Дмитрий Володихин - Золотое солнце

• Название: Золотое солнце
• Автор: Дмитрий Володихин
• Издательство: АСТ
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014761-9

Совсем недавно она была властительной принцессой далекого Лунного острова… Совсем недавно он твердой рукой правил Черными Крысами — отчаянным племенем пиратов…

Ныне они — ИЗГОИ. Люди, нарушившие законы своих народов. Отверженные, что могут надеяться лишь друг на друга — да на покрови­тельство великой и безжалостной Империи, которая завоевывает все новые земли — и не знает пределов в жажде всевластия.

Ныне они — игрушки в руках могущественных богов, и судьбы их — поле битвы между загадочными, древними Темными и Иным — тем, кого пока зовут лишь Невидимым бойцом…

---

Вместо ответа он просто провел рукой по моему обнаженному телу — одежда лежала рядом, но я не помнила, как снимала ее. Или это тоже сделал Малабарка? Медленное, скользящее движение от груди к бедру, почти не ласка, словно глаз ему было недостаточно и он пытался рассмотреть меня кончиками пальцев...

— Ты совершенна, птица моя огненная. — Я и не подозревала, что его голос может быть так нежен. — Сотни женщин видел я прекраснее тебя, но ты одна — совершенство. Как волна. Или как звезда рассвета. Или как утренний ветер...

Приподнявшись на локте, я тоже села на песок — боком, опираясь на правое бедро — и снова обвила руками шею Малабарки, прижимаясь к нему всем телом. И даже так я продолжала ощущать кожей его шрамы — сколько же их у него, с ума сойти! Даже у степных наемников (они часто ходят обнаженными по пояс) я ни разу не видела такого количества.

— Все твое тело — в отметинах прежней жизни, — тихо-тихо сказала я прямо ему на ухо. — Только на лице — ни единого шрама... Словно судьба нарочно хранила тебя, чтобы в означенный день я смогла узнать ее послание...

— Что за послание? — Он чуть напрягся, но не разжал объятий. — Ты имеешь в виду наше сходство, словно в нас одна кровь? Ты ведь заметила.

— В общем, да. — Я потерлась о плечо Малабарки, чтобы откинуть прядь волос, некстати упавшую мне на лицо. — Я ведь раньше тебя во сне видела, много раз... то есть не совсем тебя, но мужчину, схожего со мной лицом именно как одна кровь. И это сходство лиц — знак общей участи, не могу сказать, откуда я это знаю, но вот знаю.

— Даже так? — На лице Малабарки проступил неподдельный интерес.

— Да. Правда, на нем было облачение властителя, и еще... он словно старался пробиться ко мне откуда-то издалека. Даже заговорить не мог и не слышал моих слов. Теперь мне кажется, что это наши поганые дети Луны его ко мне не подпускали, вплоть до того, что нарочно отметили его знаками своего служителя, чтобы сбить меня с толку. — Я скрипнула зубами. — Гадины проклятые! Но, наверное, когда я проникла в храм, преграда между нами отчего-то стала тоньше — опять же не знаю, где здесь причины, а где следствия. И тогда ему было дано прийти ко мне в твоем обличье — вот потому я и сказала про послание судьбы...

— Значит, общая участь? — Малабарка коротко хмыкнул. — Мне тоже были знаки на этот счет. Так что все именно так, как ты говоришь. Кроме одного.

— Чего же?

— Кто бы ни был тот, из сна, я не послание от него. Он — послание от меня. Запомни это.

— Пусть даже и так. — Я еще крепче прижалась к Малабарке, и неожиданно волна терпкого желания нахлынула на меня с новой безумной силой. — Главное, что ты со мной. Теперь и всегда...

Он как-то странно заглянул мне в глаза, уголки губ чуть дрогнули в подобии улыбки:

— Твое тело снова жаждет моего. — Скорее утверждение, чем вопрос. Незримая искра уже проскочила сквозь кожу и теперь зажигала в нем такой же пожар, как во мне. Хотя и угли прежнего еще не остыли...

В ответ я снова напрягла кончик языка, но на этот раз тронула ямку над его ключицей.

— Страсть твоя бездонна... — Теперь уже его сильные руки повлекли меня на песок. — Никто и никогда прежде не добирался до ее дна, может, и я не доберусь. Просто прими от меня этот дар — и одари в ответ, девочка моя...

На этот раз мы очень старались быть ласковыми друг с другом, но неведомая сила, колдовское варево из судьбы и желания, вновь властно повлекла нас друг к другу, едва позволив попробовать кожу другого на вкус... и снова круговорот смерти-рождения, неведомо сколько длящийся... Может, и к лучшему — раньше в близости я только брала, считая это единственно допустимым для женщины своего положения и способностей, жадно принимала ласки, почти ничего не давая в ответ. И теперь, впервые в жизни пожелав сама оделить другого, испугалась, что не сумею сделать это должным образом. Но все к лучшему — мы снова были едины, и ничто не могло быть правильнее. Просто был берег моря, как в моем давнем видении, и тень моих снов была со мною наяву, и от одного этого прекраснее, чем в самых лучших снах...

Каким-то образом мы перекатились по песку, и в тот миг, когда я оказалась сверху, крик Малабарки вплелся в мой стон — теперь я его услышала.

