Орсон Скотт Кард - Говорящий от Имени Мертвых. Возвращение Эндера

• Название: Говорящий от Имени Мертвых. Возвращение Эндера
• Автор: Орсон Скотт Кард
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-08223-6

Продолжение Игры Эндера, одной из величайших саг в истории научной фантастики, лауреата Хьюго, Небьюлы и множества других наград.

Когда война человечества с жукерами завершилась тотальным уничтожением враждебной расы, мальчик, на плечи которого легла вся тяжесть этой победы, исчез. И тогда люди услышали Говорящего от Имени Мертвых, человека, который рассказал, что на самом деле произошло в том эпическом сражении, когда с лица Вселенной была в одночасье стерта целая раса разумных существ. И люди ужаснулись содеянному и прокляли имя своего спасителя.

И теперь Эндрю Виггин–Эндер Ксеноцид, Эндер Убийца – странствует среди звезд в поисках планеты, которая поможет ему искупить вину и позволит вернуть к жизни тех, кого он уничтожил. И везде, куда бы ни завела его дорога, он Говорит от Имени Мертвых, возвращая надежду живым.

---

– А свинксы едят их? – спросил Эндер.

Она подняла бровь:

– Мы не так много знаем о свинксах.

– Они живут в лесу. Но выходят ли на равнину?

Она пожала плечами:

– Фрамлингам сверху виднее.

Легкость, с которой губернатор употребила этот термин, на мгновение ошеломила Эндера. Но конечно же, последняя книга Демосфена написана двадцать два года назад и давно разошлась по ансиблю по всем Ста Мирам. Утланнинг, фрамлинг, раман, варелез – теперь эти слова стали частью звездного и, пожалуй, уже успели несколько устареть.

А вот отсутствие интереса к свинксам сильно обеспокоило Эндера. Люди Лузитании не могли забыть о существовании свинксов, ведь именно из-за них вокруг города поставили ограду, за которую не мог выходить никто, кроме зенадорес. Нет, губернатор не проявляла безразличия, но она явно пыталась сменить тему. Интересно почему – больно говорить о свинксах-убийцах или не доверяет фрамлингу Эндеру?

Они поднялись на вершину холма, Босквинья остановила машину, и та мягко опустилась на выпущенные полозья. Прямо под ними широкая река прокладывала себе путь между зелеными холмами. Дальнюю возвышенность на той стороне реки покрывал лес, на самом берегу стоял маленький чистый городок – кирпичные и пластиковые дома с красными черепичными крышами. А рядом фермы, и узкие полоски полей тянутся до склона того холма, на котором стоят Эндер и Босквинья.

– Милагре, – сказала Босквинья. – На холме, выше всех, – собор. Епископ Перегрино просил свою паству быть вежливыми и помогать вам во всем.

По ее интонации Эндер понял, что епископ также назвал его опасным разносчиком агностицизма.

– Помогать мне во всем и молиться, чтобы Господь поразил меня громом. Так?

Босквинья улыбнулась:

– Господь являет для нас пример христианской терпимости. Мы полагаем, что город последует ему.

– Вы знаете, кто вызвал меня?

– Кто бы он ни был, он… достаточно скрытен.

– Вы ведь не только мэр, но и губернатор. У вас есть доступ к самой различной информации.

– Я знаю, что первый вызов был отменен, но, к сожалению, слишком поздно. Я также в курсе того, что за последнее время еще двое граждан обратились с просьбой о Голосах. Но вы должны понять, что большинство жителей города довольны своей религией и привыкли получать утешение от священников.

– Думаю, вы можете успокоить их. Мое занятие не имеет ничего общего с доктриной об утешении.

– Ваше любезное решение подарить нам скрику сделает вас достаточно популярным во всех городских барах, и, можете быть уверены, вы увидите их шкуры на многих модницах. Скоро осень.

– Я купил скрику вместе с кораблем. Мне она не нужна, и я вовсе не рассчитываю на какую-то особую благодарность. – Он посмотрел на жесткую, слегка напоминающую мех траву у своих ног. – Эта трава местная?

– И совершенно бесполезная. Мы ее даже на сено пустить не можем. Если ее срезать, она сохнет и к следующему дождю рассыпается в пыль. А внизу, на полях, у нас растет амарант, бархотник, наш ксенобиолог вывел особый сорт. Рис и пшеница здесь не приживаются, что ни делай, а вот амарант оказался таким жизнестойким, что нам приходится использовать гербициды, чтобы не дать ему широко распространиться.

– Зачем?

– Этот мир на карантине, Голос. Амарант так хорошо приспособился к местной среде, что, дай ему волю, он вытеснит всю местную траву. Мы не должны переделывать Лузитанию. Наоборот, нам предписано вносить как можно меньше изменений.

– Людям, должно быть, приходятся тяжело.

– Внутри нашего мира, нашего города, мы свободны и наша жизнь – полна. А за оградой… Никто не хочет выходить за нее. Никто.

Она с трудом скрывала свои чувства. И Эндер понял, что страх перед свинксами успел глубоко укорениться в этом мире.

– Голос, я знаю, вы думаете, что мы боимся свинксов. Да, возможно, некоторые из нас действительно испытывают страх. Но то, что чувствует большинство, – это вовсе не испуг. Нет. Это ненависть. И гнев.

– Вы их никогда не видели.

