Александр Дюма - Кавказ

• Название: Кавказ
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Мерани
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1988

В 1858–59 годах А. Дюма путешествовал по России. Три месяца он провел на Кавказе. В апреле 1859 года в Париже вышли три тома его впечатлений от поездки на Кавказ. В 1861 году в сокращенном виде «Кавказ» был издан на русском языке.

Нынешнее издание, несмотря на незначительные купюры, — самое полное издание «Кавказа» в нашей стране.

Перевод с французского П. Н. Роборовского, литературная обработка, перевод недостающих частей, вступительная статья, послесловие, примечания и комментарии М. И. Буянова, редактор — доктор филологических наук, профессор Т. П. Буачидзе.

---

Северная империя останется подлинной российской государственностью.

На западе сформируется Польша со столицей в Варшаве.

Южная часть со столицей в Тифлисе включит в себя Кавказ, а восточная империя вместит в себя западную и восточную Сибирь.

Если позволительно было бы продолжить наши фантазии на сей счет, то можно предположить, что подлинный российский трон сохранится за тем императором, который в момент распада России будет владеть Санкт-Петербургом и Москвой. Главой Польши станет тот, кого будет поддерживать Франция. Какой-то лейтенант, имя которого невозможно сейчас предугадать, устроит в армии мятеж и, пользуясь своим авторитетом, захватит власть в Тифлисе. И, наконец, никому не ведомый изгнанник, гениальный человек, установит федеративную республику от Курска до Тобольска.

Немыслимо, чтобы государство, охватывающее в наши дни седьмую часть территории планеты, долго оставалось в одних руках. Если руки будут слишком тверды и жестки, то против них когда-нибудь начнется война, и они будут разбиты. Если же руки будут слишком слабы, то они упустят власть сами. И в том, и в другом случае Россия вынуждена будет отдать то, чем она сейчас владеет.

Вот пример куда меньшего масштаба: король Вильгельм вынужден был дать ускользнуть Бельгии из своих рук, а ведь его девизом всегда было — «Я сохраню».

А пока пусть бог хранит от вандалов очаровательный ханский дворец в Нухе.

Мы возвратились через базар. Нет другой дороги для сообщения города с дворцом и наоборот. Есть одна улица, по которой надо идти, или обойти кругом города.

Мохаммед-хан сопровождал нас до квартиры князя Тарханова. То, что сказано было ему князем Иваном о моих ружьях, как видно, постоянно вертелось у него на языке, и как только мы прибыли, это был первый вопрос, который он задал.

Принесли ружья, и они снова превратились в предмет долгого и любопытного исследования. Чтобы дать представление князю о нашей стрельбе на лету, я взял ружье, бросил в воздух копейку и, выстрелив, попал в нее несколькими дробинами. Думая, что я попал случайно, меня просили повторить выстрел. В этот раз я взял две монеты, бросил их вместе на воздух и сделал по ним два выстрела. Бедный ребенок был просто изумлен. Он был готов верить, что мое ружье было заколдовано, как клинок Астольфа[206], и что успех зависел более от ружья, чем от стрелка.

Он беспрестанно повторял:

— У меня будет такое же ружье, как это? У меня будет ружье, подобное вашему?..

— Да, милый князь, — отвечал я ему, улыбаясь, будьте покойны.

Это ободрило Мохаммед-хана. Он отвел молодого князя в сторону и сказал ему несколько слов на ухо. Иван возвратился ко мне.

— Мохаммед-хан, — произнес он, — очень желал бы иметь пару револьверов, но только Девима. Он спрашивает, каким способом можно приобрести их.

— Очень просто, милый князь! Мохаммед-хану стоит только сказать, что он желает их, и я тотчас их ему вышлю.

Мой ответ был немедленно передан Мохаммед-хану, он подошел ко мне и осведомился, сколько может стоить пара револьверов Девима. Я просил его не беспокоиться и заверил, что он получит револьверы, а в свою очередь, взамен французского оружия пусть пришлет мне какое-нибудь кавказское. Он поклонился в знак согласия и, отстегнув свою шашку и вытащив пистолет, протянул их мне, извиняясь, что не может присоединить к ним кинжала, который дан ему такой особой, которой он обещал хранить его постоянно.

Обмен был столь выгоден для меня, что я смутился, не решаясь принять его, однако Иван сказал, что своим отказом я разгневаю Мохаммед-хана. Тогда поклонился и я, взял шашку и пистолет.

И то и другое воплощение вкуса и изящества. Но шашка пользовалась особенной известностью, и так как с этой минуты и до прибытия в Тифлис я постоянно носил ее, она обращала на себя внимание татарских офицеров всюду, где бы я не встречал их. Когда у сабли такая известность, это служит отличной рекомендацией хозяину.

Дюрандаль был известен потому, что служил шпагою Роланду, и наоборот.

