Фрэнсис Бэкон - Великое восстановление наук, Разделение наук

• Название: Великое восстановление наук, Разделение наук
• Автор: Фрэнсис Бэкон
• Жанр: Философия

---

Перейдем теперь к косметике. Она отчасти имеет гражданское значение, отчасти же составляет достояние людей изнеженных. Ведь физическая опрятность, достоинство и приличие всего облика, как совершенно правильно считается, исходят от нравственной скромности и уважения прежде всего к Богу, созданиями которого мы все являемся, затем -- к обществу, в котором мы живем, и, наконец, к самим себе, которых мы должны уважать не меньше, а даже больше, чем других. Но непристойные способы украшения, применяющие краски, грим, румяна и т. п., вполне достойны тех неприятностей, которые им всегда сопутствуют, ибо они все же настолько изобретательны, чтобы обмануть окружающих, но зато достаточно неудобны в повседневной жизни и даже весьма опасны и вредны для здоровья. Меня удивляет, что этой отвратительной привычке краситься так долго удавалось избегать осуждения со стороны и церковных, и гражданских законов о нравственности, хотя в других случаях они были весьма суровы к роскошной одежде и вычурным прическам. Правда, мы читаем о том, что Иезавель красилась, но ничего подобного не говорится ни о Эсфири, ни о Юдифи ^.

Перейдем теперь к атлетике. Мы понимаем ее в несколько более широком, чем обычно, смысле. В это понятие мы включаем все, что может способствовать развитию любой доступной человеческому телу физической способности, будет ли это ловкость или тот или иной вид выносливости. Ловкость складывается из двух частей: силы и быстроты. Выносливость тоже можно разделить на два вида: способность переносить недостаток в необходимом и стойкость в мучениях. Замечательные примеры всех этих способностей мы можем часто наблюдать в практике канатоходцев, в суровом образе жизни некоторых диких народов, в удивительной силе сумасшедших и в стойкости некоторых людей, проявленной во время самых изощренных пыток. А если обнаружится еще какая-нибудь другая способность, которая не подходит под установленное нами деление (например, часто замечаемая у ныряльщиков способность удивительно долго задерживать дыхание), то и такая способность, как мы считаем, должна быть отнесена к атлетике. То, что подобные вещи нередко случаются, -- это совершенно очевидно, но философское их осмысление и исследование причин таких явлений до сих пор остаются в пренебрежении. Причина этого, по нашему мнению, заключается во всеобщем убеждении, что подобные вещи являются только результатом врожденных способностей определенных людей (а этому невозможно научить) или развиваются благодаря долгой, начинающейся еще в детские годы практике (а это скорее можно заставить делать, чем научить этому), Быть может, эти соображения и не являются полностью справедливыми, однако имеет ли смысл указывать на подобного рода недостаток? Ведь Олимпийские состязания уже давно ушли в прошлое, так что для повседневной жизни достаточно обычных способностей, а выдающиеся способности такого рода могут служить, пожалуй, лишь для демонстрации за плату перед публикой.

Наконец, мы подошли к искусствам, доставляющим наслаждение. Они делятся по числу самих наших чувств. Зрительное наслаждение доставляет прежде всего живопись и бесчисленное множество других искусств, целью которых является создание великолепных зданий, садов, одежды, ваз, бокалов, резных камней и т. п. Наслаждение слуху приносит музыка со всем ее разнообразием звуков человеческого голоса, духовых и струнных инструментов. Когда-то важную роль в этом искусстве играли также и водяные инструменты, но сейчас они почти вышли из употребления. Нужно сказать, что искусства, связанные со зрительным или слуховым восприятием, с большим основанием, чем все остальные искусства, считаются свободными. Эти два чувства более целомудренны, чем остальные, а искусства требуют больших знаний: ведь даже сама математика является их служанкой. При этом живопись имеет больше отношения к памяти и демонстративному мышлению (demonstrationes), а музыка -- к области нравственности и душевных аффектов. Наслаждения, доставляемые остальными чувствами человека, и искусства, связанные с ними, менее уважаемы, поскольку они скорее служат роскоши, чем возвышенному. Кремы, духи, изысканные деликатесы и особенно все, что может возбуждать сладострастие, требуют для себя скорее строгого цензора, чем ученого исследователя. Поистине прекрасно заметил кто-то, что в период рождения и роста государств процветает воинское искусство, в эпоху их наивысшего развития -- свободные искусства, когда же они начинают клониться к упадку и гибели, расцветают искусства, служащие сладострастию. И я боюсь, что наша эпоха, когда начинают проявляться признаки упадка, может стать эпохой расцвета такого рода искусств. Но оставим эту тему. К искусствам, доставляющим наслаждение, я отношу также и искусство фокусников и манипуляторов, потому что обман чувств следует рассматривать как своего рода удовольствие, доставляемое чувствам.

