Зинаида Шишова - Великое плавание

• Название: Великое плавание
• Автор: Зинаида Шишова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1972

В книге Зинаиды Шишовой рассказывается о великом плавании Христофора Колумба.

Она основана на фактах и на догадках. Из дневника Колумба известно, что в его экипаже были мальчики — корабельные юнги. Из-за оплошности одного из них потерпела крушение «Санта-Мария» — флагманское судно флотилии.

Зинаида Шишова дала этим безвестным юнгам имена, связала их дружбой, высоким чувством товарищества, тайной карты.

Для среднего и старшего возраста.

---

— Ты ошибаешься, дружок. Если где запахнет золотом или выгодой, духовные лица не менее, чем купцы или господа дворяне, склонны приложить свою руку к такому предприятию!

И так как Орниччо в недоумении повернулся к нему, синьор Марио добавил:

— Среди монахов всегда бывали такие, что восставали против здравого смысла, к ним я причисляю врагов Голубка. Но вспомни монахов ла Рабиды или духовника королевы — благородных ходатаев за его начинание. Правда, они вложили и свои деньги в снаряжение нашей флотилии, — помолчав, сказал секретарь, тонко улыбаясь.

Я подумал о том, что, имея дело с такими высокопоставленными людьми, как герцог Медина-Сидония или Медина-Сели, которые покровительствовали адмиралу, господин вынужден был хитрить и скрывать свое низкое происхождение.

Но одна мысль, что адмирал когда-то босоногим мальчишкой слонялся по улицам Генуи, наполняла меня еще более горячей и нежной любовью к нему, когда, утомленный ночной беседой, я засыпал уже почти на самом рассвете.

ГЛАВА XIII, в которой выясняются новые стороны характера Франческо Руппи

Итак, на 3 августа было окончательно назначено наше отплытие. 1 августа весь экипаж нашей небольшой флотилии выслушал обедню в церкви святого Георгия. После этого команда была отпущена на берег до вечера 2 августа, чтобы каждый мог как следует проститься со своей семьей.

Первого же августа произошло событие, в котором проявилась грубая необузданность моей натуры, свойство характера, которое я в себе не предполагал.

Адмирал вечером этого дня взял меня и Орниччо на корабли — поглядеть, все ли в порядке.

Осматривая «Нинью» и «Пинту», я думал о горсточке людей, которым придется перетерпеть все невзгоды осеннего плавания без какой бы то ни было защиты от дождя над головой. В значительно лучших условиях был экипаж «Санта-Марии». Но, когда я спустился в помещение для матросов на «Санта-Марии» и в нос мне ударил запах чеснока, смешанный с едким запахом пота, я не знал, что хуже. Плыли-то мы в благодатные южные страны, время дождей там еще не начиналось, а духота теперь была гораздо страшнее, чем зимой.

С просветленным лицом господин мой спустился по сходням, а мы с Орниччо молча шли за ним, не решаясь разговорами нарушать течение его мыслей.

У самого берега какая-то темная фигура бросилась с криком к адмиралу. При ярком свете осенних звезд я разглядел уродливое лицо старика, карту которого я перерисовывал на днях.

— Где же плата? — крикнул старик хриплым голосом. А господин, не говоря ни слова, вытащил кошелек из кармана и бросил к его ногам. Кошелек тяжело звякнул.

— Собака, сын рабыни, ублюдок! — закричал старик, запустив руку в кошелек и разглядев монеты. — Здесь одно серебро, а мы договаривались о золоте.

Тут я не выдержал и бросился к старику. Господин и Орниччо что-то кричали мне вдогонку, но я не расслышал их слов. На одну секунду я почувствовал зловонное дыхание испанца на своем лице. Потом я схватил его за шиворот и отшвырнул с дороги адмирала далеко в кусты.

Старик жалобно крикнул и рухнул, как мешок с костями. Порыв злобы покинул меня так же внезапно, как и охватил. Я оглянулся и увидел, что старик манит меня рукой.

Я подошел к нему и услышал, что он что-то бормочет. Я плохо понимаю испанскую речь и, думая, что старик имеет какую-нибудь нужду во мне, нагнулся к нему совсем близко. Тогда это дьявольское отродье набрало полный рот слюны и плюнуло мне в лицо. Я расслышал его злобный хохот.

Гнев с прежней силой охватил меня. Я ударил старика ногой в лицо. В этот момент сзади меня схватили за локоть.

— Ловко он тебя отделал! — сказал кто-то с громким смехом.

Оглянувшись, я увидел матроса с «Санта-Марии» Хуана Яньеса, прозванного Кротом. Мне некогда было останавливаться и разговаривать с ним, и я бросился догонять адмирала и Орниччо.

Они уже свернули в наш переулок. Шаги их четко звучали в ночной тишине. Они громко разговаривали, и я невольно слышал почти каждое слово их беседы. Господин говорил гордо и резко, и я застонал от отчаяния, когда понял, что речь идет обо мне.

