Орсон Кард - Дети разума. Тень Эндера

• Название: Дети разума. Тень Эндера
• Автор: Орсон Кард
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012602-6

Орсон Скотт Кард — одно из самых ярких имен в современной научной фантастике. Произведения этого писателя удостоены высочайших премий — «Хьюго», «Небьюла», «Локус», однако главное не это. Мерой таланта Орсона Скотта Карда, резко выделяющего его творения даже среди лучших «военно-космических» романов, выступает неподдельная оригинальность его сюжетов и откровенно мощная эмоциональность.

Этот автор не оставит равнодушным ни одного читателя. Прочитайте — и проверьте сами!!!

Сага об Эндрю Виггине — величайшем полководце космической эры.

Сага, начатая романами «Игра Эндера», «Голос тех, кого нет» и «Ксеноцид».

Сага, завершившаяся, как мы полагали, романом «Дети разума».

Но — мы только полагали, что сага — завершилась…

И, собственно, многое ли мы знаем хотя бы о том, как она НАЧИНАЛАСЬ?!

Перед вами — «Тень Эндера». История завоеваний и побед Эндрю Виггина, увиденная преданнейшим из его соратников — наивным пареньком по прозвищу Боб.

Предназначение ВЕЛИКИХ ПОЛКОВОДЦЕВ — сражаться и побеждать. В чем же предназначение тех, кто сражается рядом с ним?!

---

«Значит, Молодая Валентина теперь принадлежит ей?»

«Нет, — ответила Королева Улья. — Эндер не может уйти.»

Джейн радостно описывала круги по телу, в которое она попала, такому непохожему на все, что она знала раньше. Но ей хватило нескольких мгновений, чтобы понять — айю, которую она узнала, айю, за которой она последовала сюда, не хочет отказаться даже от маленькой части самой себя. Куда бы ни потянулась Джейн, всюду была та, другая, утверждающая свой контроль; и Джейн стала впадать в панику, понимая, что, хотя она может побыть внутри этого исключительной красоты и изящности кружевного храма из живых клеток, поддерживаемого каркасом из костей, ни одна часть его не принадлежит ей, и если она останется, то только как изгой. Ей ничего не принадлежит здесь, и не имеет значения, насколько ей здесь нравится.

А ей очень нравилось. За многие тысячелетия, которые она жила, такая огромная в пространстве и такая быстрая во времени, в ней ни разу не испортилось ничего такого, о чем бы она не подозревала. Она была живой, но ни одна из частей ее огромного королевства живой не была. Абсолютно все было под ее безжалостным контролем. А здесь, в этом теле, в человеческом теле, в теле женщины по имени Вэл, здесь были миллионы маленьких ярких жизней — живые клетки, громоздящиеся друг на друга, благоденствующие, работающие, растущие, умирающие, связывающие тело с телом и айю с айю, среди этих связей и обитали создания из плоти, которые, несмотря на медлительность мысли, были гораздо больше наполнены жизнью, чем Джейн могла бы себе представить, исходя из опыта своей жизни. «Как они вообще успевают думать, когда их постоянно отвлекает эта внутренняя суета?»

Она потянулась к сознанию Валентины, и на нее нахлынула волна памяти, совсем непохожая на прозрачную глубину старой памяти Джейн; каждое мгновение опыта здесь было ярким и мощным, живым и объемным — такой памяти Джейн раньше не знала. «Как им удается вспомнить все, что было вчера, они ведь не лежат целыми днями? Ведь каждое новое мгновение вопит громче, чем память».

И все же каждый раз, когда Джейн добиралась до памяти или переживала ощущения живого тела, тут же появлялась айю — госпожа этой плоти, вытесняя Джейн, утверждая свое главенство.

И наконец, когда эта знакомая айю снова попыталась согнать ее, раздраженная Джейн отказалась двигаться. Кроме того, она заявила претензию на это место, на часть тела, на часть мозга, она потребовала послушания клеток, и другая айю отшатнулась от нее в ужасе.

«Я сильнее тебя, — твердила беззвучно Джейн. — Я могу отобрать у тебя все, всю тебя, все, что ты имеешь, все, чем только ты можешь быть, и все, что ты только можешь иметь. Тебе не остановить меня».

Айю, бывшая здесь госпожой, бросилась прочь от Джейн, и теперь преследование возобновилось, только они поменялись ролями.

«Она убьет его.»

«Жди и смотри.»

Внезапный крик Молодой Валентины сильно напугал всех, кто находился в звездолете, вращающемся вокруг планеты Десколадеров. Все повернулись к ней, но не успели они добраться до нее, как ее тело начало сотрясаться в конвульсиях, она выскочила из своего кресла, и в невесомости ее бросило в сторону, она полетела, постоянно выкрикивая на высоких нотах, с перекошенным лицом, которое, казалось, выражало одновременно страшную агонию и безграничную радость, пока с силой не ударилась в потолок.

На Пасифике, на песчаном берегу острова, Питер внезапно прервал свои причитания, упал навзничь на песок и без единого звука задергался в судорогах.

— Питер! — воскликнула Ванму, бросаясь к нему, пытаясь удержать его руки и ноги, дергавшиеся как пневматические отбойные молотки.

Питер едва дышал, кроме того, его рвало.

— Он захлебнется! — закричала Ванму.

В тот же момент огромные сильные руки оттащили ее, приподняли Питера и перевернули на живот, так что теперь рвотные массы вытекали на песок, а Питер, кашляя и кряхтя, тем не менее дышал.

