Джамшид Амиров - Береговая операция

• Название: Береговая операция
• Автор: Джамшид Амиров
• Издательство: Азербайджанское издательство детской и юношеской литературы
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1962

Автор «Береговой операции» Джамшид Джаббарович Амиров родился в 1919 году в г. Нахичевани.

В 1941 году после окончания Азербайджанского индустриального института им. М. Азизбекова ушел в Действующую армию. Сражался на разных фронтах, прошел боевой путь от рядового до гвардии майора — командира отдельного стрелкового батальона.

После демобилизации Д. Д. Амиров работает в печати. В газетах и журналах публикуются его повести, рассказы и очерки.

«Береговая операция» — увлекательная повесть о работе сотрудников госбезопасности, которые успешно борются с агентами иностранной разведки, мешающими мирному труду советских людей.

Повесть была впервые выпущена Детюниздатом на азербайджанском языке в 1958 году и в переводе на русский язык в 1961 году.

---

Фоттхерт нервничал. Прошло уже три дня после того, как его допрашивал этот черноглазый майор. А теперь про него будто забыли. Нет, Фоттхерт не намерен, разумеется, давать показания, но, черт побери, сколько они собираются держать его в этой одиночной камере. Фоттхерту захотелось закатить этому невозмутимому майору еще одну «хорошенькую сценку оскорбленной невинности», и он, постучавшись в дверь камеры, заявил подошедшему на стук надзирателю, что требует, чтобы его немедленно вызвал следователь.

Майор Октай Чингизов уже ушел. Еще днем ему позвонил Салим Мамедович Азимов и пригласил зайти к ним вечером. «Мои вернулись с дачи, — сказал Азимов. — Вагифка загорел, черный, как негритенок, ты должен обязательно на него посмотреть, а Зарифа наварила твоего любимого инжирного варенья». Варенье, действительно, получилось замечательное, и Чингизов отдал должное искусству Зарифы. Когда Зарифа ушла укладывать Вагифа спать и друзья остались вдвоем, Азимов спросил Чингизова: «Ну как, пригодилась вам тогда эта инсценировка с моим студенческим чертежом?» «Нет», — ответил Чингизов. Он не считал ни нужным, ни возможным посвящать друга в дело, которое для него, Азимова, было пройденным этапом. «А у нас, в институте, печальное происшествие, — рассказал Азимов, — отравилась наша библиотекарша Елена Михайловна Черемисина. Предполагают, что абрикосовыми косточками. В них содержится страшный яд — синильная кислота». «Да, — ответил Чингизов, — я тоже знаю несколько таких случаев отравления. Абрикосовые ядрышки вкусны, но опасны».

Фоттхерта привели к полковнику Любавину.

— Вы просили вас вызвать. Что вы желаете сообщить следствию? — спросил его Любавин.

— Я желаю заявить решительный протест против незаконного ареста и требую немедленного освобождения!

— Протестую… Требую… Я думал, вы умнее, Фоттхерт. Ведь вы изобличены живыми и мертвыми свидетелями ваших преступлений, изобличены документами, вещественными доказательствами. Изобличены как злейший враг не только советского народа, но и немецкого народа. Да, да, и немецкого! Потому что немецкий народ — это не Аденауэр, не боннские министры, а те, кто строит новую миролюбивую демократическую Германию. Мы знаем, кому и за сколько вы продались, вы, ваш друг Ренау и вам подобные…

— Ха! Громкие слова! Вы схватили меня, а теперь спите и видите во сне, как бы вам схватить Ренау!..

— В том то и дело, что не спим, Фоттхерт, — усмехнулся Любавин. — Вы убедились в этом на собственном опыте. Нашли вас, найдем и Ренау. Вы сами, в конце концов, скажите нам, где он.

— Скажу! Охотно скажу! — закричал Фоттехерт и вдруг залился каким-то лающим смехом. Видимо, у этого алкоголика и морфиниста, лишившегося в тюрьме привычных доз наркотиков, начинался приступ истерии. — Скажу, — снова завопил Фоттхерт. — Ищите Ренау в Москве, в Ленинграде, в Минске, в Киеве, в Куйбышеве — везде, где вы строите свой коммунизм. Миллионы долларов, слышите? — миллионы идут на то, чтобы сотни Ренау взрывали, жгли все, что вы строите… Вы рухнете, вы взлетите на воздух!.. Я вам скажу, где Ренау! Хватайте его, вот он, за этим окном!..

На губах у Фоттхерта появилась пена. Он сидел, схватив сзади руками спинку стула, и, блуждая вокруг обезумевшим взглядом, продолжал что-то бессвязно выкрикивать…

Любавин нажал кнопку звонка и приказал явившимся на вызов конвоирам увести его.

Пора было и отдохнуть. Любавин расстегнул воротник кителя, поднялся, медленно прошагал по привычной диагонали к окну и отворил его настежь. В комнату вместе с вечерней прохладой вошли голоса родного города — мягкий шелест машин и троллейбусов, приглушенная расстоянием музыка, басовитые гудки теплоходов, разгружавших в порту зерно с целины. Невдалеке строили новый дом. Электросварщики сеяли вокруг снопы ослепительных оранжевых и зеленых искр. На башенном кране светилась рубиновая звезда.

Варшава-Берлин-Баку.

1944–1956 гг.