Олег Северюхин - Беги, Василич, беги!

• Название: Беги, Василич, беги!
• Автор: Олег Северюхин
• Жанр: Фэнтези

Один человек внезапно стал владельцем дома, доставшимся ему по наследству от живой еще хозяйки, за которой он должен ухаживать, будучи ее дальним родственником, хотя ни о каком родстве с ней он ранее не знал. Кроме него на дом претендовали члены организованной преступности и местной епархии. Разбирая домашний архив, он узнал, что дед хозяйки участвовал в секретных опытах особого сотрудника ВЧК Глеба Бокия. Осматривая дворовые постройки, он попал в амбар, в котором были две выходные двери. Открыв одну из них, он попал во Владимирскую Русь времен ее крещения и оказался в компании чекиста Гудымы, который попал сюда вместе с дедом хозяйки дома. Выбравшись из древней Руси и спасаясь от преследования претендентов на дом, Гудыма и главный герой через особый колодец во дворе попали в рай, а оттуда при помощи организованной преступности — в ад. В аду они наладили производство алкоголя и при помощи конкурентов вернулись свой мир, но главному герою, спасая свою жизнь, пришлось открыть вторую дверь в амбаре и попасть в наше будущее

---

— А что за вопрос? — спросил я, своим вопросом подразумевая, что приду обязательно.

— Ничего страшного, — ответил мой собеседник, — просто нужно уточнить некоторые детали.

— Сухари и белье с собой брать? — попытался я сострить, намекая на то, что в нашей стране от сумы и от тюрьмы не зарекаются и то, что мы до сих пор не в тюрьме, это не наша законопослушность, а просто недоработка компетентных органов.

— Как хотите, — спокойно сказал голос, — у нас у каждого под столом стоит тревожный чемоданчик, вдруг придется срочно куда-то уезжать…

— У вас, наверное, каждому определена страна и куплены билеты? — зада я оппозиционный вопрос.

— До пяти часов, — сказал голос в трубке и что-то щелкнуло.

Я их понимаю. Если они будут честно выполнять свой долг и исполнять все приказы командиров и начальников по подавлению своих соотечественников, протестующих против нечестных выборов и не имеющих другой возможности выразить свое мнение и отношение к политике руководства, то на следующем «нюрнберге» им придется отвечать на вопрос, что их подвигло исполнять преступные приказы. Если они не будут исполнять свой долг, то их посадят рядом с уже посаженными ими оппозиционерами, и они будут смотреть друг на друга как кошка на собаку, по какой-то причине попавшие в одну клетку. И во всем будет виновато начальство, которое не собирается слушать народ и делать все для народа. В проигрыше останемся мы и они, как представители народа, а начальники всегда будут наплаву. Ворон ворону глаз не выклюнет.

Глава 16

На входе в управление федеральной службы безопасности меня встретил молодой человек, представившийся Никодимом. Мода на русские имена идет волнами, и этот сотрудник как раз и родился на этой волне. Когда я слышу такие имена, мне всегда вспоминаются бессмертные строчки поэта Безыменского: «И в очередь пятым — по списку шестым — к нему подошёл лейтенант Кербештым».

В управлении был сделан евроремонт. Старинные коридоры с современной отделкой. По этим коридорам водили жертв сталинских репрессий, а сейчас по ним ходят потенциальные жертвы и потенциальные правоприменители, мягко говоря.

Несмотря на отделку коридоров, обстановка в кабинетах как была, так и осталась со времен незавбвенных товарищей Ежова и Берии. То тут, то там, оставались массивные, сделанные навека раритетные вещи с жестяными бирками «ХОЗУ ОГПУ-НКВД». По небольшому следу у оконной рамы было видно, что на уровне полутора метров от пола еще недавно были деревянные панели, модные в кабинетах НКВД. Для чего они делались, одному Дзержинскому известно, но, вероятно, чтобы не было разноцветных брызг на побеленных стенах.

Я помню одного молодого человека, генеральского сына, который окончил высшую школу этого заведения, так тот на звонки отвечал бодрым голосом: «Отдел расстрелов КГБ слушает». Несмотря на блат, молодого человека направили на медицинскую проверку, а точнее на медицинскую экспертизу, которая признала его шизофреником с диагнозом вялотекущая шизофрения. То есть, человек вроде бы и нормальный, но постоянные мелкие отклонения могут превратиться в одно большое отклонение, особенно если такой человек получает высокий пост, снимающий все тормоза в поведении и в желаниях.

— Присаживайтесь, Олег Васильевич, — любезно пригласил Никодим. Подследственным всегда говорят — садитесь, а не подследственным — присаживайтесь, следуя неписаному правилу, что насидеться они всегда еще успеют. — Мы пригласили вас, чтобы уточнить некоторые детали, — и он сделал паузу, чтобы посмотреть на мою реакцию. Иногда во время таких пауз на людей налетает словесный понос, и они начинают выкладывать то, что вообще не относится к делу. То есть, не относится к этому делу, но вполне относится к следующему делу. — Вы, как бы это сказать, породнились с семьей нашего бывшего и очень уважаемого сотрудника и стали, как бы это сказать, членом нашей спаянной чекистской семьи. Поэтому, мы хотели посмотреть на доказательства вашей родственной связи, как бы это сказать, посмотреть на ваше генеалогическое дерево и посмотреть, в каком колене пересекаются их ветви. Вот, так сказать, и цель нашей встречи.

