Гильбо - Два года после конца

• Название: Два года после конца
• Автор: Гильбо
• Жанр: Историческая проза

Даже история недавняя, которая на моей памяти, фальсифицирована весьма глубоко. Например, утверждается, что в октябре 1993 года имело место какое-то "столкновение ветвей власти", в то время как на самом деле отставленный от должности в связи с должностным преступлением решением Конституционного суда бывший президент произвел при поддержке изменивших Родине офицеров переворот против законного президента, парламента и Конституционного суда, то есть совершил путч с целью уничтожения государства Россия и заменой его государством РФия.

Хотя любой юрист, ознакомившись с документами, без сомнения изложит Вам это положение дел, версия о столкновении ветвей власти, коммунистическом путче и борьбе с баркашами фигурирует во всех учебниках и будет фигурировать, так как режим смертельно заинтересован в сокрытиии факта своей нелегитимности.

История СССР 70х-80х сфальсифицирована еще больше. Кочуют россказни о каких-то пустых полках и колбасных поездах (реалии времен горбачевского дефицита опрокидываются в брежневское время), о преследовании диссидентов (хотя при Брежневе было меньше политзаключенных во всем СССР, чем сейчас в одной РФ и намного менее, чем в США) и т.п. Россказни же о сталинском времени или революции трудно назвать икажением истории потому, что они вообще уже не имеют ничего общего с реальностью. Кроме того, играют роль конкретные интересы.

---

Забудьте слово "справедливость" и слово "возмездие". Оно из другой жизни. Нельзя воздать абсолютному злу. Жертвы четвертого октября, как и все прошлые и будущие жертвы ельцинизма останутся вовек неотмщенными. Как неотмщенными останутся жертвы германского фашизма.

В ту войну Россия тоже стала жертвой зла абсолютного и запредельного. И разве можно придумать достойное искупление за миллионы убитых и сгнивших в концлагерях, за разорение и десятилетия оставшейся от войны нищеты, за геноцид еврейского народа, за выжженную русскую землю? Разве даже жизнью своей и любыми самыми страшными муками могли все эти гитлеровцы и гестаповцы бы искупить сотворенное? Разве нужны кому-то их давно принадлежащие аду душонки?

Преступления ельцинизма тоже не могут быть искуплены. Разве стоят продажные жизни всех этих ельциных, шахраев, гайдаров, федоровых, шумеек, явлинских, чубайсов, черномырдов, сосковцов, бурбулисов, станкевичей, починков, куликовых, лужковых и всех их адовых слуг загубленной светлой жизни хоть одного из лучших людей России, сложивших головы , защищая свою Родину и Конституцию? И можно ли придумать такую ​​кару, чтобы она была равна ужасу содеянного.

Творящий добро не может помыслить о мести. Творящий месть именем добра уступает злу. Если злу не мешать, оно уничтожит себя само. Надо только уметь пережить его. А для этого надо лишь честно глядеть правде в глаза.

Самым страшным четвертого октября были не танки и не пушки. Самым страшным был глубочайший нравственный провал российской интеллигенции. Провал, от которого она не оправится никогда.

Когда лились потоки крови в Останкино, когда гусеницы БТРа утюжили у Белого Дома отца Виктора с его иконами, когда разрывали на части в милицейских отделениях захваченных в плен раненных девчонок и с упоением разбивали о холодный мрамор головку пойманного в Белом доме детдомовского мальчишки

в это время истошно визжала Ахеджакова, призывая убивать и давить, она дрожала от ненависти, ей не хватало крови, ей надо было еще, еще, еще,

в это время Явлинский призывал с экрана уничтожить конституцию вместе с ее защитниками,

в это время народный артист Лебедев, трясясь от необъяснимой животной ненависти срывающимся голосом призывал убивать, убивать, убивать.

Я не стану поминать всех этих митковых и сорокиных со коллегами, промывавших наши мозги, убеждавших в необходимости (!) Всех этих зверств. Кровавое мессиво было для них адекватным ответом на то, что брякнул в пылу атаки затравленный Руцкой.

Мы все были свидетелями их преступления. Преступления и по действующему уголовному кодексу и по всем законам божеским и человеческим. Но они все это преступлением не считают.

12 декабря 1993 года, когда души убиенных еще не покинули земного придела и взывали к нам - не о мести, нет - о справедливости, 11% наших сограждан пришли на избирательные участки и проголосовали за их убийц. Вдумайтесь в эту цифру. 11% россиян горячо поддержали убийства и насилия октября, радостно смаковали кровавую кашу растерзанных трупов. 11% россиян пришли взять на свою душу грех всех будущих убийств, поощрить уже готовых кидать младенцев под гусеницы витязей Куликова.

Эти люди все еще ходят среди нас. Ходят со своими неприкаянными злобой и ненавистью, со своими придуманными "краснокоричневыми врагами", со своей зашоренностью и желанием мстить всем неизвестно за что. Они душат нас своим адовым смрадом, они разлагают нашу Родину ядом своим, они призывают каждый день с телеэкрана к зверствам и придумывают все новые оправдания запредельному злу.

Генеральная прокуратура прекратила октябрьское дело со странной формулировкой "В связи с тем, что виноваты были обе стороны." Какие стороны? Законная демократическая власть с одной стороны и кучка озверевших бандитов, решивших навязать России свой кровавый режим - с другой? В равной мере виноваты? Те, кто убивал, и те, кого убивали? Странная была логика у "и.о. генпрокурора". Но разве ждал кто-то другой логики от члена комиссии по документальному наследию торонтского нотариуса, грабанувшего на досуге публичную библиотеку?

