Этель Лилиан Войнич - Все романы (сборник)

• Название: Все романы (сборник)
• Автор: Этель Лилиан Войнич
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-17-075343-7

В книгу вошли романы Этель Лилиан Войнич "Овод", "Джек Реймонд", "Оливия Лэтам", "Прерванная дружба" и "Сними обувь твою".

Содержание:

Овод (перевод Н. Волжиной)

Джек Реймонд (перевод Н. Галь)

Оливия Лэтам (перевод Р. Бобровой)

Прерванная дружба (перевод Р. Бобровой, Н. Высоцкой)

Сними обувь твою (перевод И. Гуровой, Р. Облонской)

---

– Когда?

– На прошлой неделе.

– После визита доктора Бонне?

– Да. Сегодня я получил ответ. Меня включили в состав экспедиции. Я… это вовсе не так уж долго, только сначала так кажется.

Она не отрывала взгляда от его лица.

– Наверно, эта работа хорошо оплачивается? Поэтому ты и согласился, да? Он не ответил.

– Поэтому? По крайней мере, скажи мне все прямо.

– Да, поэтому.

Рене встал и начал ходить по комнате.

– Послушай, Маргарита, мы должны глядеть правде в глаза, – никакой другой возможности достать денег у нас нет. Да и что тут такого? Сколько народу ездит в тропики! Возьми хоть англичан – для них ничего не стоит съездить в Индию. Через четыре года мы вернемся, может быть даже через три. Возможно, они…

– Очень может быть. Но поскольку ты с ними не поедешь, не важно, когда они вернутся.

Смеясь и плача, она протянула к нему руки.

– Неужели ты думал, что я на это соглашусь? Мой милый глупыш! Подумать только – Южная Америка!

– Все уже решено, Ромашка.

У нее перехватило дыхание. Рене подошел к кушетке. Маргарита схватила его за руку.

– Но это невозможно!

– Это необходимо. Я тебе ничего не говорил, пока все окончательно не решилось, чтобы избежать напрасных споров. Я уже подписал договор, и они выслали мне деньги на предварительные расходы. Не надо… Ромашка, не гляди на меня так! Я же вернусь!

Рене высвободил руку и побежал за водой, напуганный выражением ее лица. Когда к Маргарите вернулся дар речи, между ними начался напряженный, мучительный для обоих поединок.

– Ты не имеешь права! – кричала она. – Это мое дело решать, какую цену я согласна платить за возможность излечения, – такую я не согласна!

– Согласна же ты вынести курс лечения доктора Бонне?

– Какое тут может быть сравнение? Это слишком дорого мне обойдется. Я ни за что не соглашусь! Потерять тебя на целых четыре года… отпустить в дикую страну, где тебя в любую минуту могут убить… Куда вы едете? В Чили? В Парагвай?

– В Эквадор, на северо-западные притоки верхней Амазонки. Мы выйдем из Гуаякиля, пересечем Анды и спустимся в Бразилию.

– Северо-западные притоки Амазонки! Но это же совсем не исследованный край! Тебя могут растерзать хищные звери или убить дикари… Нет, ты не поедешь!

– Но мы ведь будем вооружены, дорогая. Это большая экспедиция; нас поведет опытный человек, полковник в отставке, участник алжирской войны. Вместе с проводниками и носильщиками нас будет человек двадцать-тридцать. Это ведь совсем не то, что малярийные болота Центральной Бразилии, – мы пойдем по горам. Вот увидишь, я вернусь цел и невредим, а когда ты вылечишься…

– Рене, я не возьму этих денег! Подумай, чего ты от меня требуешь: чтобы я согласилась излечиться или получить надежду на излечение ценой твоей жизни. Я не пойду на это, твоя безопасность мне дороже ноги.

– Взгляни на дело с другой стороны, подумай, чего ты требуешь от меня: чтобы я остался дома, зная, что ты лишаешься единственного шанса на выздоровление.

– Нет, зная, что у меня остается моя единственная радость. У меня, кроме тебя, никого нет, Рене! Я не могу тебя потерять… я… не могу… – Она горько зарыдала.

Глядя на сестру, Рене почувствовал, что к горлу подступает комок, и закусил губу. Но он был непреклонен.

– Все уже решено, родная. Ты только понапрасну себя терзаешь.

Наконец Маргарита, обессилев, сдалась и в немом отчаянии спрятала лицо в подушку. Рене отправился в кабинет и сообщил отцу о своем решении. Ему хотелось поскорее со всем этим покончить. После ужасной сцены, которую он только что выдержал, ничто, казалось, не могло больше причинить ему сегодня боли. И чем скорее родные узнают о его предстоящем отъезде, тем скорее примирятся они с неизбежным. Для них же будет лучше, если они узнают правду сразу.

Тем не менее реакция отца на этот новый удар застала его врасплох. Сидя за столом, маркиз безмолвно выслушал сына, а когда Рене кончил, некоторое время сидел не шевелясь, прикрыв глаза ладонью.

– Она знает? – спросил он наконец.

– Да.

Рене ни словом не упомянул ни о Маргарите, ни о причинах, вынудивших его принять это решение, однако притворяться друг перед другом было бы ребячеством.

