Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. О себе

• Название: Шри Ауробиндо. О себе
• Автор: Шри Ауробиндо
• Жанр: Самосовершенствование
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7938-0051-8

Шри Ауробиндо всегда настаивал на том, что только он сам мог бы достоверно описать свою жизнь, однако сам он не оставил после себя сколько-нибудь подробной биографии или более-менее упорядоченных заметок. Только в письмах к своим ученикам и к другим людям он иногда, разъясняя то или иное понятие, обращается к примерам или конкретным эпизодам из своей жизни и своего духовного опыта. Он также, когда в книжных или журнальных публикациях встречались ошибки, сам прояснял некоторые моменты своей биографии. Эти материалы опубликованы в первой части нашего издания. В книгу включена также часть писем из Юбилейного издания о йоге, поэзии, литературе или искусстве, в которых есть упоминания о Шри Ауробиндо.

---

В традиции позднего вишнуизма бхакти – это попытка приподнять над земным (возвысить) витальные желания через любовь, направив человеческую любовь к Божественному. Это была мощная, прекрасная попытка, которая привела к появлению на свет богатого прекрасного опыта и новых знаний; но слабость ее состоит в том, что всё это заканчивается там же, где начинается, имея ценность только для внутренних переживаний, обращенных к внутреннему Божественному, и на том останавливается. Према Чайтаньи есть не что иное, как божественная любовь души, проявляющаяся в безусловно возвышенной витальности. Однако, едва только вишнуизм как до, так и после Чайтаньи пытался спроецировать свои методы на внешнее, то всё это заканчивалось, и мы знаем чем – загрязнением витального, искажением ценностей и общим упадком. Вряд ли можно обращаться к Чайтанье за примером, говорящим не в пользу духовной или божественной любви, так как его опыт был не просто человечески витальный; по сути, пусть не по форме, это был первый шаг к трансформации, которой мы ждем от наших садхаков, чтобы сделать их любовь духовной и использовать витал не ради него самого, но как выражение реализации души. Это первый шаг, и, может быть, для кого-то его будет достаточно, поскольку мы не просим всех и каждого принимать супраментал, но для полного проявления на физическом плане без супраментала не обойтись.

В поздней вишнуитской традиции садхана обращает человеческую витальную любовь во всех ее основных проявлениях к Божественному; печаль из-за разлуки с Возлюбленным (вираха), горечь обиды и чувство отверженности (абхимана), даже чувство полной утраты связи с Божественным (символом которой является отъезд Кришны в Матхуру) становятся важными элементами в этой йоге. Но всё это было – в самой садхане, а не в вишнуитских стихах – только своего рода переходным этапом на пути, в конце которого преданного ожидала милана, то есть полное единение с Божественным; однако некоторые из последователей этой йоги делали такой упор на трудностях, что нередко казалось, будто борьба, чувство оставленности, абхимана стали главным методом, если не целью этого направления према-йоги. Кроме того, метод этот существовал в ней только для внутренних переживаний, а не в применении к физическому воплощению Божественного, и адресовался к определенным состояниям и реакциям внутреннего сознания, ищущего Божественного. В отношениях с Проявленным Божественным воплощением или, как тут можно добавить, в отношениях ученика с гуру подобные результаты могут происходить в том числе и от человеческого несовершенства, однако они не были включены в теорию этих взаимоотношений. Не думаю, что эта часть взаимоотношений бхактов и гуру была обычной и узаконенной. Наоборот, в Гуруваде отношение ученика к гуру всегда несло характер почитания, уважения, абсолютного и полного доверия, а также безусловного признания руководства гуру. Обращение к непреобразованным витальным отношениям с воплощенным Божественным может привести и порой приводило к движениям, препятствовавшим успеху йоги.

Йога Рамакришны также была направлена только на внутреннюю реализацию внутреннего Божественного – не меньше, но и не больше. Я думаю, притча Рамакришны про садхака, который предъявлял права на Божественное, которому пожертвовал всё, говорит о притязании внутреннем, а не внешнем, адресованном, скорее, внутреннему Божественному, чем воплощенному, имевшему какую бы то ни было физическую форму: это требование полного духовного единения, когда Любящий стремится к Божественному, но и Божественное с той же отдачей стремится навстречу Любящему. По этому поводу не может быть противоречий; такие притязания есть у всех, кто ищет Божественное; но что касается путей к этой божественной встрече, то этот путь далеко не приведет. Так или иначе моей личной задачей является реализация на физическом плане, и я не могу позволить себе просто повторять Рамакришну. К тому же, насколько я помню, он на долгое время погрузился в себя, так что и он не всю жизнь провел среди учеников. Он получил свои сиддхи в уединении, а когда он вышел и стал принимать всех, то за несколько лет износился физически совершенно. Думаю, он этому не сопротивлялся, поскольку, когда умирал Кешав Чандра, даже создал теорию, в соответствии с которой духовное переживание изнашивает тело. Но в то же время, когда у него заболело горло и его спросили почему, он ответил, что это грехи учеников, которые на него их сбросили, а ему пришлось проглотить. Меня, в отличие от него, не удовлетворяет обретение только внутреннего освобождения, я не могу принять ни такие идеи, ни такие результаты, потому что это не кажется мне успешной встречей Божественного и садхака на физическом плане, каким бы великим достижением это ни было для внутренней жизни. Кришна совершил великие деяния и безусловно был проявлением Божественного. Но я помню отрывок из Махабхараты, где он жалуется на своих последователей и поклонников – с их непрерывными требованиями, жалобами, со своими грехами, проистекающими из неисправленной природы витального, которые они взваливают на него, – лишившими его жизнь покоя. А в Гите он говорит о мире людей как о месте, где всё преходяще и печально, и, несмотря на собственную проповедь божественного деяния, в конечном итоге едва ли не признает, что уход из этого мира был бы, возможно, лучшим решением. Традиции прошлого хороши на своем месте, то есть в прошлом, и я не понимаю, почему мы должны лишь следовать им, не пытаясь идти дальше. На пути духовного развития земного сознания за великим прошлым должно последовать еще более великое будущее.