— Что случилось? — кричала Ванму.

Малу засмеялся и стал говорить нараспев:

— Сюда пришла богиня! Танцующая богиня коснулась плоти! Увы, человеческое тело слишком слабо, чтобы удержать ее! Увы, тело не может танцевать танец богов! Но, о, каким благословенным, сияющим и прекрасным становится тело, когда бог входит в него!

Ванму не видела ничего прекрасного в том, что происходило с Питером.

— Прочь из него! — закричала она. — Убирайся, Джейн! Ты не имеешь права на него! Ты не имеешь права убивать его!

В келье монастыря Детей Разума Христова Эндер, внезапно выпрямившись, сел на кровати; глаза открыты, но ничего не видят, как будто кто-то другой смотрит его глазами, но на мгновение прорезался его собственный голос — именно здесь его айю знала свою плоть настолько хорошо, что могла сражаться с пришельцем.

— Помоги мне, Господи! — выкрикнул Эндер. — Мне некуда больше идти! Оставь мне хоть что-нибудь! Оставь мне что-нибудь!

Женщины — Валентина, Новинья, Пликт — сгрудились вокруг него, мгновенно забыв свои распри, протягивая к нему руки, пытаясь уложить его, успокоить; но его глаза закатились, язык вывалился, спина выгнулась, и его сотрясла такая мощная судорога, что, несмотря на крепкие объятия трех женщин, он упал с кровати на пол, потянув их за собой, сплетясь с ними в нелепый клубок и калеча их, конвульсивно дергая руками, брыкая ногами, мотая головой.

«Она слишком велика для него, — сказала Королева Улья. — Но пока и тело для нее слишком большое. Не так-то просто покорить плоть. Клетки знают Эндера, он управлял ими так долго. Они знают его, а ее они не знают. Есть королевства, которые можно унаследовать, но нельзя узурпировать.»

«Мне кажется, я чувствую его. Я его вижу.»

«Сейчас она полностью вытесняет его, и он бросился от нее по тем связям, которые смог найти. Он не может просто войти в плоть кого-нибудь из тех, кто рядом с ним, потому что знает, что существует нечто лучшее, а опыт плотской жизни у него уже есть. Но он нашел тебя и прикоснулся к тебе, поскольку ты представляешь другой вид существования.»

«Значит, он захватит меня? Или какие-то деревья в нашей сети? Не этого мы добивались, когда создавали сеть!»

«Эндер? Нет, он будет поддерживать свое собственное тело, одно из них, или умрет. Жди и смотри.»

Джейн не могла не почувствовать отвращение тел, которыми она теперь управляла. Они содрогались от боли — раньше она не знала боли, — тела корчились в агонии, а мириады айю восставали против ее правления. Теперь, контролируя три тела и три сознания, среди хаоса и безумия их конвульсий она обнаружила, что ее присутствие не означает для восставших айю ничего, кроме страданий и ужаса, что они тоскуют по своим давешним правителям, таким надежным и настолько изученным, что айю считали их самими собой. У таких маленьких и слабых айю не было ни языка, ни сознания, и они не могли дать своим правителям имен, но они ощущали, что Джейн чужая, а их ужас и мука постепенно становились единственными фактами существования каждого из трех тел, и Джейн поняла, что не может остаться.

Да, она покорила их. Да, она была в силах остаться в скрюченных, искореженных мышцах и сохранить порядок, который превратился в пародию на жизнь. Но все ее усилия расходовались на подавление миллиардов восставших против ее правления айю. Без добровольного подчинения всех клеток она не была в состоянии осуществить такую сложную, рожденную досугом активность, как мышление и речь.

И еще кое-что: здесь она не была счастлива. Она не могла не думать об айю, которую выгнала: «Меня пустили сюда, потому что я знала хозяина, любила его и мы были вместе, а теперь я отобрала у него все, что он любил, все, что любило его». Она снова поняла, что это не ее дом. Другая айю могла бы удовлетвориться тем, что подавляет волю тех, кем управляет, но не Джейн. Ей это не нравилось. Не доставляло радости. Жизнь в крошечном пространстве среди последних нитей нескольких анзиблей была счастливее, чем эта.

Ей было трудно решиться уйти. Хоть тело и противилось ее воле, его биения были такими сильными! Джейн вкусила новой жизни, такой сладостной, несмотря на горечь и боль, что уже никогда не смогла бы вернуться к тому, что было раньше. Ей едва удалось найти связи анзиблей, но, найдя их, она не могла заставить себя дотянуться до них и зацепиться. Поэтому она продолжала искать, бросалась к пределам досягаемости тел, которыми она управляла временно и так болезненно. Но куда бы она ни шла, везде было горе и мука, и не было места для нее.

«Но, кажется, владелец этих тел перескакивал в какое-то другое место? Куда же он делся, куда сбежал от меня? Теперь он вернулся, теперь он сохраняет мир и спокойствие в телах, которыми я временно управляла, но куда он уходил?»

И она нашла место — систему связей, совсем непохожую на механические переплетения анзиблей. Там, где анзибли могли оказаться кабельными, металлическими, тяжелыми, сеть, которую она нашла сейчас, была кружевной и светлой; но, несмотря на кажущуюся ажурность, она была прочной и плодородной. Да, Джейн могла окунуться туда, и она прыгнула.