Николай Томан - В созвездии трапеции [сборник]

• Название: В созвездии трапеции [сборник]
• Автор: Николай Томан
• Издательство: М., Советский писатель, 1970, 376 стр.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1970

Николай Томан работал до войны инженером. В годы Великой Отечественной войны он служил в штабе инженерных войск одной из наших армий. Он хорошо знаком с последними достижениями науки и техники.

В настоящую книгу вошли наиболее популярные научно-фантастические повести Н. Томана: «Девушка с планеты Эффа», «Говорит Космос!», «В созвездии Трапеции», «Клиническая смерть профессора Холмского» и «Made in…».

Героев этих повестей волнуют проблемы общения с разумными существами иных миров, загадки гравитации, тайны микромира и многие другие научные идеи.

---

— Справится, — убежденно кивнул головой Алеша. — Холопов ведь трус, а у Антона сердце Д’Артаньяна. Ничего бы я так не хотел, как иметь такого преданного друга! Ведь он для Юры готов на любой подвиг. А почему? Да потому, что Юра человек, достойный такой дружбы, и чертовски досадно, что кое-кто из нас этого не понимает…

— Кто же именно? — удивился Сергей.

— А вот наша сестра, например, — кивнул Алеша на Машу.

— Напрасно ты так думаешь, Алеша, — укоризненно взглянула на него Маша. — Я понимаю это не хуже вас с Серёжей.

А Елецкий в это время с трудом находит место в одном из проходов первого ряда партера.

На манеже все еще Михаил Богданович. Он уже продемонстрировал пантомиму «Алхимик», в которой вызвал к жизни Гомункулуса. Подверг он его и последующей трансформации, превратив в более совершенное и уже явно кибернетическое существо, именуемое в цирковой афише «Кибером».

Михаил Богданович тоже теперь уже не коверный клоун Балага, а мим «Косинус». На нем лабораторный халат, покрытый белой светящейся краской, на лице пластическая маска, тоже светящаяся, и очки в массивной оправе.

Кибер — головастый лысый человек в светло-голубом светящемся комбинезоне, — очень внимательно следит за каждым движением Косинуса, понимающе кивает и записывает что-то в большой блокнот.

Манеж погружен в темноту. Светятся только эти две фигуры, да тоненькие, покрытые люминесцирующей краской ниточки, схематически изображающие какие-то измерительные приборы и электронно-счетную машину. Бее это прикреплено к барьеру вокруг манежа. Косинус с Кибером находятся внутри этой своеобразной лаборатории.

Косинус, кажется, нашел наконец решение какой-то очень важной для него проблемы. Кибер всматривается в него еще пристальнее и вдруг начинает быстро чертить по воздуху, как по грифельной доске, каким-то светящимся кусочком, похожим на мел.

Пространство над манежем покрывается светящимися многозначными цифрами, знаками интегралов, корнями всех степеней, опрокинутыми восьмерками, символизирующими бесконечность. Появляется и знаменитая формула связи массы и энергии Альберта Эйнштейна.

Кибер торжественно выводит ее крупными буквами:

Е=МхС2.

Косинус радостно улыбается. Он доволен. А Кибер все чертит и чертит. В воздухе висят теперь не только формулы и цифры, но и геометрические фигуры. Среди них особенно выделяется чертеж, похожий на схематическое изображение атомной бомбы.

Косинус хмурится. Делает протестующий жест.

Повинуясь ему, Кибер «стирает» все, кроме схемы бомбы. Косинус в ярости. Он готов наброситься на Кибера, но тот с лихорадочной поспешностью вычерчивает атомную бомбу все рельефнее. А когда Косинус замахивается на Кибера, на экранах под оглушительный грохот оркестра вспыхивает изображение взрыва атомной бомбы — гигантский, судорожно извивающийся гриб.

Косинус гневными жестами упрекает Кибера, дает ему понять, что он сошел с ума. Кибер, оправдываясь, широко разводит руки, и атомный гриб, совершив обратную эволюцию, исчезает…

В оркестре начинает звучать спокойная, широкая мелодия. Кибер снова — весь внимание. Косинус простирает руки к небу, машет ими, как птица, готовая взлететь. Кибер снова чертит формулу Эйнштейна и рядом — схему космической ракеты.

Косинус счастлив. Он блаженно улыбается. А на экранах появляется изображение звездного неба с ярко светящейся, быстро движущейся точкой. Характерные позывные не оставляют сомнения, что это искусственный спутник Земли.

Косинус, Кибер и вся их призрачная лаборатория исчезают с-манежа. Снова все погружается во тьму. Потом вспыхивают прожектора, и в их свете видно, как униформисты, облаченные в скафандры космонавтов, выкатывают большую платформу с ракетообразным снарядом. В центре манежа его поднимают в вертикальное положение. Платформу увозят, а к ракете стелют ковровую дорожку.

Оркестр исполняет торжественный марш, и из главного выхода на манеж появляются Зарницыны. На них легкие светлые трико с прозрачными пластмассовыми шлемами, создающими впечатление костюмов космонавтов.

