Виктор Поротников - Олег Черниговский: Клубок Сварога

• Название: Олег Черниговский: Клубок Сварога
• Автор: Виктор Поротников
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-024632-3, 5-271-09296-8

Старший сын великого князя Святослава Ярославича прожил бурную, насыщенную событиями жизнь. После смерти отца и вокняжения в Киеве его брата Изяслава, Олег лишился черниговского стола и стал «изгоем». Он бежал в Тмутаракань, там был захвачен в плен византийцами и сослан на остров Родос, однако благодаря личной храбрости сумел возвыситься и стать военачальником у императора Алексея Комнина. Вернувшись на Русь, Олег заручился поддержкой половцев и в 1083 году начал длительную междоусобную войну за возвращение княжеских столов себе и своим братьям…

За непокорный нрав и междоусобия, которые он породил и которые принесли много горя русской земле, автор «Слова о полку Игореве» называет князя Олега Святославича «Гориславичем».

---

Беседа затянулась допоздна, но великому князю так и не удалось понять: собирается ли Олег в поход на Киев будущим летом.

Давыд не скрывал того, что питает надежду получить княжеский стол на Руси. После чего он был готов предать забвению вражду, которая до недавних пор стояла между ним и его великодержавным дядей. Однако Всеволоду Ярославичу показалось, что ретивый племянник нарочно прикрывается именем Олега, дабы припугнуть великого князя и вынудить уступить ему какой-нибудь город в киевской земле.

Не сказав Давыду ничего обнадёживающего, Всеволод Ярославич спровадил племянника в Вышгород, якобы желая сделать приятное Оде. Она печётся о своём крестнике и видеть его, несомненно, будет рада.

Давыд двинулся в Вышгород с тяжёлым сердцем, словно предчувствуя свои грядущие мытарства. Он уже жалел, что не отправился вместе с Володарем в Галич к Рюрику Ростиславичу.

В Вышгороде Ода встретила Давыда пылкими объятиями и пламенными поцелуями. Столь откровенное проявление радости слегка смутило Давыда, ибо Ода позволяла себе целовать крестника и при его жене, причём так, что это вгоняло в смущение и Давыда и любого, кто это видел. Ода же ничего не замечала. Давыд был для неё ангелом, возвестившим о воскрешении уже оплаканного Олега. Он не просто видел Олега своими глазами, но и разговаривал с ним. Ту беседу Давыд пересказал Оде слово в слово. Описывая Олега, он не пожалел красок: мол, и стати не занимать, и богатством одежд не уступит великому князю, и в облике появилось что-то величавое.

После всего услышанного Оду переполнили чувства, вновь пробудившиеся в ней после первого же слуха, что Олег не сгинул в ромейском плену. С приездом Давыда эти чувства уже били фонтаном в сердце впечатлительной Оды. Целуя и обнимая Давыда, она воображала, что целует и обнимает Олега. Её не смущало то, что любимый вернулся из плена с женой. Наоборот, это радовало и окрыляло надеждами, что ромеи помогут Олегу в его неизбежной борьбе со Всеволодом Ярославичем за черниговский стол. В том, что война рано или поздно начнётся, Ода была уверена.

Ярослав поразился переменам, произошедшим в матери с приездом в Вышгород Давыда. Ода как-то сказала сыну: ему теперь нет надобности брать в жены дочь Всеволода Ярославича, так как это может не понравиться Олегу.

- А при чем здесь Олег, матушка? - недоумевал Ярослав. - Не все ли ему равно в своей Тмутаракани, на ком я собираюсь жениться? И Всеволод Ярославич для меня более выгодный союзник, нежели Олег.

Ода принялась доказывать, что Олег не задержится в Тмутаракани и не откажется от мести вероломному дяде.

- Коль дойдёт у Олега до сечи со Всеволодом Ярославичем, неужто ты не примешь сторону брата своего? - молвила Ода. - Неужто для тебя выгодная женитьба важнее зова крови?

Во время таких бесед с матерью Ярослав в страхе хватался за голову, умоляя замолчать.

- И стены имеют уши, матушка, - говорил он. - Не дай Бог, дойдут твои речи до великого князя. Я тогда и Вышгорода лишусь и своей наречённой невесты.

Я вижу, сын мой, от робости ты никогда не избавишься, - выговаривала Ода. - Ив кого ты такой уродился? Отец твой ни в чьих милостях не нуждался, сам всегда самовластием был! Бери пример с крестника моего. Он хоть и моложе тебя, но ни в чьей воле не ходит. Сам себе господин.

- Хорош господин: ни кола ни двора! - Ярослав усмехнулся. - Я изгойствовать не хочу…

Давыд же в отличие от Ярослава не скрывал своих симпатий к Олегу, твёрдо веря: уж теперь-то Всеволода Ярославича можно одолеть. Давыд с нетерпением ждал новой войны, желая извлечь для себя выгоду из этой междоусобицы. Он пытался подбить и Ярослава к тому, чтобы в нужный момент ударить великому князю в спину и тем самым обеспечить Олегу полную победу.

- Неужто Олег не отблагодарит нас за это? - говорил Давыд. - Неужто не приблизит к себе, а?

