Сакурадзака Хироси - Тебе лишь нужно убивать [жесткая версия]

• Название: Тебе лишь нужно убивать [жесткая версия]
• Автор: Сакурадзака Хироси
• Жанр: Фэнтези

---

Я подцепил умэбоси с лотка и закинул себе в рот. Я показушно смаковал привкус. По правде говоря, она была достаточно кислой, чтобы перекосить мой рот в форме задницы краба во время отлива, но я не позволил бы ей насладиться такой картиной.

— Неплохо. — Я чмокнул губами.

Рита встала, её рот состроил яростную линию. Она оставила меня сидеть за столом, протопав по коридору между столами, минула толпу солдат и оказалась у стойки выдачи. Там Рэйчел говорила с гориллоподобным мужчиной, который мог поднять руку и коснуться потолка, при этом даже не потянувшись — с той самой гориллой из 4-го, с чьим кулаком столкнулась моя челюсть много временных петель тому назад. Красавица и чудовище по понятным причинам удивились увидеть человека из их разговора, направлявшегося к ним. Вся столовая чувствовала, что что-то начинается; разговоры притихли, а музыка банджо остановилась. Слава Богу.

Рита прочистила горло.

— Я могу взять ещё сушёной маринованной сливы?

— Умэбоси?

— Ага, их.

— Ну, ага, если тебе нравится.

Рэйчел вытащила маленькое блюдце и принялась наваливать туда умэбоси из большой пластиковой бадьи.

— Мне не нужна тарелка.

— Прости?

— Эта штука, что ты держишь в левой руке. Ага, бадья. Я возьму их все.

— Эээ, обычно люди столько не едят, — сказала Рэйчел.

— Какая-то проблема?

— Нет, полагаю, нет…

— Спасибо за помощь.

С бадьёй в руке Рита ликующе направилась обратно. Она плюхнула её на стол прямо передо мной.

Контейнер был около тридцати сантиметров в диаметре — достаточно большой чан, чтобы обслужить где-то двести человек, поскольку никто никогда не хотел больше одной — и наполовину заполнен до верхушки ярко-красными умэбоси. Достаточно большой, чтобы утопить маленькую кошку. От одного только этого вида корень моего языка начал болеть. Рита вытащила свои палочки для еды.

Она отделила один из морщинистых, красноватых фруктов из бадьи и закинула его себе в рот. Она прожевала. Она проглотила. Наружу вернулась косточка.

— Совсем не кислая. — Её глаза увлажнились.

Рита толчком передала бочонок мне. Моя очередь. Я подцепил самую маленькую, какую мог найти, и положил себе в рот. Я съел её и выплюнул косточку.

— И моя.

Мы играли в свою собственную гастрономическую игру. Кончики палочек Риты дрожали, когда она погружала их обратно в бочонок. Она дважды пыталась подцепить ими другую умэбоси, прежде чем не сдалась, не насадила её на одну палочку и не подняла ко рту. От фрукта полетели капли розовой жидкости, которые запачкали лоток в месте своего приземления.

Вокруг нас начала собираться толпа зевак. Поначалу они наблюдали в беспокойном молчании, но возбуждение ощутимо нарастало с каждой выплюнутой на лоток косточкой.

Пот скапливался гроздьями на нашей коже, словно конденсат на банке с пивом в жаркий день. Омерзительная кучка подглоданных косточек росла. Рэйчел ушла в сторону, наблюдая за действом с тревожной улыбкой. В толпе я приметил и своего друга из 4-го. Он неплохо веселился, наблюдая за моими страданиями. Каждый раз, когда Рита или я клали другую умэ себе в рот, по толпе распространялась волна выкриков.

— Давайте же, ускоряйтесь!

— Теперь нет пути назад, трескайте их дальше!

— Ты ведь не позволишь этой маленькой девочке пристыдить тебя?

— Блять, ты думаешь, он может сделать Риту? Ты спятил!

— Жри! Жри! Жри!

— Следите за дверьми, не хочу, чтобы кто-то вмешался! Я поставил десять баксов на костлявого парня! — последовало тут же: — Двадцать на Риту! — потом закричал кто-то другой. — Где моя жареная креветка? Я потерял свою жареную креветку!

Было жарко, было шумно, и в каком-то необъяснимом смысле это отдавало домашним уютом. Присутствовала невидимая связь, какой не чувствовалось во время моих предыдущих временных петель. Я ощутил привкус того, что может завтра произойти, и внезапно все мелкие вещи, что творились с нашими жизнями, и ежедневные мелочи приобрели новое значение. В этот момент быть в окружении всего этого шума доставляло удовольствие.

