Дмитрий Володихин - Золотое солнце

• Название: Золотое солнце
• Автор: Дмитрий Володихин
• Издательство: АСТ
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014761-9

Совсем недавно она была властительной принцессой далекого Лунного острова… Совсем недавно он твердой рукой правил Черными Крысами — отчаянным племенем пиратов…

Ныне они — ИЗГОИ. Люди, нарушившие законы своих народов. Отверженные, что могут надеяться лишь друг на друга — да на покрови­тельство великой и безжалостной Империи, которая завоевывает все новые земли — и не знает пределов в жажде всевластия.

Ныне они — игрушки в руках могущественных богов, и судьбы их — поле битвы между загадочными, древними Темными и Иным — тем, кого пока зовут лишь Невидимым бойцом…

---

Эарлин, Константин и я едем по хорошей мощеной дороге вот уже полдня с лишком. Сумерки рождаются из расплывчатых теней. Чалый потерял подкову и хромает. Брат и сестра о чем-то еле слышно поругиваются. Кругом — ухоженные поля. Отродясь, Аххаш и Астар, за плуг не брался... есть там за что браться-то? Но даже мне видно: поля очень ухоженные, люди-тулед ковыряют тут землю не один десяток поколений.

Я думаю: еще немножечко осталось, и можно будет обнять мою Лозу... И еще я думаю: вот какая чума выходит, имперцы стали мне почти как свои. Не так уж мало тут настоящих. Гилярус, конечно. Руф Одноглазый. Тиберий — тоже толковый офицер, очень толковый... Ну, Патрес Балк, выяснилось, изнутри лучше, чем снаружи. Наверное, Тит. Не люблю таких, но уважать — должен бы. Трибуна Гая Манлия так я и не узнал, Руф говорит, вот из кого настоящий галиад получился бы. Некоторых я не понимаю. Потроха карасьи, ну непонятны они мне, так бывает иногда, что поделаешь, однако люди крепкие и, видно, по-своему хороши. Харр... или, скажем, Арриан, двух слов я с ним не сказал... Я прижму к себе Ланин и вдохну пряный ветер, которым пахнут ее волосы... Опять же дорога... Дороги они, имперцы то есть, делают лучше всех, ожерельским тут против имперской работы и выставить нечего. Водопроводы, бани, крепости — вообще все, что можно строить, в Империи делают как надо. На совесть, Аххаш, делают. Оружие куют порядочное. Посмотрел я на гарбальский меч, из болотного железа кованный, так он дерьмо дерьмом, если положить рядом с мечом имперской работы... Моя Лоза научила меня соединять губы, как иглу и нитку, медленно, осторожно, едва касаясь, не наносить поцелуй вроде удара топором, а рисовать его. Я тоскую по ее лицу. Я тоскую по ее губам. По ее голосу. По ее пальцам... Если бы я родился имперцем, строил бы корабли. Никогда не делал этого, но такая работа по мне, я знаю. Я не люблю порядок, когда мне надо кому-нибудь подчиняться, особенно когда тот, старший, плох, слаб или глуп. Но вот же, моча рыбья, бывает и в Империи добрый порядок — вроде у столяра и скорняка на рабочем месте: все прилажено так, чтоб легче дотянуться, взять... Еще такой порядок бывает, когда войско в строю ожидает врага... Ланин... Был бы настоящим волком, бежал бы к тебе быстрее собственного хвоста. Ни одна женщина на свете не могла путать мои мысли. У тебя получается. Ланин... Знаешь ли ты: я научился задавать тебе вопросы и слышать твои ответы, пребывая в нескольких дневных переходах от тебя... Мне нравится упрямство этих людей. Когда-то оно было у имперцев настоящей силой. Теперь, Аххаш, в нем не больше смысла, чем в бегах каракатиц. Но, если дать ему новый смысл, может, опять оно наполнится силой... Ланин! Ланин!

Кто они мне теперь? Родной народ? Не очень родной, но свой? Не очень свой, но жить можно? Все вроде бы, снасть камбалья, катится к лучшему. Но почему так часто они не правы, а я прав? В делах простых, житейских, в военных делах хотя бы... Они и стали бы мне своими, родными, если бы были вроде детей, а не хозяев дома.

Я достал клочок пергамента. Раньше мне было легче не прикасаться к нему. Теперь другое дело. Развернул. «Ланин Исфарра, твоя жена»...

...С утра я собрал офицеров на совет, префекта чуть не силой втащили, жирного кота. Руф мне порядочную позицию отыскал. Это Руф. Мы прикидываем так и этак, чтоб людей хватило. Людей, Аххаш, не хватает, а дерьма — аж по самые уши, котлом не вычерпать. Но вроде кое-что выходит. Туго выходит, риск большой, как у Нергаша под пяткой, а все-таки может получиться...

Тут явился Харр. Потом говорили мне: два десятка галиаров не выдержали марша, по канавам придорожным расползлись, в деревнях отлеживаются... Прибыл Харр днем раньше обещанного. Теперь дела пойдут на лад.

Я смотрю на него, а он ищет глазами, кто здесь старший командир. Подписывал же я послание к Харру, кого ему еще надо, понятно вроде? Все прочие отворачиваются от Харра, потому что они признали меня мастером. Я ему:

— Займи место, Харр. Сколько человек ты мне привел?