– Вы должны знать, у нас погибли двое зенадорес. Я даже подозреваю, что первый вызвавший вас просил Говорить о смерти Пипо. Но известно ли вам, что обоих, Пипо и Либо, очень любили в городе? Особенно Либо. Он был очень добрым и щедрым человеком, и все мы искренне оплакивали его смерть. Невозможно понять, почему свинксы так поступили с ним. Дом Кристан, аббат ордена Фильос да Менте де Кристу, говорит, что им, наверное, неведома нравственность, а это может означать, что они звери, животные. Или что они еще не совершили грехопадения, не отведали запретного плода. – Она сухо улыбнулась. – Но это все теология. Вам неинтересно.

Эндер промолчал. Он уже привык, что почти все верующие убеждены: их священные истории ничего не значат для атеистов и иноверцев. Но Эндер вовсе не считал себя атеистом и понимал, что многие из священных историй воистину святы, но не мог объяснить это Босквинье. Да и не стоило. Ее мнение изменится со временем. Сейчас она подозревает его во всех смертных грехах, но ее можно привлечь на свою сторону. Хороший мэр должен видеть людей как они есть, а не судить их по тому, чем они кажутся.

Он решил сменить тему:

– Фильос да Менте де Кристу. Мой португальский очень плох, но эти слова переводятся как «Дети Разума Христова»?

– Это новый, ну, относительно новый орден, созданный всего четыреста лет назад по распоряжению нашего святейшего Папы…

– О, я знаю Детей Разума Христова, уважаемая мэр, я Говорил над могилой Сан-Анжело на планете Мокзетума в городе Кордова.

Она удивленно раскрыла глаза:

– Так, значит, это правда?

– Я слышал множество вариантов этой истории, мэр Босквинья. Один из них гласит, что перед самой кончиной дьявол все же овладел Сан-Анжело и тот пожелал, чтобы по нему отслужил свою дьявольскую службу язычник Хабладор де лос Муэртос.

– Что-то такое передавалось шепотом, – улыбнулась Босквинья. – Дом Кристан, конечно, утверждает, что это чушь.

– Вышло так, что Сан-Анжело еще до того, как стал святым, слышал мою Речь над женщиной, которую знал. Плесень в крови уже убивала его. Он пришел ко мне и сказал: «Эндрю, они уже плетут вокруг меня какую-то жуткую ложь. Говорят, я чудотворец, меня нужно канонизировать. Ты должен помочь мне. Рассказать правду после моей смерти».

– Но все чудеса подтвердились, и его канонизировали всего через девяносто лет после смерти.

– Да. Это отчасти моя вина. Когда я Говорил о нем, то сам свидетельствовал о нескольких чудесах.

Теперь она рассмеялась:

– Голос, который верит в чудеса!

– Посмотрите на ваш церковный холм. Какая часть этих зданий принадлежит священникам, а какая – школе?

Босквинья поняла вопрос и фыркнула:

– Дети Разума Христова послушны епископу.

– Но они хранят знание и преподают то, что считают нужным, нравится это епископу или нет.

– Возможно, Сан-Анжело позволял вам вмешиваться в дела Церкви, но, уверяю вас, епископ Перегрино не столь терпим.

– Я прилетел Говорить об обычной смерти и буду послушен закону. Полагаю, вы убедитесь, что я принесу куда меньше зла, чем вы ожидаете, и, возможно, много добра.

– Если вы приехали, чтобы Говорить о смерти Пипо, Фаланте Пелос Муэртос, вы не сделаете ничего, кроме зла. Оставьте свинксов там, за оградой. Если бы вышло по-моему, ни один человек не мог бы выйти за ворота.

– Я надеюсь, здесь можно снять комнату.

– Наш город почти не меняется, Голос. У каждого свой дом. Приезжих не бывает, так зачем содержать гостиницу? Мы можем предложить вам только маленький пластиковый дом, оставшийся от первых колонистов. Он старый, но со всеми удобствами.

– И поскольку я не нуждаюсь ни в просторе, ни в роскоши, уверен, что он мне подойдет. Я буду очень рад встретиться с Домом Кристаном. Там, где живут последователи Сан-Анжело, у правды есть друзья.

Босквинья усмехнулась и снова запустила мотор. Как и предполагал Эндер, ее недоверие к Говорящему от Имени Мертвых сильно пошатнулось.

Подумать только, этот человек был знаком с Сан-Анжело и так тепло отозвался о Фильос!.. После речей епископа Перегрино Босквинья ожидала совсем другого.

* * *

Комната была обставлена скудно, и если бы Эндер привез хоть какой-нибудь багаж, то не нашел бы для него места. Эндеру удалось за пять минут распаковать и разложить содержимое своей сумки. Остался только завернутый в полотенце кокон Королевы Улья. Голос уже давно перестал чувствовать неловкость оттого, что держит будущее великой расы в старой дорожной сумке под кроватью.

– Возможно, мы остановимся здесь, – сказал он. Даже сквозь полотенце кокон был прохладным на ощупь.

«Это здесь».

Его раздражала ее уверенность. Теперь в «голосе» Королевы не осталось ни намека на прежние чувства: нетерпение, страх, желание освободиться. Осталась только полная уверенность.

– Хотел бы я чувствовать себя так же. – Он покачал головой. – Даже если это здесь, все зависит от того, смогут ли свинксы жить с вами в мире.