По-моему, вы все не учитываете одну закономерность, а именно трудности, с которыми связаны физическое воплощение и божественная реализация на физическом плане. Похоже, вам кажется всё просто: Божественное нисходит к нам во всей своей силе, и дело сделано, нет ничего сложного, никакой необходимости выполнения определенных условий, никакого закона, по которому это происходит, никаких ступеней процесса, всё совершается только с помощью чуда или магии, а как же иначе, ведь это Божественное. К тому же, вы все или почти все держитесь за то, что Божественное должно обрести человеческие черты, проявиться в человеческом сознании, и категорически возражаете против любой попытки сделать человеческое Божественным. С другой стороны, всякий раз, когда начинаются трудности на физическом плане, когда болит тело, когда возникает необходимость справляться с неблагоприятными обстоятельствами, с испытаниями, одолевать препятствия и болезни, все начинают кричать о своем разочаровании, непонимании, неверии, даже о негодовании, а кое-кто даже начинает говорить: «А никакого Божественного здесь нет!» – как будто можно, не изменившись на витальном и физическом планах своего нетрансформированного сознания, не изменив характера контакта с ним, удовлетворяя все его потребности, в то же время стать при любых условиях и любых обстоятельствах неподвластным боли, болезням и так далее. Когда нужно осуществить нисхождение Божественного в человеческое сознание, низвести Супраментал, Сознание-Истину, Свет, Силу на физический план, чтобы трансформировать его, наполнить его Истиной, Светом и Силой, Блаженством и Любовью, то в ответ на это возникают отвращение, страх, нежелание, а также сомнение по любому поводу. С одной стороны, мы заявляем, что болезнь и всё остальное должны перестать существовать; с другой – гневно отказываемся принять единственное условие, при котором всё это перестает существовать. Я знаю, что это есть проявление заложенной в него от природы противоречивости человеческого витального ума, который хочет совместить две противоречащие друг другу, несовместимые вещи; но это же является и одной из причин, почему человек нуждается в трансформации и хотя бы в некотором просветлении.

Но, в таком случае, неужели Божественное так ужасно, так страшно и отвратительно, что сама мысль о нисхождении его в физическое и в результате преображение человеческой природы в божественную должна вызывать протест, страх, отвержение и отказ? Я еще понимаю, что витальное, не претерпевшее изменений, держится за свои мелкие радости и переживания, за свою короткую жизнь, которая на сегодняшний день представляет собой жестокую драму, и потому он и старается увернуться от всего, что может его изменить. Но почему должен бояться вхождения Божественного в свое сознание Любящий Бога, Искатель Бога, садхак? Почему он должен не хотеть так изменить свою природу, чтобы стать единым с тем, чего ищет, и в ужасе отшатывается от садришья-мукти (sādṛśya-mukti)? За этим страхом обычно стоят две причины: первая состоит в том, что витальное чувствует, что ему придется перестать быть темным, грубым, грязным, эгоистичным, неочищенным (духовно), придется утратить стимулы, которыми у него являются желания, а также мелкие удовольствия и маленькие страдания, которые ему любопытны (поскольку оно пытается увернуться даже от Ананды, которая должна заменить их собой); во-вторых, существует абстрактная, умозрительная теория невежественного ума, возникшая, как я полагаю, в рамках аскетической традиции, которая сводится к тому, что Божественное по своей природе холодно, голо, пусто, сурово, замкнуто на себе самом и лишено тех роскошных богатств, какие есть в эгоистической витальной человеческой жизни. Как будто бы не существует божественного витала и как будто бы он – когда найдет средства проявить себя в полной мере – не сделает земную жизнь бесконечно более прекрасной, более полной любви, сияния, тепла, огня, энергии и божественной страсти и способности к счастью, чем бессильная, страдающая, мелкая, быстро увлекающаяся и так же быстро утомляющаяся витальность теперешнего всё ещё такого несовершенного человеческого существа.