И ведь он не сразу ответил... Не верит, как это бывший Железный Волк и вдруг верховодит имперской армией! Тут меня самого пробрало: как быстро все вышло! Я их повел, и они все, а не только наемники, стали моей стаей... А в Империи дела иначе делаются, тут порядок другой. Смотрит на меня Харр во все совиные лупала и никак не возьмет в толк. Чужак — да какой чужак! — взял и перепрыгнул через десяток начальственных голов. Наверное, кое-кто из моих офицеров в тот миг припомнил, снасть камбалья: были, были условия самому сделаться старшим... у начальника преторской когорты зрачки куда-то в сторону убежали... он по чину старше меня, топляк гнилой. Ладно. Зайдем с другой стороны:

— Я квестор Империи, Харр. Ответь на мой вопрос!

Какая перемена! Стоило только подсказать, два слова произнести, и Законник нашел причину подчиниться.

Две полных когорты, восемьсот мечей. И полсотни всадников. Так. Значит, конных он меньше привел, чем обещали... И всего у нас будет тысячи две, а с этими силами, Аххаш, закрыть гарбалам путь у Регула Каструма можно.

Харр сел с нами и поинтересовался, что да как. Ему рассказали. Пошло дело дальше. Хорошо. Аххаш Маггот! Очень хорошо. Наллан Гилярус — сильный человек, но не гилярусами держится Империя, а руфами и харрами. Они здесь вроде хребта всему. Раз эти двое меня признали, значит, Империя признала меня.

А потом, не успели мы закончить, прибыл гонец из Лабий. Император Констанций Максим велит прекратить боевые действия...

Э? О!

Я сдал команду Септимию Руфу.

И вот мы трусим по старой имперской дороге. Константин — неразговорчивый, мне едва-едва знакомый человек, расспрашивать его, думаю, без толку. Я решил выяснить у Эарлин: почему он думает, что может совершить над нами обряд?

Оказывается, ученики Его получили чудесную силу совершать многое, и такой обряд в том числе. Что-то вроде того пара над котлом, — Эарлин, помню, рассказывала, — только маленькое, потроха карасьи, совсем маленькое... А в темнице Элат передал это, не знаю, как назвать, Константину. И так быстро его, Элата, казнили, что даже рассказать ничего толком не успел. Пояснил только: мол, не узнал ты, и ладно, проси помощи у Него, и Он сам будет водить твоими руками, сам положит нужные слова на язык. Соединяй и разрешай, мол, тебе позволено. Только не задавайся. Ты, мол, сделан из того же мяса и тех же костей, что и все люди...

Мы тряслись на лошадях день и полночи, почти не отдыхали. За две стражи до рассвета я слез с Чалого у дверей префектова дома в Лабиях.

Не знаю, какое предчувствие подняло ее с постели посреди ночи. Видно, Ланин может издалека узнавать о моем приближении. Она была одета и ждала меня во дворе. Луна бледной пеленой лежала на ее зеленом одеянии... Стиснула в объятиях. Так, что бусины на груди Ланин впились в мою грудь. Мы долго не могли сказать ни единого слова. Аххаш! Да как можно! Ведь это вроде странной и величественной магии: будто у меня отрубили кусок тела, а потом пришла пора приращивать его обратно; моя плоть смыкается с моею же плотью, выпускает невидимые нити, нити соединяются и притягивают одно к другому. Зарастают раны, исчезают шрамы и рубцы... Мы — одно. Девочка... Мой корабль возвращается в твое море.

— Никто не делил со мной ложе, Малабарка, пока ты воевал. Ты должен знать это.

Видно, не забыла моя Лоза, как я уезжал и какая язва терзала мои потроха.

— Я люблю тебя. Я вернулся, как обещал, целым и невредимым.

Она ничего не спрашивала, словно была ко всему готова. Долго приглядывалась к Константину. Или, вернее... прислушивалась... не пойму. Вид у нее был чудной. Вроде... ухо к стене прикладывает, хочет расслышать что-то... Аххаш... только стены в помине нет. Потом успокоилась, разобрала, видно: есть у него внутри нечто, может Константин совершить обещанное. Имеет такую силу.

Гиляруса не стали будить. Зажгли светильники. Константин вынул из дорожной сумки два венка, сплетенных из придорожных трав. Один дал Эарлин, держи, мол, над головой Малабарки. Другой — сторожу, того любопытство мучило, что за обряд такой, вот и согласился участвовать. Сторож держал венок над головой Ланин. Константин прочитал коротенькую молитву. Потом сказал:

— Творец! Посмотри на нас! Я соединяю двух людей под твоей рукой.

Только успел Константин выговорить последнее слово, и впрямь Он заглянул к нам в души... Передать невозможно, как это. На тебя смотрит не один человек и не десять, а что-то огромное, невыразимо огромное... целый мир. Люди, поля, леса, города, зверье, все сразу, и еще нечто сверх того... Если б ожил мой отец, сделался размером с гору и захотел бы мне улыбнуться, мол, не робей, сынок, у тебя за спиной несокрушимый победитель, и он тебя любит... Вот так я почувствовал Его взгляд. Ланин потом говорила, что у нее был свет и счастье, словами тоже трудно объяснить, у нее было иначе, но и она почувствовала присутствие Бога.