Постепенно меркнет свет. Униформисты во главе с инженером Мироновым, тоже облаченным в костюм космонавта, завинчивают крышку входного люка ракеты, крепят какие-то тросы и соединяют контакты электропроводки на корпусе космического снаряда.

По команде Миронова его помощники стремительно убегают в укрытие. А сам Миронов по лесенке торопливо взбирается на площадку над главным входом. Там установлен пульт управления полетом ракеты.

На манеже теперь совсем темно, слегка люминесцирует лишь корпус ракеты. Два скрещенных прожектора освещают пульт управления с его разноцветными табло и множеством мигающих кнопок на панелях. Миронов нажимает одну из них, и в огромных овалах осциллографов начинают бешено метаться зигзаги ослепительно ярких линий.

Щелкает еще одна кнопка, и темп их вибрации усиливается. А в оркестре рождается все нарастающая, тревожная мелодия. Снова звучно щелкает кнопка, и из-под опор, поддерживающих космическую ракету, вырывается такой мощный ураган фейерверков, что создается впечатление, будто это именно он сотрясает ракету, а затем медленно поднимает ее к куполу цирка.

Бешеное мелькание прожекторов и грохот оркестра усиливают это впечатление. А ракета уходит все выше в ночное небо, мерцающее разноцветными искорками звезд. Незаметно для зрителей она переходит в кинематографическое изображение ее на экране и несется уже по настоящему небу, волоча за собой гигантский шлейф из пламени и газов.

На экране уже не привычные нам звезды и созвездия, а гигантские спирали галактик. Ракета парит теперь в этом космическом пространстве. Медленно проплывает она под сплюснутым диском туманности Андромеды и повисает над центром манежа. Это снова реальная ракета Зарницыных.

Она висит некоторое время неподвижно, а над нею на огромном экране купола цирка медленно смещаются Большое Магелланово облако, туманности Андромеды и Ориона, широкая лента Млечного Пути, густо усыпанная звездами всех классов.

Постепенно внутренняя поверхность ракеты светлеет, пока не становится совершенно прозрачной. И тогда зрители видят ее экипаж, сидящий в глубоких наклонных креслах. Космонавты явно взволнованы. По их жестам можно понять, что в ракете обнаружилась какая-то неисправность.

Сергей Зарницын первым поднимается из своего кресла и открывает двойной люк ракеты. Потом он отталкивает от ее корпуса какой-то предмет и, прыгнув вслед за ним, повисает вниз головой на расстоянии нескольких метров от ракеты. Вслед за ним выпрыгивает Маша. Сделав грациозное тройное сальто-мортале, она приходит в руки к брату и, раскачавшись, взлетает высоко вверх…

Полеты Зарницыных в искусственном гравитационном поле создают полную иллюзию парения в состоянии невесомости. Завороженные зрители награждают гимнастов бурными аплодисментами. А Маша с Алешей, подбрасываемые вверх сильными руками Сергея, то становятся на корпус ракеты, держась за невидимые зрителям тросы, то перелетают через ракету, цепляясь за скобы, укрепленные по бортам и в нижней ее части. Кажется, будто они тщательно обследуют ракету и исправляют какие-то повреждения ее наружных приборов.

Полеты их почти вдвое превышают теперь те расстояния, которые они же еще совсем недавно преодолевали в старом здании цирка. Это позволяет гимнастам продемонстрировать не только изящество своих трюков, но и совершенство человеческого тела, подлинную красоту его.

А Юрий Елецкий не замечает ни виртуозности их работы, ни красоты. Ему все кажется, что Маша или Алеша непременно должны сорваться. Он сидит напружинясь, ежеминутно готовый к прыжку. От напряжения у него начинают болеть мускулы ног и рук. А когда кто-то в темноте осторожно дотрагивается до его плеча, он так вздрагивает, что на него- начинают коситься соседи.

— Это я, Антон, — слышит он шепот Мушкица. — Чего ты испугался так?

— А Холопов?.. — хватает его за руку Юрий. — Ты оставил его одного?

— А что он теперь может сделать? Я позвонил дежурному администратору и узнал, что Зарницыны уже выступают. Ну и отпустил этого кретина. Мне ведь тоже интересно посмотреть, как тут у них…

— Ну ладно, сиди тогда тихо и не мешай мне наблюдать за ними. Пока все идет гладко, но мало ли что может произойти…

А Зарницыны уже кончают свои полеты и возвращаются в ракету. Она снова становится непрозрачной, медленно поднимается вверх и постепенно растворяется во тьме под самым куполом цирка.

Только теперь Юрий Елецкий расслабляет мышцы и облегченно вздыхает…

39

Все это время Ирина Михайловна волнуется, пожалуй, больше остальных. Что, если гравитационное поле восстановится вдруг? Тогда они просто не смогут работать. А еще хуже, если поле это начнет лихорадить… Лихорадит, однако, пока одну только Ирину Михайловну.