Александр Дюма - Кавказ

• Название: Кавказ
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Мерани
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1988

В 1858–59 годах А. Дюма путешествовал по России. Три месяца он провел на Кавказе. В апреле 1859 года в Париже вышли три тома его впечатлений от поездки на Кавказ. В 1861 году в сокращенном виде «Кавказ» был издан на русском языке.

Нынешнее издание, несмотря на незначительные купюры, — самое полное издание «Кавказа» в нашей стране.

Перевод с французского П. Н. Роборовского, литературная обработка, перевод недостающих частей, вступительная статья, послесловие, примечания и комментарии М. И. Буянова, редактор — доктор филологических наук, профессор Т. П. Буачидзе.

---

Огромным несчастьем России на Кавказе было отсутствие единой политической линии, направленной к строго определенной цели. Каждый новый наместник прибывал с новым планом, никак не согласующимся с предыдущим и зависящим лишь от фантазии очередного начальника. Иными словами, в реальных кавказских проблемах России существует столько же анархии и безалаберщины, что и в кавказской природе.

Ермолова заменил Паскевич, но он вершил здешними делами недолго. Потом пришел генерал Розен — прекрасный администратор. Он смотрел на вещи удивительно тонко, и следы его заботливости видны во всем, что было начато истинно-мудрого для усмирения края.

Надо бы написать целую историю Кавказа или, точнее сказать, правителей Кавказа, от князя Цицианова до князя Барятинского, чтобы дать объяснение той бедственной войны, которую Россия поддерживает безо всякого результата на протяжении шестидесяти лет.

Закавказье было населено тридцатью христианскими племенами, составляющими меньшую часть населения, среди них грузины, армяне и другие. Остальная часть края разделялась на татарские ханства: Ганжу (Елизаветполь), Шеки (Нуха), Карабах, Шемаху и Баку. У самых ворот Тифлиса мелкие территории тоже татарские, как Борчалы и Шамшадил, сохраняли вместе с кочевой жизнью разбойничьи привычки, которые нетерпимы в благоустроенном государстве.

Все Закавказье состояло из равнин и гор. Обширные долины Куры, Аракса и Алазани представляли собой плодородную почву для разведения виноградников и тутовых деревьев, марены и всякого рода хлебных растений. Здесь могло быть куда больше промышленности, чем ныне, ведь промышленность, создавая благосостояние, ведет за собою цивилизацию, а вслед за ней и мир.

Составить программу было легко, но следовать ей трудно.

Легче убивать людей, нежели просвещать их: чтобы убивать их, надо иметь только порох и свинец; чтобы просвещать их, нужна некоторая социальная философия, которая не всем правительствам доступна.

Покорение равнин было совершено за короткое время, но равнина не смирилась, а просто приняла иго, оставаясь враждебной в своей сущности. Права и условия собственности не были в ней определены. Ненависть, бессильная на плоскости, нашла неприступное убежище в горах; тайна сопротивления гор служит в утешение равнины; война горцев — только отголосок вздохов и ропота жителей равнины.

Найдите средство слить материальные интересы мусульман с христианским правлением, осчастливьте равнину возвращением потерянного ею мира, и все горцы сами сойдут с предложением своей покорности. Вот какой системе начал следовать генерал Розен.

К несчастью, император Николай имел непоколебимое намерение совершить путешествие на Кавказ. Он прибыл в самое неподходящее время, был постоянно болен и пребывал в дурном расположении духа.

Он жестоко оскорбил генерала Розена, грубо сорвав во время смотра войск с князя Дадиана, его зятя, аксельбанты императорского адъютанта. Местные жители, ожидавшие встретить ослепительное солнце, готовые отдать за императора жизнь, отдать ему свой свет и свое тепло, обнаружили всего лишь хмурого и недалекого капрала. Эта вспыльчивость императора оставила неприятный осадок. Генерал Розен умер в Москве, недовольный и непонятый. Будущее показало, как велика была потеря.

Генерал Нейдгардт[245] стал его преемником. Этот немец был педантом, формалистом, без определенной социальной программы. Удачи ему не сопутствовали, и он не пользовался доверием общества. Управление его было кратковременно и бедственно: русские войска понесли большие потери — в частности, восстали Чечня и Авария. Всему краю угрожало общее возмущение. Вот тогда-то император Николай и вспомнил о графе Воронцове, который имел все, чего недоставало генералу Нейдгардту знатное имя, огромную популярность и аристократическую осанку.

Скажем несколько слов о князе М. С. Воронцове — фельдмаршале, кавказском наместнике, новороссийском и бессарабском генерал-губернаторе.

Это был — вместе с князем Барятинским, но первому было тяжелее, — это был, можно сказать, один из тех государственных русских деятелей, которые умели сохранить, при занимаемых ими высоких должностях, некоторую независимость. Три причины доставили ему эту независимость: богатство, образование и характер.