Потом мы долго лежали на песке, приходя в себя, не видя ничего вокруг — даже друг друга. Слова были абсолютно не нужны, да мы оба и не умели говорить уместные слова. Изредка наши руки пытались встретиться, но его пальцы натыкались на мое бедро или мои — на его спину... В любом случае в этих прикосновениях уже не было ничего, кроме теплой и странно несмелой благодарности, третий заход был невозможен и не нужен.

Первым нарушил молчание Малабарка:

— Надеюсь, это не оскорбит тебя... Полагаю, ты хочешь есть.

— В гроте еще остались печеные ракушки. — Я потянулась и неторопливо поднялась на ноги. — Пойдем? — И, прихватив одежду, медленно двинулась к гроту, зная, что Малабарка смотрит на меня. Пусть запомнит меня такой, под водопадом лунного света, а одеться можно и у костра.

Наверное, так счастлива я не была никогда в жизни. Я не из тех, кто умеет жить текущим моментом, но сейчас весь страх, все лихорадочные расчеты вариантов спасения — все это откатилось куда-то в небытие. Осталось только тепло костра, вкус нежного мяса во рту, сильная рука Малабарки, то и дело касающаяся моей, память о безумном восторге слияния и предчувствие чего-то сияющего впереди.

Машинально я вертела в руках обломок ракушки — точнее, самую ее сердцевину, нечто среднее между изящным жезлом и рукоятью кинжала искусной работы. Или крохотным сосудом для благовоний — верхняя часть внешнего края откололась так, что стала похожа на ручку кувшинчика... Неожиданно мне в голову пришла замечательная идея.

— Малабарка, — попросила я, — ты не мог бы подарить мне свой шнурок с шеи? Все равно он тебе ни к чему — кубик твой в огне сгорел...

— Держи. — С некоторым удивлением он сдернул шнурок через голову и протянул мне. — Зачем он тебе?

— А вот зачем. — Я развязала концы, продернула шнурок в «ручку кувшинчика» и, снова связав, повесила на шею. Закачавшись под моей грудью, сердцевина ракушки обрела еще большее сходство с флакончиком для благовоний. Малабарка смотрел на все это, как мне показалось, несколько скептически:

— Красивая безделушка...

— Извини, Малабарка, — перебила я его, — но вот сейчас ты действительно ничего не понимаешь! У меня ведь жених до свадьбы умер, я была илрессан — «вечно скорбящая». Мне НИЧЕГО цветного в одежде не полагалось, я даже фиалку в волосы воткнуть не имела права! Только черно-бело-серое, и так почти десять лет. А теперь, когда я все это послала в бездну... Смотри, она же огненно-розовая, как заря! Как заря нашей новой жизни! И мне ее можно, мне теперь можно все, что ни захочу!

— Теперь понял. — Малабарка потянулся к моему новому украшению и осторожно погладил его кончиком пальца. — Пусть так. Пусть это будет твой... нет, наш талисман. Знак новой судьбы. Которая у нас будет. — Он вздохнул и неожиданно зло закончил: — Если мы только выберемся с вашего дерьмового острова. Хотел бы я знать, потроха карасьи, куда подевались все здешние рыбачьи лодки. Словно змеи ваши языком слизнули, моча рыбья.

— Насчет змей ты почти угадал, — невесело отозвалась я. — Тебя к нам выкинуло как раз после праздника Выхода из моря, а после него дважды по шесть дней любой лов под запретом. Так что именно сейчас, на шестой день, даже самые горькие пьяницы допили все, что у них было, и теперь приводят лодки в порядок.

— Шесть дней сидеть и ждать, пока проконопатят эти дырявые лоханки? — Малабарка сделал выразительную паузу, а затем совершенно так же, как обычно говорят «Добрый день, уважаемый сосед», произнес: — Дерьмо, дерьмо и дерьмо. — Как и раньше, он поминал их богов буквально через слово, но сейчас, после того, как мы не глядя швырнули наше прошлое в огонь, что-то неуловимо изменилось в его интонации. Словно эти четыре слога — «Аххаш Маггот» — приобрели привкус тухлятины, никак иначе я это выразить не умела...

Я еще раз как следует прислушалась к себе. Да, несмотря на то что невеликая магия Малабарки ушла из него водой в песок, со мной все еще не произошло ничего подобного. Что-то было не так, как прежде, но что именно, я никак не могла понять. Однако все мои обычные, фоновые магические ощущения оставались при мне: я, как всегда, без труда могла бы сказать, насколько отличается направление ветра парусов от ветра облаков, а сосущая боль истерзанной короедом пинии на обрыве, кажется, стала слышна еще отчетливее. Да и умение зажигать огонь прикосновением по-прежнему было со мной — я просто знала это так же уверенно, как знает человек, болит у него что-то или нет.

Что ж, если тварь по имени Лехфир была права и моя магия — от самой Луны, то выходит, что мое отречение от ее детей никак не повлияло на ее хорошее отношение ко мне. Хотя вероятнее всего, жрицы просто обозвали Луной некую высшую силу, которую и я-то пока не умела постичь, а они — тем более... Во всяком случае, наше отречение явно пришлось этой силе по нраву. Но в таком случае... в таком случае я должна бы не только не потерять, но, напротив, прибавить в магических возможностях, ведь теперь между этой силой и мной не было ничего, что могло исказить ее дары!