Глава XXXIII Удийцы. Бой барабанов, пляска и борьба татар, послание от Бадридзе

За завтраком разговор зашел об удийцах[207].

Что такое удьюхи? — спросите вы меня.

Хотя и я подробно не знаю о них, но расскажу, что мне ведомо.

Удьюхи одно из кавказских племен, но столь малочисленное, что сомневаюсь, чтобы оно значилось, в официальном перечне местного населения. Племя же это заслуживает внимания не менее всех других.

Происхождение удийцев неизвестно; язык их, которого никто не понимает, не имеет сходства ни с каким иным языком. Сами они теряются во мраке, который их окружает.

Они называются уди в единственном числе, удийцы во множественном. Мовсес Хоренаци в своей «Истории» говорит об удийцах, но не знает их происхождения, ни того, к какому виду следует отнести это племя.

Армянский историк Чамчянц[208] упоминает об них в своей «Истории Армении», изданной в Венеции.

Наконец, в прошлом году, один из членов русской Академии наук послан был из Санкт-Петербурга на Кавказ для сбора по возможности всех песен и памятников удийского языка; но он, сколько ни трудился, возвратился в Санкт-Петербург, не открыв ничего, заслуживающего внимания[209].

Удийцы состоят почти из трех тысяч душ; они сами не помнят, чтобы их было когда-нибудь более или менее. Они живут в двух деревнях: одна (называется Варташен) в сорока верстах от Нухи и состоит из ста двадцати грузинских домов, из ста армянских и шестидесяти девяти татарских. Вторая — в тридцати верстах от Варташена, по направлению к Шемахе. В ней триста армянских семейств.

Мы обозначаем население по религии, которую оно исповедует. Удийцы, не имея собственной религии, исповедуют одни греческую, другие мусульманскую.

Я пожелал видеть хоть одного уди. Князь Тарханов немедленно распорядился отыскать, его и привести ко мне. Это был мужчина небольшого роста, смуглый, с живыми глазами, черной бородой, лет тридцати, по имени Сорги Бежанов. Он состоял школьным учителем в Нухе. Я спросил его что думают сами удийцы относительно своего происхождения, и получил в ответ, что по общему их мнению они происходят от одного из внуков Ноя, оставшегося в Армении после потопа, и что язык, которым они пользуются, неизвестен современным народам по причине его древности, — он был, вероятно, языком патриархов.

Я просил его сказать на удийском языке несколько первобытных слов, которые почти всегда имеют корни языков или предшествовавших или соседних, и начал словом бог. Бог, — я пишу не по орфографии, а согласно удийскому произношению, — называется бихаджух, хлеб — шум, вода — хе, земля — кул. У них нет названия неба, для чего пользуются татарским гег. Звезда значит — хабун, солнце — бег, луна — хаш.

Оставшиеся от первых индийских войн единственные два слова, произносимые по-индийски — линг в мужском роде, жуни — в женском, выговариваются по-удийски в мужском роде кол, в женском — кут. Человек называется адамар, женщина — чубух. Как профан я сделал свое дело; я сорвал орех, а моему ученому другу Саси придется раскусить его.

Я продержал у себя этого уди до обеда, но ничего не смог извлечь из него, кроме вышеприведенного.

После обеда, два или три раза прерываемого свиданиями, которые князь имел с приезжавшими к нему всадниками, мы хотели было еще прогуляться по базару, но князь просил нас, если бы мы пошли, не брать с собой его сына.

— Впрочем, — прибавил он, — было бы лучше, если бы вы отложили, по многим причинам, которых я не могу вам открыть, свою прогулку до завтрашнего дня. Я приготовил для вас вечер совершенно в татарском вкусе.

Мы не сомневались, что эти гонцы, беспокоившие князя, являлись с известиями о лезгинах, а потому и не настаивали больше.

К концу обеда приехал и Бадридзе, он казался очень веселым и довольно потирал руки. По его зову князь отправился с ним в соседнюю комнату и через несколько минут появился уже один: Бадридзе же ушел в другую дверь, выходящую на балкон. Мы встали из-за стола и направились на террасу пить чай.

На дворе стоял какой-то человек с огромным рыжим бараном, около которого вертелся, как будто вызывая на бой, черный баран князя. Выяснилось, что татарский вечер должен был начаться боем баранов. Не скрывая дольше секретов своего отца, Иван предупредил нас, что за боем должны последовать татарские пляски и борьба, за борьбой — бал, на который приглашены самые почетные дамы города, — они будут танцевать лезгинку.

И действительно, гости начали собираться: соседи пришли пешком, а другие приехали в экипажах.

Пять или шесть человек приехали верхом и остановились в ста шагах от князя. Азиаты ходят пешком лишь тогда, когда не имеют иной возможности.

Все гости, как мужчины, так и женщины — после обычных приветствий — поместились на балконе, который начинал принимать вид театральной галереи.