Татьяна Воронцова - Время черной звезды

• Название: Время черной звезды
• Автор: Татьяна Воронцова
• Жанр: Детектив
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-088236-6

Героиня романа Вероника, спасаясь от преследований обманутого бизнес-партнера и несостоявшегося мужа, бежит из России в Грецию. Там она обращается за помощью к незнакомому человеку, и тот предоставляет ей убежище в деревушке Арахова на склоне горы Парнас. Несмотря на дружелюбие местных жителей, ощущение опасности не покидает Веронику. Что заставляет Деметриоса принимать столь активное участие в ее судьбе и кто общается с ней ежедневно – христиане, соблюдающие традиции православной церкви, или язычники, приносящие жертвы кровавым богам? И вот на каменистые склоны Парнаса ложится первый снег. Женщины Фокиды, Беотии и Аттики начинают отправление древних обрядов. Вакхические танцы, неистовый бег, сексуальное возбуждение, получающее выход в любовных актах под открытым небом и дикой охоте, где дичью бывает не только животное, но и человек, – таковы великие дионисийские мистерии, невольной участницей которых становится Вероника.

---

Беседуя с ним, Ника продолжала следить краем глаза за недовольной фрау, чьи танцы вокруг колонны казались особенно комичными с учетом ее габаритов. Трудно было сказать, кто выглядит внушительнее, фрау или колонна.

– А сейчас, Дмитрий? Что ты отвечаешь сейчас?

– Сейчас мне нет нужды верить или не верить, – сказал он спокойно. И после короткой паузы добавил: – Я знаю.

С того места, где они стояли, открывался сказочный вид на соседние склоны с прочерченными по темной их зелени желто-коричневыми загогулинами грунтовых дорог и торчащими тут и там остроконечными башнями кипарисов. Сделав несколько шагов к краю террасы, чуть левее и ниже можно было увидеть местечко под названием Мармарья и его знаменитое святилище Афины Пронеи. Ника уже дважды спускалась туда в сопровождении Деметриоса и из его рассказов запомнила, что относящееся к микенскому периоду святилище возведено на террасе, сохранившей руины первого храма богини. Этот первый храм был дорийским, шесть на двенадцать колонн, и датировался приблизительно 500 годом до Рождества Христова. Здесь же находились две скромных размеров сокровищницы из парийского мрамора – в отличие от первого храма из туфа, – в дорическом и эолийском стиле, большой Толос и второй храм Афины, построенный из известняка после того, как первый храм разрушило землетрясение 373 года до Рождества Христова. Из всех этих строений наибольшее впечатление производил, конечно, Толос – с его циркульным планом, двадцатью дорическими колоннами, которые несли метопы, триглифы и скульптурный карниз, и коринфскими полуколоннами внутри. По своей любимой привычке Ника полезла обниматься с камнями, но стоило ей прильнуть в экстазе к ближайшей колонне Толоса, как из своей будки выскочила сотрудница музея и что было сил засвистела в свисток. Видя, что нарушительница не реагирует, принялась взывать по-английски с кошмарным акцентом: «Мадам, вы находитесь на территории музея! Заходить за канаты строго запрещено! Немедленно покиньте огражденный участок, мадам!» Любопытный эффект возымело появление Деметриоса. Он отстал немного, чтобы завязать шнурок, поэтому вышел из-за деревьев уже в разгар представления. Оценил обстановку. Слегка улыбаясь, заговорил с женщиной по-гречески. Круглое темное лицо ее, покрытое сеткой морщин, заметно смягчилось. На нем появилось смущенное, даже виноватое выражение. Обменявшись с Деметриосом несколькими короткими фразами, бдительный страж порядка перестала рвать и метать и скрылась в будке. Всю дорогу до Гимнасия, расположенного между Касталией и святилищем Афины, Ника кусала себя за язык, чтобы удержаться от расспросов. Что заставило пожилую гречанку сменить гнев на милость и позволить обнаглевшей туристке лапать священные, к тому же охраняемые государством, камни? Слова, которые нашел Деметриос, или факт произнесения этих слов именно им? В глубине души она склонялась ко второму варианту.

Отдавшись воспоминаниям, Ника не услышала, как Деметриос зовет ее со Священной дороги, и пришлось ему пробираться между наваленных вокруг в продуманном беспорядке каменных блоков, встряхивать ее за плечи, поворачивать налево-кругом и подталкивать вперед. Фрау с фотоаппаратом была счастлива. Наконец-то ей удалось остаться с вожделенной достопримечательностью наедине.

И вот теперь они сидят на выступе скалы много выше и храма, и театра, и стадиона, грызут жареные орешки кешью, запивают минеральной водой и болтают обо всем на свете.

– Ты часто влюбляешься?

– Да не сказал бы. Вообще для меня это целая проблема – понять, влюблен я или не влюблен. Я могу считать женщину красивой или сексуальной, – озадаченно морщит он лоб, – но означает ли это влюбленность?

– А тебе обязательно точно знать, влюбленность это или не влюбленность, чтобы начать ухаживать за женщиной?