— Кто в наши века знает своих родственников по четвертое или пятое колено, — риторически ответил я, — даже в советские времена при заполнениях множества анкет указывались только мать, отец, братья, сестры, жена и свои дети, а тут при разветвлении одного семечка на множество побегов доказать достоверно и документально очень трудно и даже, можно сказать, невозможно. Если бы удалось достать генетический материал Адама и Евы, то можно было проследить, какие роды идут от кого. Так же и у меня. Я даже дела по отцу ни разу не видел, он умер в одна тысяча девятьсот сорок четвертом году, а я родился через пять лет после войны. Вот, и что я могу сказать про своего деда? Ничего. Точно так же мы что-то знаем по изустным сказаниям родственников. А если вы считаете Клару Никаноровну членом своей семьи, то вероятно знаете, что рассказы о нашем родстве она подтвердила генетическим анализом, который показал нашей с ней близкое родство. Если исходить из того, что генетика — продажная девка империализма, а величайший генетик академик Вавилов валялся обоссанный и испинатый кирзовым сапогами где-то в одном из этих кабинетов, то вы можете не поверить генетическим бредням специалистов, и вот тут мне сказать совершенно нечего, потому что доказательств совершенно нет никаких.

— Ну что вы так неприязненно относитесь к нашим органам, — мягко пожурил меня Никодим, — вы знаете, сколько чекистов отдали свою жизнь на фронте?

— Если сравнивать это количество с количеством ими расстрелянных людей, то эта цифра очень маленькая, — не удержался я. Как они не понимают, что геноцид собственного народа никогда не будет забыт. И до тех пор, покуда имена Дзержинского, Берии, Ежова не будут вытравлены серной кислотой из деятельности органов, призванных защищать государственную безопасность, отношение к ним не изменится ни сейчас, ни через сто, ни через двести лет, как бы они пытались уничтожить архивные документы, засекретить все и вся и писать душещипательные романы про Штирлицев и Штюбингов. — Положительное было тогда, когда ВЧК во главе с Дзержинским боролось с беспризорностью, а сегодня беспризорников в нашей стране больше, чем после гражданской войны. Детские дома растут как грибы после дождя. Почему?

— Согласен, что вас не переспорить, да у меня и не было такой задачи, — миролюбиво согласился Никодим, хотя было видно, что он со мной не согласен, но продолжение разговора об этом обязательно вывело бы нас на тему Катынского расстрела. — Я просто хотел поинтересоваться, не находили ли вы что-то такое, что могло показаться вам странным и относится к вопросам государственной безопасности, может, какие-то документы, предметы и все такое прочее, что можно было причислить к понятию артефакты.

— А что за артефакты могут быть у старичков? — спросил я, потому что и сам вопрос был странный. — Может, маузер, из которого стрелял товарищ Дзержинский?

— Ну вот, вы все ёрничаете, — обиделся Никодим, — а вопрос действительно серьёзный, — он понизил голос и оглянулся по сторонам, — наше руководство стало верить в загробную и параллельную жизнь, — сказал он, приглушив голос поднесенной ко рту ладонью.

Глава 17

Ничего себе. Открыл мне секрет полишинеля. Да об этом вся страна знает. Целый телеканал вещает о загробной жизни, туда даже расшифрованную разведчицу устроили, чтобы повысить значимость этих сведений. Колдуны, целители, прорицатели, шаманы, знахари, хироманты, жулики и прохиндеи могут вас отправить туда и вытащить оттуда. И все такое прочее, и, самое главное, все это прилипает к образованному сословию, которое, как студенты-медики, болеет всеми изучаемыми болезнями.

— Да вы что? — деланно удивился я. — Даже те? — и я многозначительно показал пальцем вверх.

— Даже те! — торжественно произнес Никодим.

— Как я их понимаю, — заговорщически произнес я, — просидишь двадцать-тридцать лет у верховной власти, и как неохота уходить от нее, несмотря на то, что Конституция не позволяет быть при власти больше восьми лет. Капитанов, офицеров в расцвете сил и здоровья увольняют в сорок лет, как неспособных справляться с сотней солдат, а верховный начальник в восемьдесят лет уже не имеет сил выпустить руль, его выдирают из старческих рук и не могут вырвать сотня вельмож, а начальник тот хочет стать бессмертным как Кащей, и чтобы смерть его хранилась на конце иглы, а игла в яйце, а яйцо в утке, а утка в хрустальном ларце, а ларец тот на цепях стальных подвешен на высочайшей лиственнице, а лиственница та стоит на неприступной скале, а скала та находится на острове Буяне, а остров том в море-окияне…