– Тебе удалось ее уговорить?

– Нет, придется обойтись без ее согласия.

– А Анри ты сказал?

– Нет еще, ни ему, ни тете. Я хотел, чтобы сначала узнали вы.

– Если хочешь, я пойду к ним вместе с тобой.

– Спасибо, сударь, так будет действительно лучше. И еще… если бы вы могли оградить Маргариту… чтобы они не беспокоили ее после моего отъезда. Она так тяжело это переживает.

– Я сделаю все, что смогу. Они, наверно, спросят, почему ты решил уехать.

– Я… не хочу об этом говорить.

– Разумеется. В таком случае, чтобы избежать в дальнейшем всяких разговоров – они могут быть очень неприятны для Маргариты, – может быть, объясним твое решение честолюбием? Карьера исследователя новых земель может показаться заманчивой для молодого человека, который должен сам пробиться в жизни. Тетя Анжелика, пожалуй, поверила бы в версию о неудачной любви, но эта роль тебе не очень-то подходит.

– Да, не очень. Благодарю вас, сударь. Хорошо, пусть будет так. Я не честолюбив, но мог бы быть честолюбивым.

– Да, – ответил маркиз, – большинство из нас не то… чем мы могли бы быть.

Он встал и оперся о стол обеими руками. Листок бумаги слегка затрепетал под его пальцами.

– На случай, если мы больше не увидимся, если ты почему-нибудь не вернешься или я тебя не дождусь, – я хочу тебе сказать, что мне бы хотелось… быть тебе не отцом, а братом. Роль брата, может быть, удалась бы мне несколько лучше, чем роль отца, и я был бы рад любому проявлению братских чувств с твоей стороны. Хотя, конечно, рано или поздно, ты бы все равно во мне разобрался. Некоторые вещи я понимаю очень хорошо. Иным взамен удачи дается ясность понимания. Ну что же, пойдем к тетке и Анри?

Когда они спускались по лестнице, Рене казалось, что его душат. Никогда в жизни не чувствовал он себя таким бездушным скотом – кем нужно быть, чтобы не найти ни единого слова в ответ! Но что он мог сказать?

После этого безмолвного спуска по лестнице было уже легко перенести возражения, мольбы и слезы, заполнившие следующий час. Все же Рене вздохнул с облегчением, оказавшись у себя в комнате, – это был тяжелый вечер.

– Пожалуй, нельзя вырывать все зубы сразу, – пробормотал он, бросаясь на кровать. – Даже у Исаака из Йорка вырывали только по одному в день.

По мере того как приближалось первое октября, ему стало казаться, что у него вырвали больше зубов, чем бывает во рту у одного человека. Каждый день тетка встречала его приготовления к отъезду новыми потоками слез, а Маргарита – протестами. Получение официального документа – согласно которому «Рене Франсуа де Мартерель. именуемый также Мартель», назначался географом, геологом и метеорологом «экспедиции, возглавляемой полковником Дюпре, которая направляется для исследования северо-западных притоков верхней Амазонки», вызвало в доме целую бурю. Один маркиз хранил молчание.

Дядя Гарри приехал из Англии повидаться с племянником и, проведя в замке три недели, вернулся домой грустный и озадаченный.

– Не могу понять, в чем дело, – сказал он жене. – Они все очень любезны и приветливы, но кажется, что все время ступаешь среди стеклянной посуды. Эта больная девушка смотрит ненавидящими глазами на каждого, кто приближается к ее брату. А Этьен! Он вежливо поддерживает разговор, шутит, а у самого такое лицо, словно он увидел призрак. Я было спросил Рене, чем вызван его отъезд, но он только молча взглянул на меня. Я убежден, что за всем этим скрывается какая-то трагедия. Он всегда был таким открытым, веселым мальчиком.

Рене действительно нашел прибежище в молчании. Ему хотелось только одного – поскорее уехать. Он не мог дождаться первого октября – тогда по крайней мере все будет кончено и он сможет сосредоточиться на работе. Однако, когда настал час расставания, оказалось, что Рене даже не представлял себе, каким будет прощанье с Маргаритой. До самого последнего дня девушка отказывалась примириться с отъездом брата, но когда настала роковая минута, она уже не спорила и не умоляла понапрасну, а лишь в немом отчаянии судорожно обнимала Рене.

Он сам не помнил, как вышел из ее комнаты и простился с остальными родными. В нем все онемело. Анри проводил Рене до Марселя, а маркиз нашел предлог остаться дома, чтобы, согласно своему обещанию, оградить Маргариту от ласк и слез Анжелики. Он и не подозревал, что небрежно брошенное им: «Поезжай лучше ты, Анри, у меня что-то ревматизм разыгрался», – едва не вернуло ему утраченную семь лет назад любовь младшего сына.

* * *

Огни Марсельского порта растаяли в серой дали. Рене спустился к себе в каюту, насвистывая веселый мотив, К счастью, у него много дел. Он взялся за изучение испанского языка и решил заниматься им в пути по пять часов ежедневно. Кроме того, он должен готовиться к предстоящей работе и вести дневник для Маргариты. В общем, хандрить ему будет некогда, по крайней мере до мыса Горн.