– Не обязательно.

– Достаточно считать ее красивой и сексуальной?

– Кажется, не все так просто. Бывало, что я считал женщин красивыми и сексуальными, но не ухаживал за ними.

– Почему? Боялся получить отказ?

– Нет, – смеется Деметриос и раскусывает очередной орешек, – этого я никогда не боялся.

– Какая самоуверенность!

– Какая поспешность суждений! Я не боюсь отказов не потому, что уверен в собственной неотразимости, а потому, что признаю за женщиной право на отказ. Включая в свои планы других людей, не следует забывать об их свободной воле.

Бросив взгляд на тонкие, благородные черты его лица, Ника украдкой вздохнула. Сидеть с ним рядом вот так. Сверху смотреть на знаменитое святилище среди масличных рощ, посвященных Аполлону. Это ли не счастье? Может, да. Может, нет. Часто ли человек осознает свои истинные желания?

– Ладно, так что там с женщинами Афин? Их царицы совокуплялись с богом, и по этой причине все афинянки считали себя его избранницами?

– Все жители города, Ника. Все жители города. Но не в том смысле, в каком считали себя избранными, скажем, евреи. Задачей евреев было выделение, обособление, греки же – что в Аттике, что в Беотии, что в Фокиде, – напротив, стремились приобщиться, войти в поток. Просто делали это в соответствии с местной традицией.

– Эти местные традиции сильно различались между собой?

– В общем, да. Начнем с того, что в Аттике дионисийский год был действительно годом, который подразумевал все празднества в честь Диониса, неизменно повторяющиеся в одно и то же время. В Беотии же и в Фокиде господствовал двухгодичный период, не тождественный годовому. Афиняне, надо сказать, считали крайне важным свое участие в отправлении этого культа и посылали своих женщин в женскую коллегию, проводившую в Дельфах особые мероприятия двухгодичного периода. Это происходило ежегодно, ибо триетерида включала в себя два подобных, пусть и не равнозначных, празднества.

– Так значит, триетерида – изобретение дельфийцев?

– Нет-нет. Двухгодичный культ был распространен по всей территории Греции. Также не следует забывать об архаичной форме жертвоприношения на Крите, где каждый второй год разрывали на части живого быка. Если бы такая форма почитания Диониса была введена дельфийцами, ее почти наверняка практиковали бы и афиняне, но к афинянам Дионис пришел другим путем, когда в других местах уже существовала триетерида. Тем не менее сознание взаимосвязи с той древней религиозной традицией, для которой был характерен двухгодичный период, сохранилось или, быть может, пробудилось заново после того, как в Аттике был утвержден годичный культ и разница в проведении празднеств стала очевидной.

Один вопрос давно уже вертится у нее на языке, но она никак не решается его задать. Вместо этого возвращается к разговору про ухаживания.

– Ты говорил, я похожа на девочку, в которую ты был влюблен двадцать лет назад. А ты ухаживал за ней? А почему за мной не ухаживаешь? Раз я на нее похожа. Или… – тут начинается кокетство, – или ухаживаешь, я просто не понимаю, что происходит?

Минуту или две Деметриос смотрит на нее, не говоря ни слова. За это время выражение его глаз столько раз меняется, что Нику охватывает беспокойство. Может, она позволила себе лишнее? Вблизи хорошо заметно, что он не так уж молод, объект ее желания. Загорелая кожа лица иссечена тончайшими морщинками. Около наружных уголков глаз морщины глубже, резче, острее. Как стрелы. Из-за них взгляд кажется пронизывающим, чуть ли не инквизиторским.

– Похожа, да, – наконец произносит он, легко одерживая победу в этом поединке. – Только у той девочки были длинные, длинные волосы. – Он проводит пальцами по спине Ники чуть выше поясницы, отмечая длину волос. – Учителя требовали, чтобы на время занятий она заплетала их в косы или собирала в хвост. Ей приходилось слушаться, чтобы не быть изгнанной из класса, но после уроков первое, что она делала, сбегая на первый этаж, это щелчком расстегивала заколку, позволяя длинным светлым прядям рассыпаться по плечам.

– Она была блондинка?

– Да. Ее семья переехала из другого округа, поэтому Катя училась в нашей школе только один год, последний перед выпуском. Надо сказать, до ее появления в классе уже имелась признанная красавица, за которой традиционно увивались неформальные лидеры, и по законам жанра симпатичной новенькой предстояло занять почетное второе место, но во внешности Кати и в манере держаться было нечто такое, что побуждало либо присудить этой девушке абсолютную победу, либо оставить вне конкурса.

Он говорит, а рука тем временем осторожно поглаживает спину Ники, подбираясь к поясу джинсовых шорт. Ей оставалось только делать вид, что она ничегошеньки не замечает, и втайне наслаждаться его прикосновениями, замирая от любопытства: что же дальше? Пальцы его, сухие горячие пальцы мужчины, ласкают полоску кожи между поясом шорт и краем майки – полоску, обнажившуюся совершенно случайно, когда Ника чуть подалась вперед, положив локти на колени. Случайно, как же…