Сергей Самаров - Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том второй

• Название: Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том второй
• Автор: Сергей Самаров
• Жанр: Боевое фэнтези
• Год: 2014

Вторая книга серии «След Сокола» рассказывает об отношениях между двумя славянскими князьями – Годославом и Гостомыслом. Первого, старшего по возрасту, история называет отцом будущего основателя династии русских князей и царей Рюрика, второго же, младшего, в рукописях называют дедом Рюрика. Каждая из этих исторических личностей известна по-своему, но, не будь между двумя князьями дружбы, история России, возможно, предстала бы иначе… 

Наряду с известными по первой книге цикла героями, такими, как король франков Карл Великий и его ближайшее окружение, помощники Годослава, князь-воевода Дражко и волхв Ставр с подчинёнными ему разведчиками, читатель познакомится и с новыми героями, восточными и западными славянами, такими, как отец Гостомысла неукротимый князь Буривой, варяжский князь Войномир, будущий князь острова Руян и Поморского княжества, впоследствии один из лучших полководцев Карла Великого, покоритель грозных аваров, и с другими. 

Хронологически действие происходит через три с половиной года после событий первой книги. Карл Великий сначала окончательно присоединил к своему королевству Баварию, а потом, прежде, чем вступить в серьёзную, на его взгляд, и долговременную войну против постоянной угрозы для всей Европы с юго-востока – Аварского каганата, решил обеспечить себе спокойствие в тылах. Для этого Карлу было необходимо окончательно усмирить ненадёжную Саксонию, и покончить с княжеством вагров, в котором правил князь Бравлин Второй.

Но, чувствуя устремления Карла, поднимала голову и обеспокоенная Византия. Византии много неприятностей доставлял Аварский Каганат, висевший над северными греческими провинциями постоянной угрозой. Тем не менее, если сменить одного опасного соседа на другого, не просто опасного, но и страшного своей силой, упорством и организованностью – на королевство франков, угроза станет стократ сильнее… Это в Константинополе прекрасно понимали…

---

– Значит, мы узнаем, кто это был? – оживился Бобрыня, и потребовал уточнения. – Как мы сможем узнать.

– Этот человек умрет от укуса змеи. Не сегодня, потому что приказу нужно добраться до чужих земель. А он умеет только ползать, но не скакать на лошади. Как доберется, это случится. Узнаете уже дома.

– А что за яд это был? – спросил любопытный Телепень.

– Яд «черного волка»[4]. Есть такой паук в хозарской земле. Очень ядовитый. А теперь, заходи. Что там еще для меня?

И королевским жестом жалтонес пригласил в избушку сотника Зарубу, который рвался выполнить поручение Бравлина и князя-воеводы Дражко.

– Значит, все-таки хозары… – вслух подумал сотник Бобрыня…

Глава шестая

Вадимир, вообще и всегда большой любитель говорить красиво и с подробностями, согласно своей привычке, так же подробно рассказал обо всех событиях, произошедших в Славене в последнее время, и о мерах защиты, которые он перед отъездом обсудил с посадником Лебедяном и воеводой Первонегом. И о том, как Гостомысл добирался до Славена, тоже рассказал, что знал. О преследовании старшего брата варягами, и о том, как удалось от преследования уйти. Хотя обо всем этом, надо полагать, уже и воевода Военег давно поведал. Буривой и сам не мог воеводу не спросить. Опасная дорога, что выпала наследнику княжеского стола, даже больного отца должна интересовать. Тем более, больного серьезно. Но и Военег все знать не мог. И потому Буривой рассказ сына слушал с видимым вниманием. И о своей опасной встрече в дороге с дружиной воеводы Даляты, из которой он так благополучно выпутался, княжич рассказать, конечно, тоже не забыл. Но, в отличие от Велиборы, отец княжича за находчивость и ловкую изворотливость не похвалил, хотя и не поморщился, показывая свое отношение. То есть, вообще никак своего отношения к действиям младшего сына не показал. Просто такие поступки были вовсе не в его духе, как хорошо знал Вадимир. Отец бы сам, в своей привычной ярости, не умея вести тонкие разговоры, как предполагал Вадимир, предпочёл бы вступить в сечу и погибнуть, чтобы не пуститься на обман. И однажды, как рассказывали другие вои, подобный случай уже был, когда Буривой с единственной сотней атаковал трехтысячное войско свеев-викингов. Тогда свеи решили, что это только авангард словенской армии их атакует, и бежали. Вадимир бы на такой поступок не решился. Он повел себя иначе. Но при этом и Буривой прекрасно понимал, что Вадимир характером не в отца пошёл, и пользуется только теми человеческими качествами, которые дали ему боги для применения в жизни на земле. И иного с него спрашивать нельзя, как нельзя требовать, чтобы он вышел на бой против ведмедя с голым кулаком, как это отец делал. Но эти мысли, видимо, уже были заготовлены и отложены в голове князя в раздумьях последних дней, потому что в обычной обстановке он логически мыслить не умел и не желал, предпочитая действовать и говорить всегда спонтанно, под воздействием момента.

– Сколько варягов к Славену ушло? – вроде бы внешне почти вяло поинтересовался Буривой, хотя, если спрашивал, значит, имел интерес.

Хотя, может быть, и в самом деле спросил он вяло, потому что сил самому вершить дела, как было всегда раньше, у него уже не хватало, а то, что будут их вершить другие, и как они будут вершить, князя уже и не всегда сильно интересовало. Вместе с болью обычно подступала апатия, и не хотелось не только действовать, но даже, иногда, думать и беспокоиться. Хотелось только бездвижного спокойствия, при котором рана не беспокоит, и кровь в теле не горит. Но иногда Буривой это состояние перебарывал просто усилием воли, вспоминал, что он – князь и правитель, и с него спрос за все, что происходит.