Рассмотрев таким образом все науки, касающиеся человеческого тела (медицину, косметику, атлетику и искусства, доставляющие наслаждение), мы хотим попутно сделать только одно замечание. Хотя в человеческом теле подлежит изучению множество вещей (члены, мокроты, функции, способности, акциденции) и хотя (если бы это было в наших возможностях) следовало бы создать единый свод учения о человеческом теле, который включил бы в себя все эти вопросы (подобно учению о душе, о котором мы будем сейчас говорить), однако, чтобы не слишком увеличивать число наук и не передвигать дальше, чем необходимо, прежние их границы, мы отнесли к медицине учение о частях человеческого тела, об его функциях, о мокротах, дыхании, сне, рождении, о человеческом плоде и беременности, о росте организма, его зрелости, старости, ожирении и т. п. Правда, все это не имеет прямого отношения к тем трем обязанностям, которые возложены на медицину, но ведь человеческое во всех своих проявлениях является предметом медицины. Что же касается произвольного движения и чувств, мы отнесем это к учению о душе, ибо и в том, и в другом главную роль играет душа. На этом мы завершаем рассмотрение учения о человеческом теле, которое служит лишь жилищем для души. "

Глава III

Разделение философии человека на учение о боговдохновенной душе и учение о чувственной (anima sensibilis), или созданной, душе. Второе разделение той же науки -- на учение о субстанции и способностях души и учение об использовании и объектах этих способностей. Два приложения к учению о способностях души: учение о естественном откровении и учение о чарах. Разделение способностей чувственной души на движущую и чувствующую

Перейдем теперь к учению о человеческой душе, из сокровищницы которой вышли все остальные науки. Оно состоит из двух частей: первая исследует наделенную разумом душу, которая является божественной, вторая -- душу, но наделенную разумом, которая у нас является общей с животными. Несколько выше, говоря о формах ^, мы уже отметили два совершенно различных вида эманации душ, которые обнаруживаются уже в самом их создании, поскольку одна душа происходит от духа божья, вторая же -- из набора элементов. Ибо о возникновении разумной души Священное писание говорит: "Слепил человека из глины земной и вдохнул в облик его дыхание жизни". Создание же неразумной души, т. е. души животных, произошло со следующими словами: "Пусть произведет вода"; "Пусть произведет земля..."^ И эта душа (в том виде, в каком она существует у человека) является только органом разумной души и сама происходит, подобно душе животных, из праха земли. Ведь не сказано: "Он создал тело человека из глины земной", но -- "Он создал человека", т. е. имеется в виду человек в целом, за исключением этого дыхания жизни (spiraculum). Поэтому мы будем называть первую часть общего учения о человеческой душе учением о боговдохновенной душе, вторую же часть -учением о чувственной, или созданной, душе ^. Мы бы не стали заимствовать этот принцип деления у теологии (поскольку мы все время говорим о философии, а рассмотрение священной теологии отнесли к концу сочинения), если бы это деление не совпадало и с принципами философии. Существует очень много весьма важных проявлений превосходства человеческой души над душой животных, что очевидно даже для философов-сенсуалистов. Но там, где обнаруживается множество столь значительных преимуществ, всегда необходимо установить специфические их отличия. Поэтому мы не слишком одобряем неясные и нечеткие рассуждения философов о функциях души: ведь человеческая душа отличается от души животных не по степени, а по виду, подобно тому как солнце отличается от звезд, а золото -- от остальных металлов.

Прежде чем говорить подробнее о видах, необходимо дать еще одно деление общего учения о человеческой душе, ибо то, что мы будем говорить позднее о видах, будет одновременно затрагивать оба деления: как то, что мы только что установили, так и то, которое мы собираемся предложить. Итак, установим еще одно деление науки о душе -- на учение о субстанции и способностях души и на учение об использовании и объектах этих способностей.