Раз обе стороны виноваты - обе надо судить. Какое же тут основание для прекращения дела? Или дело в том, что убиенных судить не получится, а победителей не судят? Или дело в том, что на суде станет известно слишком многое?

Ложь всегда - первая рабыня зла. И все, кто попал в тенета ада, навеки обречены лгать. Не станем мешать им лгать. Но не станем и верить.

Посмотрим назад. Мы сами выбрали всех этих Ельциных, Лужковых, Собчаков. После того, как уровень жизни упал в три раза, нам всем выдали по 20-тидолларовому ваучеру в качестве нашей доли в имуществе страны, производство упало втрое, а страну разорвали на части,

у всех нас спросили "Поддерживаете ли Вы этот курс?". "ДА" - радостно отозвалось 52% пришедших на голосование россиян. А еще 40% не пришли голосовать против.

Сегодня они бастуют и требуют выплатить зарплату, возмущаются, что их ограбили, выясняют, кто виноват. Обычно кто спрашивает, тот и виноват. Россия живет той жизнью, за которую проголосовала.

Сегодня нас опять тянут на избирательные участки. Но за кого бы мы ни проголосовали, это будет голосование "ЗА" этот режим. Все равно за кого голосовать сегодня - за его адептов или за его карманную оппозицию. Любое голосование "ЗА" означает голосование против России, против себя, против своих детей.

Есть лишь один выход - сказать "НЕТ" любому. Что бы он ни обещал или ни проповедовал. И если встретите мое имя в избирательном бюллетене, скажите "НЕТ" мне.

Историки через сто лет напишут, что страна оказалась не готовой к демократии, поэтому и пришла к фашистской диктатуре. Пришла вяло, тихонько, поэтапно. Я с ними не соглашусь. Шанс для демократии был. И в 1991 и в 1993 годах. Он утерян на столетия.

Демократии в России долго не будет. Но ведь жить как-то надо. Чтобы жить нужны законность и стабильность, нужно правовое государство. Когда слуги зла сожрут друг друга, снова придет время выбирать. Выбирать между верой в новых ельциных, явлинских, гайдаров и мавроди и трезвым осознанием реальности, принятием того, что законно извечно.

Пришло время отказаться от "суверенного" народного права принимать на референдумах решения в вопросах, в которых он не разбирается.

Пора отказаться от веры, что выбрав в процессе всенародной склоки самых отъявленных склочников, и собрав их в одном месте, мы получим от них кипу мудрых решений и справедливых законов.

Пора отказаться от привычки выбирать самим себе начальника из числа самых опущенных и озлобленных склочников.

Пора отказаться от свободы и безнаказанности всенародной лжи, которую у нас стыдливо зовут "гласностью", потому что язык не поворачивается обозвать это свободой слова.

Пора перестать решать экономические проблемы заклинаниями из псевдонаучных словес.

Пройдет не много лет, и время возрождения наступит для России. Когда уйдет режим, придет тот, за кем вековой закон и вечное право. Тот, кого господь помазал говорить не от имени обманутых избирателей, но именем тысячелетней идеи по имени Россия, именем всех прошлых и будущих поколений детей русской земли.

По слову его воцарится Мир и Закон.

Но то, что мы поняли в эти годы, нам не должно забывать никогда. Никогда не должна изгладиться из народной памяти истина о том, как обман и эйфория, всеобщий нравственный нигилизм и злобность неудачников вызвали из небытия абсолютное зло. Никогда не должна быть забыта история трех референдумов. Никогда не должна быть забыта Беловежская пуща. Проклятые имена убийц не должны изгладиться из людской памяти. И никогда не должна порасти быльем память о крови четвертого октября.

Забвенье прошлого грозит великими бедами. Уроки истории говорят пока лишь о том, что из нее не извлекают должных уроков. Прошлое не уходит. Оно всегда с нами. Как огонь из сопла ракеты, оно остается за спиной, чтобы мы могли продвигаться вперед.

Мхи забвения не должны покрыть бронзовые имена защищавших Конституцию героев, как покрыли они ныне имена героев Великой Отечественной. Это нужно не тем, кто ушел. Это нужно тем, кто придет.

И каждый день четвертого октября первый человек государства, верховный жрец и хранитель его истории, будет приезжать в пыльную Москву и подъезжать к храму на Краснопресненской набережной, к белому Пантеону, хранящему память о лучших людях России. Он пересечет Площадь Свободной России, взойдет по высокой лестнице, оставляя сзади сумрачную толпу, отстающую свиту и бравых гвардейцев, он войдет под высокие своды и останется один.

Гулко будут звучать шаги в пустой зале. Черная Роза в руке уколет палец и капля крови впечатается в плиты пола. Он возьмет с алтаря пожелтевшую дешевую книжку с горящим домом на обложке и прозрачная капля упадет с ресниц на голубой шелк его лент. Он встанет у высокой Стены Памяти и будет стоять здесь, осмысливая будущее и прошлое, глядя с высоты вечности на свой путь, подводя итог прошедшему году. И вместе с ним будут молча стоять люди на огромной лестнице, на широкой набережной, на высоком мосту, на зеленой площади, на горбатом мостике, на краснопресненсокм стадионе, бывшем когда-то концлагерем, в тенистом садике памяти четвертого октября. Стоять с мыслью о добре и зле.