Виктор Поротников - Олег Черниговский: Клубок Сварога

• Название: Олег Черниговский: Клубок Сварога
• Автор: Виктор Поротников
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-024632-3, 5-271-09296-8

Старший сын великого князя Святослава Ярославича прожил бурную, насыщенную событиями жизнь. После смерти отца и вокняжения в Киеве его брата Изяслава, Олег лишился черниговского стола и стал «изгоем». Он бежал в Тмутаракань, там был захвачен в плен византийцами и сослан на остров Родос, однако благодаря личной храбрости сумел возвыситься и стать военачальником у императора Алексея Комнина. Вернувшись на Русь, Олег заручился поддержкой половцев и в 1083 году начал длительную междоусобную войну за возвращение княжеских столов себе и своим братьям…

За непокорный нрав и междоусобия, которые он породил и которые принесли много горя русской земле, автор «Слова о полку Игореве» называет князя Олега Святославича «Гориславичем».

---

Внешне Матильда очень походила на свою мать Брунгильду, которая сопровождала любимую дочь в этом путешествии. У девушки были довольно пухлые румяные щеки, благодаря высокому круглому лбу и слегка заострённому подбородку лицо её представляло собой овал. В волосах цвета потемневшего сена, наподобие ранней седины были заметны отдельные пряди светло-жёлтого оттенка. Тонкие брови плохо гармонировали с глазами песочного цвета, недостаточно большими для столь широкого лица. К тому же у Матильды был несколько крупноватый нос, который своим основанием у лба как бы разъединял брови и глаза. Не будь этого недостатка, лицо выглядело бы намного красивее. Зато неоспоримым украшением были губы: сочные и полные, яркого цвета и безупречной формы.

Тело у Матильды было плотное, крепкое, но при довольно высоком росте она не выглядела толстой или неуклюжей в своих длинных до пят одеждах.

Ярослав обратил внимание на то, что Матильда и её мать, во-первых, носят только серебряные украшения и, во-вторых, совершенно не говорят по-русски. Зато их очень обрадовало то, что жених свободно изъясняется на немецком.

Ярославу польстило, что брат Давыд при встрече с похвалой отозвался о Матильде.

- В самом соку девица! - с похотливой улыбкой молвил Давыд. - Коль разохотишь ты её в постели, брат, то лет десять сразу с плеч сбросишь. Видишь, какая её мать, статная да пригожая. Не дашь сорок лет. Это потому, что порода у них такая моложавая, кровь здоровая и сочная. Значит, и дети будут крепкие да красивые. Завидую я тебе, брат. - Давыд похлопал Ярослава по плечу. - Экую паву под венец поведёшь!

- Чай, твоя Любомила тоже не дурнушка, - заметил Ярослав.

- Так-то оно так, - согласился Давыд. - Однако ж моей жёнушке нынче тридцать четыре исполнилось, а твоей невесте и восемнадцати нету.

Ярослав без колебаний пригласил брата на свою свадьбу, которая должна была пройти в Муроме. Путешествие из Козельска вдоль Оки вглубь вятских земель, поросших дремучими лесами, более походило на обзор Ярославовых владений, которые он показывал Брунгильде и её дочери. Не только графиня, но и вся немецкая свита были поражены обширностью Руси. Владения же Ярослава, по мнению Брунгильды, в несколько раз превосходят владения её супруга, маркграфа мейсенского. Чем ближе к Мурому продвигалась свита жениха и невесты, тем любезнее становились немцы, воочию убедившись в богатстве и беспредельности земель русского князя.

Однако радужное настроение было омрачено бедою, когда добрались до Рязани. Город и все окрестные села были полны людей, бежавших из Мурома и ближней к нему округи. Выяснилось, что несколько дней тому назад на Муром напали в неисчислимом множестве булгары. Привёл их Килсар, который таким образом отомстил Ярославу за неуважение к послам булгарского кагана.

Очевидцы рассказывали, что булгары сожгли Муром дотла. Множество русичей было захвачено в полон, немало их погибло от огня и вражеских мечей. Булгары спалили ближние к Мурому боярские усадьбы и деревни зависимых смердов.

К счастью, Ода и Хильда успели выбраться из горящего Мурома и добрались до Рязани. Она, как и Муром, стояла на Оке. Муромчане бежали из своего обречённого города в большинстве своём по реке: кто в лодке, кто в насаде, кто на плоту…

Ода, натерпевшаяся страху и насмотревшаяся на бесчинства булгар, настаивала на отмщении.

- Вы сможете настигнуть булгар, ибо обременённые добычей они не могут двигаться быстро, - говорила она Давыду и Ярославу. - Отпускать их безнаказанными нельзя. Такая удача легко сподвигнет булгар на новый набег в будущем.

Ярослав, может, и возразил бы матери, если бы не уцелевшие муромские бояре, которые лишились всего имущества и теперь жаждали мести. Вся старшая дружина проголосовала за то, чтобы настигнуть булгар и рассчитаться с ними сполна. Идти наперекор дружине Ярослав не осмелился, к тому же Давыд изъявил готовность выступить вместе с братом.