— После всего этого, — услышал я, — ты сам понимаешь, Орниччо, что я уже никак не могу его взять на борт. Если об этом узнает кто-нибудь из матросов, мне угрожает бунт.

— Мессир, — возражал ему мой друг, — нас никто не видел и не слышал. Франческо поступил так опрометчиво только потому, что желал избавить вас от ругани негодяя. Неизвестно, как тот поступил бы, если бы из любви к вам Франческо не принял на себя все, что должно было случиться с вами.

Я в отчаянии прислонился к стене. Земля шаталась у меня под ногами. Я был несчастнее самого несчастного человека на земле.

— Я не возьму его, — сказал адмирал. — Я оставлю ему жалованье за четыре месяца вперед. На эти деньги он вернется в Геную и подыщет себе какое-нибудь занятие.

— Мессир! — воскликнул Орниччо.[40] — Вы осуждаете Франческо за опрометчивость, но не менее опрометчиво было принять от старика карту. Здесь много болтают, мессир, о португальцах, которым вы якобы продались, изменив испанской короне, о лоцмане, который побывал на острове Антилия и которого вы задушили, перед смертью выпытав у него его тайну, но самый большой ваш грех будет, если вы бросите здесь этого мальчика, который из любви к вам готов на все.

Я не мог выдержать больше. Я побежал, не чувствуя под собой ног, и с рыданием рухнул в ноги адмиралу.

— Мессир, — мог я только пробормотать, — посадите меня в трюм на цепь, лишите меня пищи, но не оставляйте меня!

Орниччо поднял меня на ноги.

— Ты поедешь с нами, Франческо. Адмирал столь великодушен, что простил твой проступок. Опрометчиво было здесь, в этой стране, где так не любят иностранцев, нападать на старика, — сказал Орниччо.

Так как адмирал молчал, я, еще не веря своему счастью, спросил:

— Правда ли это, мессир? Вы действительно прощаете меня?

— Что ты сделал старику? — спросил адмирал.

— Я только отшвырнул его с вашей дороги, мессир, — ответил я.

— Ты прикасался к нему? — спросил Орниччо.

— Я схватил его за шиворот, но и это прикосновение наполнило меня отвращением.

— Ты помоешься сейчас же, — сказал мой друг, — потому что это мерзкий и грязный старик.

— Он действительно мерзкий, — сказал я. — Когда он плюхнулся подле кустов, он так жалобно закричал, что я уже пожалел о случившемся. Он позвал меня, и я тотчас же подбежал к нему.

Орниччо крепко сжал мою руку и спросил:

— Что же ты сделал?

Внезапно меня охватил ложный стыд, помешавший мне сказать моему другу всю правду. Как признаюсь я, что перенес оскорбление от этого ненавистного колдуна?

— Ну, Франческо, что же ты сделал дальше? — повторил мой друг.

— По злому взгляду старика я понял, что он замышляет что-то недоброе. Тогда я моментально повернулся и побежал за вами, — ответил я.

Орниччо выпустил мою руку, откинулся назад и вздохнул так, словно избежал большой опасности.

— Этот несчастный, — сказал адмирал, — был когда-то великим путешественником и богатым идальго. Мне рассказывали, что он был красив, как Адонис.[41]

— Мессир, — перебил его мой друг, — это было когда-то, а сейчас его давным-давно пора убрать из Палоса, так как, откровенно говоря, все ваши матросы так или иначе сталкиваются с ним. Ну, Франческо, — продолжал он, — иди домой и хорошенько помойся горячей водой. Котелок над очагом, а в очаге еще не потухли угли. Потом сложи свои вещи.

После всех волнений этого дня я, хорошенько помывшись, свалился в постель и заснул как убитый. Орниччо без меня уже привел в порядок наши сундучки.

Ночь прошла как мгновение, и я даже не видал снов. Мое пробуждение приветствовали ясное небо и прекрасные темно-зеленые кроны деревьев, которые покачивались от легкого ветра.

— Орниччо, — сказал я, — братец, все плохое прошло. Завтра утром мы отплываем. Господин меня простил, правда ведь, братец?

— Господин тебя простил, — ответил мой друг, целуя меня. — И все плохое осталось позади.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Море Тьмы

ГЛАВА I Море Тьмы, не заслуживающее этого мрачного названия, и вечерние сказки

Итак, за полчаса до восхода солнца, в пятницу, 3 августа, мы сняли с якорей свой небольшой флот и, распустив паруса, вывели суда из неглубокого речного рейда Палоса.

Несмотря на ранний час, все население города вышло нас провожать. И, уже отплыв далеко за пределы бухты, мы могли различать красные, белые и черные точки, усыпавшие берег.

От волнения мне так сдавило виски и горло, что я вынужден был снять берет и расстегнуть ворот, и все-таки кровь слышно толкалась в пальцах рук, и мне казалось, что я держу не шляпу, а свое собственное сердце.