Ярослав напрямик заявил, что не желает зла своему будущему тестю и что подобные разговоры ему не по душе. Поэтому в самом конце зимы Давыд покинул Вышгород, не желая доставлять неприятностей Ярославу: из-за него тот мог угодить в немилость ко Всеволоду Ярославичу.

Давыд двинулся во Владимир к Ярополку Изяславичу.

Узнав об этом, Всеволод Ярославич позлорадствовал: «Скатертью дорога! Уж коль Давыдушко с Ярославом не столковался, то с Ярополком ему и подавно не столковаться. Ярополку своих забот хватает».

Однако, к удивлению великого князя, весной в Киеве объявился Ярополк, который пожелал замолвить слово за Давыда: изгойская участь казалась ему величайшей несправедливостью.

- Ладно бы меж вами кровь была, великий княже, - молвил Ярополк дяде, - но ведь ты не претерпел никакого зла от Давыда. Почто не соизволишь дать ему стол княжеский? Насколько я знаю, Давыд многого и не требует.

- Вот и уступи ему Луцк иль Туров, сын мой, - кивнул Всеволод Ярославич, - выкажи Давыду свою щедрость и благородство. У меня лишних городов нету. Кабы я был уверен, что Давыд не держит на меня нож за пазухой, то, пожалуй, и наделил бы его уделом. Но мне ведомо, какие мыслишки гуляют в голове у него. Покуда он пташка мелкая, вреда не будет, но стоит Давыду обрести ястребиные крылья, так урезонить его будет не просто. Мне с Ростиславичами хлопот хватает! А тут ещё Олег опять в Тмутаракани объявился.

Упоминание великим князем Ростиславичей рассердило Ярополка.

- Не тебе бы упоминать про хлопоты с Ростиславичами, великий княже, - сказал он в сердцах. - Ростиславичи на мою волость зарятся, не на твою. Опять же Рюрик Ростиславич в зятьях у тебя ходит. Ты, видно, дядюшка, по-родственному закрываешь глаза на то, как Рюрик грозит мне и братьев своих к тому же подбивает. И потом, мне странно слышать, чтобы великий князь не имел участия в судьбе своего изгойствующего родственника, коему он по закону вместо отца приходится.

- Ну, вот что, Ярополк Батькович, довольно об этом! - разгневался Всеволод Ярославич. - Ишь, законник выискался! В твоих поучениях не нуждаюсь. Давыд сам себе такую долю выбрал, не желая склонять голову перед великим князем. В изгоях ему место. По горшку и крышка!

Ярополк вернулся во Владимир, досадуя, что надумал вступиться за Давыда себе во вред. Досадовал он и на великого князя: совсем очерствел душой и не понимает, что Давыд, озлобившись, может вступить в союз с полоцким князем, либо с Олегом. И союз этот обернётся против Всеволода Ярославича.

Желая использовать Давыда себе во благо, Ярополк стал уговаривать того искать пристанище у Ростиславичей.

- Ведь Володарь тебе друг, - говорил Ярополк. - Неужто он не вступится за тебя перед Рюриком? Рюрик уступил Володарю Перемышль, даст и тебе удел. В вотчине Рюрика городов хватает.

Давыд послушался и отправился к Володарю в Перемышль, не догадываясь, что владимирский князь желает сделать его яблоком раздора между Ростиславичами и Всеволодом Ярославичем.

Но может, у Ростиславичей и дошло бы до вражды с великим князем, да вспыхнула распря меж ними самими. Володарь и Василько Исполчились за Давыда против старшего брата, который хотел изгнать того на все четыре стороны. Тут Давыд снова сделал благородный жест: примирил братьев Ростиславичей, а сам с дружиной ушёл в половецкие степи. Жену и маленькую дочь Давыд оставил на попечение Володарю.

Всеволод Ярославич решил было, что изгойствующий племянник направил бег своих коней к Тмутаракани, но он ошибся. Давыд объявился у днепровского устья, где принялся грабить купцов, идущих к Киеву речным путём из Тавриды и Царьграда. Посадив дружину на захваченные купеческие суда, он не только не пропускал на Русь иноземных торговцев, но и заворачивал обратно русских, отнимая у них товар.

Лето было в разгаре, но вся торговля в Киеве замерла. Город был полон немецких и свейских купцов, которые не смели идти на кораблях днепровским путём в греческие земли, опасаясь дружины князя-изгоя. Немало собралось в Киеве и русских торговцев из Новгорода, Чернигова и Смоленска: они по той же причине не решались продолжить дальше путь. Великокняжеские мытники подсчитывали убытки, поскольку пошлинные сборы сократились в несколько раз.

Всеволод Ярославич собрал боярскую Думу, чтобы решить, как быть с Давыдом. Слать ли войско против него или же договариваться миром.

Пылая гневом, великий князь дал понять своим воеводам: он не огорчится, если те в своём усердии уничтожат всю дружину Давыда, а заодно и его самого. Но к удивлению Всеволода Ярославича, большинство бояр были настроены не воинственно.

Их точку зрения выразил рассудительный Коснячко:

- Войско послать можно, княже. Токмо дело это зряшное, все равно что мечом с комарами воевать. В случае опасности Давыд с гриднями своими запросто в степях затеряться сможет. Ищи-свищи там! А стоит войску нашему вернуться в Киев, как он опять за старое примется. Держать же войско все лето у днепровского устья слишком накладно, княже.