В итоге мы съели все умэбоси в бочонке, уложенные туда в промышленных масштабах. Рите досталась последняя. Я спорил, что у нас равный счёт, но раз Рита вышла первая, она настаивала, что победа за ней. Когда я возразил, Рита ухмыльнулась и предложила навернуть ещё один бочонок. Сложно сказать, что означала эта ухмылка. Она помешалась на этом, или же переизбыток кислой еды её в каком-то смысле веселил. Горилла из 4-го принёс из Ада другой полный бочонок красных фруктов и со стуком поставил его в центр стола.

К тому моменту у меня появилось ощущение, будто я состою из умэбоси от талии до пяток. Я замахал белым флагом.

После этого я разговаривал с Ритой обо всём подряд: о Йонабару, который никогда не затыкается, о сержанте Ферреле и его помешательстве на тренировках, о соперничестве между нашим взводом и 4-ым. Со своей стороны Рита рассказывала мне о вещах, которые не успела сделать во время своей временной петли. Будучи вне Жилета, Сука носила робкую улыбку, что очень ей шла. Её пальцы пахли машинной смазкой, маринованной сливой и толикой кофе.

Не знаю, что за варианты ответов такие я выбрал в этот раз, но в эту 160-ую петлю мои отношения с Ритой углубились так, как никогда раньше. На следующее утро капрал Дзин Йонабару не проснулся на верхней койке. Он проснулся на полу.

3

Сон не принёс мне спокойствия. Мимик потушил свет моей жизни, или я отрубился в середине сражения. После этого — ничто. Потом без какого-либо предупреждения ничто исчезло без следа. Палец, что сжимал спусковой крючок винтовки, отделял три четверти толщины моей книжонки. Я понял, что лежу на кровати, окружённый её трубчатым каркасом, слушая оглушительный голос диджея, что сообщал погоду на сегодня. На островах ясно и солнечно, как и вчера, с предупреждением об опасности УФ-лучей после полудня. Каждое слово червём прокладывало себе путь в мой череп и застревало там.

При слове «островах» я взял ручку, при слове «солнечно» я писал число на руке, а к моменту, когда она предупреждала об «УФ-лучах», я выбрался из кровати и направился в арсенал. Это моя утренняя рутина.

Сон в ночь перед сражением служил продолжением тренировки. Отчего-то в моём теле не нарастала усталость. Единственной вещью, что я брал с собой, были мои воспоминания и навыки, которые я выучил. Я провёл прошлую ночь, ворочаясь с боку на бок, мой разум проигрывал моменты, выученные за предыдущий день, словно это программа, вживлённая в мой мозг. Я должен сделать то, что не смог во время предыдущей петли — убить Мимиков, которых не смог убить, спасти друзей, которых не смог спасти. Словно мысленный изо-отжим. Моя собственная еженощная пытка.

Я активировал боевой режим. Как пилот, щёлкающий переключатели перед отлётом, я инспектировал одну свою часть за другой, проверяя, не завязалась ли какая мышца за ночь узлом. Я не пропустил даже мизинец на ноге.

Прокрутившись на девяносто градусов на заднице, я вскочил с кровати и открыл глаза. Я заморгал. Моё зрение затуманилось. Комната была другой. Голова премьер-министра не таращилась на меня с тела модели в купальнике. К тому времени, как я приметил, было слишком поздно; моя нога не нашла платформу, которой там не имелось, и я по инерции плюхнулся с кровати. Моя голова врезалась в плиточный пол, и я наконец понял, где нахожусь.

Солнечный свет лился сквозь слои взрывоустойчивого стекла и заливал всю пустую комнату. Искусственный ветерок из очистителя сочился по моему телу, пока я валялся раскорякой на полу. Толстые стены и стекло полностью блокировали звуки базы, которые обычно так громко били мне по ушам.

Это была Небесная гостиная. На базе с обнажённой сталью и огнеупорным деревом цвета хаки это одна единственная должным образом обставленная комната. Будучи изначально комнатой для офицерских встреч, что замещала по функциям зал приёма, она предоставляла ночной обзор на Утибо через многослойное стекло, за что можно было требовать приличную цену.

Насколько хорош этот вид, настолько же паршиво просыпаться в таком месте, если только ты не горный козёл или просвещённый отшельник с любовью к высоте. Или ты мог быть Йонабару. Я слышал, что у него имелось секретное место на этаж выше того, куда допускались только офицеры. «Его любовное гнёздышко», — так мы звали его.

Больше похоже на любовный насест.

Глядя на океан, я видел лёгкий изгиб горизонта. Пляж Утибо смутно виднелся через утреннюю дымку. Треугольные волны росли, превращались в пену и растворялись обратно в море. За этими волнами лежал остров, который Мимики сделали местом своего нереста. На миг я подумал, что увидел яркий зелёный побег сквозь прибой. Я заморгал. Это лишь отблеск солнца на воде.