Графине Брунгильде было сказано, что свадьба непременно состоится, но чуть позднее, и не в Муроме, а в Рязани. Немцы, волею судьбы занесённые в самую глубь Руси и ещё вчера полагавшие, что столь обширная держава хотя бы с востока недоступна для вражеских вторжений, ныне не знали, что и думать, глядя на множество измученных и оборванных людей. Вид этих несчастных производил на немцев впечатление, будто постигшая русичей беда с низовьев Оки скоро докатится и до Рязани.

Ода спокойным голосом, в котором, однако, звучали металлические нотки, постаралась успокоить графиню и её приближенных. Она уверила Брунгильду, что булгары не дойдут до Рязани и скоро будут разбиты русичами. В подтверждение слов Оды начался набор ратников в полк, и день спустя войско двух князей покинуло Рязань, держа путь к Мурому.

Давыд и Ярослав настигли булгар близ устья Оки. Однако они не только не разбили дерзкого врага, но сами еле унесли ноги от храбрых воинов булгарского кагана, которыми предводительствовал опытный Килсар.

Глава двадцать вторая. ПОЛЬСКИЙ УЗЕЛ.

Смерть Болеслава Смелого, который умер изгнанником при дворе венгерского короля Ласло, казалось бы, избавила нынешнего польского князя Владислава Германа от извечной угрозы из Венгрии. То, что старший брат до последнего дня своей жизни точил на него меч, было ему хорошо известно.

Ненамного пережила Болеслава женя Германа Юдифь, дочь чешского князя Братислава. Юдифь была столь слабого здоровья, что все рождённые ею дети умирали во младенчестве. Каким-то чудом выжил последний ребёнок, которого отец назвал в честь брата Болеславом. Юдифь же умерла на второй день после родов.

Герман сам страдал многими недугами от неумеренного образа жизни. Оставшись с младенцем на руках, он взял в жены сестру германского короля Юдиту-Марию, к тому времени овдовевшую.

Супругом Юдиты-Марии был знаменитый Шаламон, правивший венграми до тех пор, пока его не лишили трона двоюродные братья Геза и Ласло. Шаламон до последнего часа надеялся отвоевать венгерский трон для своих потомков, но так и умер в Германии изгнанником. Юдита-Мария вышла замуж за польского князя не по любви, но уступая желанию брата, который был другом Владислава и не желал, чтобы тот уходил из-под его влияния. Больше всего Генрих опасался, как бы поляки не подыскали своему князю супругу на Руси или в Венгрии.

За полтора года до женитьбы на сестре германского короля Герман вызвал из Венгрии вдову Болеслава с сыном Мешко, которому в ту пору было семнадцать лет. Этим своим шагом польский князь хотел примириться с вдовой брата и своим племянником, дабы тот, возмужав, более не считал своего дядю врагом. В окружении Германа были люди, которые подталкивали его к браку с Вышеславой, матерью Мешко. Многим из польских магнатов хотелось, чтобы польский князь, как его отец и старший брат, искал бы сближения с Русью, а не с Германией. Герман, и раньше относившийся к Вышеславе с большой симпатией, пообещал, что если его сын от Юдифи умрёт, то он назначит своим преемником Мешко. Ребёнок и впрямь был очень слабого здоровья.

Но такое положение вещей не устраивало новую супругу Владислава Германа, которая надеялась сама родить наследника польского трона. Не устраивало это и тех польских магнатов, которые желали союза с Германией и ратовали за отвоевание у Руси червенских городов.

Конец распрям в ближайшем окружении Германа положила очередная война с поморянами. Враг сокрушил польское войско под Колобжегом и на реке Унде. Поморяне вступили в Великую Польшу, не встречая достойного сопротивления. Польские можновладцы предпочитали отсиживаться в своих замках, нежели помогать князю защищать страну. Герман обратился за помощью к германскому королю. Генрих послал в Польшу отряд рыцарей, но он был наголову разбит поморянами под Познанью.

Древнюю столицу Польского государства Гнезно окружили пожары: горели деревни и выселки в междуречье Вислы и Варты. Так поморяне мстили полякам за жестокость во времена походов Болеслава Смелого, который пытался насильно обратить их в веру Христову.

По совету Вышеславы Герман обратился за помощью к Руси. Дабы в Киеве с большим сочувствием отнеслись к польской беде, он вместе со своими послами отправил на Русь и Вышеславу.

В окружении великого киевского князя закипели страсти. Одни бояре не могли простить полякам их недавнего вторжения на Волынь, эти люди советовали Всеволоду Ярославичу оставить Германа с его бедою наедине. Но были среди киевских бояр и сторонники польского князя, которые говорили: по покойной матери своей Герман доводится Всеволоду Ярославичу племянником. И негоже бросать в беде близкого родственника, несмотря на былые разногласия.

«Владислав Герман сделал добрый жест - вернул в Польшу Вышеславу с сыном, - твердили Всеволоду Ярославичу пропольски настроенные бояре. - Вышеслава по отцу приходится тебе, княже, племянницей. И ты ей ныне вместо отца. Коль не поможешь Владиславу, от этого пострадают и Вышеслава с сыном. Пусть не жаль тебе зловредного князя, тогда пожалей поляков-христиан, которые ныне страдают от жестокости язычников».