себя в комнате. В секунду. На вокзал вам пока рано идти.

Она улыбнулась:

— Спасибо большое.

— О, тут у вас очень мило, — она огляделась в гостиной. Прошлась вдоль полок, взяла Каннингема[25], перелистнула несколько страниц, задумчиво постучала указательным пальцем по Стаббсу[26], будто проверяла на прочность. Эрик как-то жался, стеснялся. Остро ощущая эту ее полубогемистую элегантность, ее обаяние, — очень, конечно, привлекательная женщина, хотя уже, надо думать, чуть ли не под сорок, — взял чайник, налил, поставил на газовую горелку в прихожей, сунул голову в шкаф, высматривая чашки. Когда вошел уже с чаем, она на коленках у камина ворошила огонь кочергой.

— А хорошая тут жизнь, наверно, — так мне кажется, — она сказала. И он не стал спорить, опровергать, он даже в мыслях не обозвал ее дурой.

Долго молчали. Потом она спросила, задумчиво, как бы размышляя сама с собой:

— Вы ведь, кажется, близкий друг Эдварда Блейка?

— Я очень давно его знаю, — сказал Эрик. — Он дружил с моим отцом.

Она, кажется, ничего такого не заметила в тоне ответа. Только и сказала:

— Понятно.

Снова долго молчали. Потом поговорили о том о сем, беспорядочно роняли слова. Потом она сказала, что теперь ей уж и вправду пора. Он предложил проводить ее на вокзал. Она отказалась с улыбкой:

— Я и так уже вам надоела, хватит.

III

Эрик справился в регистратуре насчет номера мистера Блейка. Наверху, в коридоре, горничная несла навстречу поднос с завтраком. Еще стояли ботинки возле многих дверей. Вот не думал, что полдесятого для некоторых — такая кромешная рань. Незачем, кстати, было с собой таскать эти книги и плащ. Лекция в одиннадцать. Куча времени, в общем, можно бы сто раз успеть снова сбегать в колледж. Да почему, собственно, я должен бегать, как соленый заяц? И кого ради, главное.

Неприятно: руки красные, на улице холодина. И волосы, конечно, всклокочены. Кое-как их пригладил, перебросил плащ на другую руку, уронил книги, чертыхнулся, их поднял и постучался в номер одиннадцать.