– Больше трёх тысяч, – сообщил княжич.

– А ты, воевода, что по этому поводу думаешь? – с шумом и хрипом переведя горячее дыхание, попытавшись кашлянуть, но не сумев это сделать, спросил князь уже у воеводы Военега. Такой вопрос был уже признаком. Значит, делами ещё интересуется, хотя из-за того, что к скамье ранением прикован, и спрашивает совета. Раньше бы не совета спрашивал, а приказы рассыпал, как горох, с быстрым треском. И с чужим мнением считался бы привычно мало.

– Я недавно только воеводе Бровке говорил, что момент упускать нельзя, и в Бьярмии след спешно закрепляться… Первонег, думаю, город без нас удержит. А нам здесь время терять тоже нельзя. Когда еще варяги настолько здесь ослабнут! Бить их надо без раздумий. На то сил у нас определенно хватит…

– Хватит ли… – непривычно для себя вяло и без боевого задора переспросил Буривой.

Видимо, боль секундами подступала к телу и душе, терзала, а потом отступала. И даже в коротких словах не самого длинного разговора слышались перепады настроения князя.

– Хватит, княже… Только б ты…

– Без меня… Теперь уже, без меня… – сразу пресёк князь беспочвенные разговоры, и даже голову после этого высказывания бессильно опустил, и тяжёлое дыхание перевёл.

Буривой лучше других знал своё состояние, и не просил никакой поддержки со стороны. Он, всегда сильный, умел быть сильным во всём, и не хотел недомолвок. Как сильный человек, он и проигрывать умел, не теряя присутствия духа. И никаких утешений. Никаких лишних, необоснованных надежд. Есть только то, что есть! Можешь бороться – борись, не можешь – не тешь себя обманом, и уступи место другим, кто может. В этом был весь князь. Буривой уже смирился с мыслью, что подошло ему время уступить место тому, кто может. И он был готов к этому внутренне.

– Хватит сил, княже. У Астараты не больше трёх тысяч воев наберётся. И все разбросаны по дальним закуткам.

– И у нас столько же. И тоже разбросаны.

– Собрать не долго. Главное, тайно. Чтобы варяги подготовку не почувствовали. Ночью… Чтобы утром уже всем выступить, пока их разведчики следы ночного перехода не прочитали.

– А поведёт кто?

Воевода не думал долго, и сразу посмотрел на молодого княжича, взглядом указывая, кому предстоит вести полки.

Князь тоже долго не думал.

– Под твоим приглядом разве что… – сказал не слишком уверенно, будто сомневался в способностях младшего сына, но глаза Буривоя уже ожили, и появился в них былой огонёк. Не тот, конечно, неукротимый, не обжигающее противника пламя, но лишь отдалённо напоминающий прежний. Однако и это уже значило многое. – И всё ж, он мой сын. Не чей-то, а мой! И обязан…

Вадимир, понимая о чём речь, встал из-за стола, и шире расправил плечи… Рука непроизвольно легла на крыж меча…

* * *

Велибора громко и демонстративно зевнула и отвернулась, когда открылась дверь, и вышел воевода Военег, так не вовремя завладевший вниманием её мужа. А она уже так постаралась, провела большую подготовку, и считала, что Вадимир уже почти созрел, и готов к тому, чтобы выполнять ее волю. И если бы не этот воевода, все было бы по ее желанию. Уж теперь-то, когда Вадимир остался наедине с отцом, позовут и её, поняла княжна даже заранее приняла соответствующее моменту выражение лица. Но надежды княжны оказались неисполненными. Ее не позвали. Более того, воевода вернулся уже через минуту, а следом за ним в горницу к князю Буривою один за другим потянулись другие воеводы и сотники. И все очень торопились. Так торопились, что не замечали Велибору, словно не понимали, что, возможно, проходят мимо своей будущей княгини. Впрочем, они могли и не знать, что Гостомыслу не суждено вернуться из своей дальней поездки. Однако, в любом случае, даже жена сына князя должна вызывать у них повышенное уважение. Она ведь уже не дочь рабыни. Она – княжна! И эти вои должны понимать разницу между собой и Велиборой. А они не понимают… Такое невнимание Велибору сильно задело и обидело, и она поджала пухлые губы так, что они стали тонкими и властными. А взгляд стал жестким и колючим. Ничего, подойдёт время, и она будет отдавать приказы этим людям. Даже не Вадимир, а именно она. И выполнять эти приказы они будут стремглав, будут торопиться больше, нежели торопятся сейчас, когда их зовёт дикий и необузданный Буривой, выгнавший сегодня ее из своей комнаты. Пусть мягко, непривычно мягко для себя, тем не менее, выгнавший. Это унижало княжну. К ней относились, как в дочери рабыни…

Велибора встала, и оперлась рукой о стену, демонстрируя то, что желала сказать, в надежде, что и ее внешнее поведение будет доложено князю Буривою и Вадимиру.

– Если батюшка будет кликать, сказывай, что я плохо себя чувствую, и удалилась к себе… – намеренно страдающим голосом сообщила княжна дворовому человеку, по-прежнему дежурившему в сенях у княжеской двери. – Если за мной пришлют, я, может быть, подойду, если смогу. Так и передай. Если смогу…

Но ударение при этом она сделала не на «если смогу», а на «может быть», чтобы подчеркнуть главенство своих желаний и возможностей над всем остальным.