Он был сыном князя Семена Воронцова, русского посла в Лондоне, воспитывался в Англии и на протяжении всей жизни сохранил тот мелочный аккуратизм, ту привычку к порядку, ту рассудительность и хладнокровие в суете каждодневной жизни, ту заботу о личном достоинстве, в которых англичане черпают свое величие. Уже имея богатое родовое имение, граф Воронцов стал наследником еще и своего дяди Александра, знатного государственного деятеля.

В двадцатилетнем возрасте Михаил Воронцов был гвардейским поручиком и камергером. Его отец и дядя хотели, чтобы он получил закалку, достойную мужчины, и послали его для этого на Кавказ. Это было в тот период, когда Грузия лишь совсем недавно вошла в состав империи Александра I.

Князь Цицианов тогда правил Кавказом.

Это был человек вспыльчивый и капризный, но одаренный настоящим талантом — военным и административным. Не очень льстило ему назначение к нему молодого камергера, которого он считал кавалером гостиных, салонным львом. Чтобы избавиться от него, он написал письмо, которое должно было предупредить прибытие молодого человека подобно письму Агамемнона, встретившемуся в пути с Клитемнестрой — письмо князя Цицианова встретило графа Михаила уже в пути. Когда же он прибыл, то его нельзя было уже отправить обратно. Происходило это в 1803 году.

Новичок начал военное поприще с того, что принял участие в осаде столицы Ганжинского ханства. Он проявил особую храбрость, вынеся из битвы молодого Котляревского[246], который был ранен и позже стал героем Кавказа.

Князь Цицианов с первого же взгляда понял, что этот молодой камергер муж и такой муж, которого надо сохранить для России. Опасаясь, чтобы он не погиб при осаде Ганжи, он отправил его на лезгинскую линию, поручив его храброму генералу Гулякову, командовавшему там отрядом. Спустя несколько дней после прибытия молодого человека произошла несчастная стычка с лезгинами в долине близ Закатал. Гуляков был убит, часть русских войск была опрокинута в пропасть. Михаил Воронцов подвергся общей участи с другими и потерял при падении компас со своим шифром; он был возвращен ему уже по прошествии пятидесяти лет, когда граф стал кавказским наместником.

После закатальской операции, в которой Михаил Воронцов спасся чудом, он в чине бригадир-майора принял участие в экспедиции против Эривани.

Князь Цицианов, наконец, расположился к Воронцову, дал ему щекотливое поручение к имеретинскому царю Соломону, то слагавшему с себя корону в пользу России, то открыто поднимавшему против нее оружие.

Когда князя Цицианова убили, граф Воронцов возвратился в Россию. На Кавказ он не скоро вернется.

При Бородине он командовал дивизией, которая была разбита, сам же он был ранен и удалился в свое поместье, которое превратил в большой госпиталь и где лечился вместе с другими русскими ранеными.

В 1815 году он командовал корпусом, оставшимся во Франции, и заплатил из собственных денег два миллиона за долги его офицеров. Неизвестно, возвращены ли были ему эти деньги императором Александром.

Он женился на дочери графини Браницкой — племяннице знаменитого Потемкина, умершего на ее руках на краю одного оврага, и благодаря этому браку стал одним из самых богатых помещиков в России.

В 1826 году, — пишу по памяти и поэтому, может быть, ошибаюсь двумя или тремя годами, — в 1826 году он был назначен новороссийским генерал-губернатором и воцарился в Одессе, созданной герцогом Ришелье. Он привел Одессу в такое цветущее состояние, в каком мы видим этот город в настоящее время. Он устроил великолепные винодельческие заведения в южной России, которую превратил в обширный сад с прелестными дачами.

Граф Воронцов, отвлеченный от своих административных занятий командованием войсками в продолжение турецкой войны, заступил на место раненного под Варной князя Меньшикова, взял Варну, в 1845 году назначен кавказским наместником — вся Россия приветствовала это назначение. На Кавказ он прибыл морем, высадившись в Редут-кале, и был принят с энтузиазмом живописным населением берегов Черного моря.

Первым его словом по прибытии сюда было обещание устроить дороги. Он повторил то, что обещал каждый новый наместник, но ни один, к несчастью, не исполнял обещанное. Два обстоятельства мешают устройству здесь дорог. Первое, во Франции это не было бы причиной безобразного строительства дорог, — особенности почвы. Второе — исключительное занятие военной стороной дела. Конечно, стремительность горных рек на Кавказе — страшный бич. Гранитный мост, первый камень которого торжественно был заложен наследником престола — нынешним императором, гранитный мост, который строили три года, истратив на него пятьсот тысяч рублей, был воздвигнут в Дарьяльском ущелье и торжественно освящен. В одно прекрасное утро он был снесен как соломинка.