Анна Никольская - Про Бабаку Косточкину

• Название: Про Бабаку Косточкину
• Автор: Анна Никольская
• Жанр: Сказка
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91982-253-0, 978-5-91982-306-3

Она успела послужить в японской, контрразведке и немало повидала на своём веку. Но иногда проявляет истинно женское легкомыслие. Она изрекает мудрости картавым басом. Но может заняться вычёсыванием блох в самый серьёзный и ответственный момент. Она — талантливый алхимик и самонадеянный кулинар. Она… она — удивительная и неповторимая собака по имени Бабака…

---

— В нашем доме, Екатерина Алексеевна, чтобы вы знали, не только мыши — даже блохи водятся. В таких обстоятельствах я вынуждена ежедневно принимать душ с дёгтем.

Мама краснеет.

— Только я отремонтировала бачок, — продолжает Бабака, — слышу — в прихожей хлопнула дверь. Костя, думаю, сегодня рано вернулся из школы. Наверное, думаю, Цецилия Артуровна опять его выгнала с пятого урока. За поведение. Надо бы парня развеселить, думаю, а сама достаю из стиральной машинки его прошлогодний комбинезон. Костя-то из него вырос, а мне в самую пору. А на голову натягиваю папин противогаз, времён Первой мировой войны.

— Противогаз? — удивляется оперативник.

— У Степана Валерьяновича хобби: он коллекционирует противогазы, — поясняет Бабака. — Он вообще у нас увлекающаяся натура.

— Всю прикроватную тумбочку забил старой резиной, — жалуется мама. — Все шкафчики!

— Выхожу я, значит, на задних лапах в противогазе в прихожую. Грудь спёрло, стёкла запотели — перед глазами стелется туман. Противогаз недавно надевал дядя Сева — надышал парами пустырника. «Здравствуйте, — говорю, — я ваша тётя». А Костя мне вдруг басом: «Мальчик, ты в доме один? Из взрослых есть кто?» Пригляделась я в потёмках (у нас в прихожей лампочка перегорела) вижу: не Костя это вовсе, а мужчина средних лет в полупальто и калошах. В левой руке у него кожаный чемоданчик, в правой — фомка[4]. «Вы дядя Азамат? Из ЖЭКа?» — спрашиваю, а сама прячу украдкой между лапами хвост. А он мне:

«Я, мальчик, трудовой человек. Мне с тобой разговоры, мальчик, разговаривать некогда. Где у вас тут, мальчик, лежат ценности и деньги?» — «Уборная, — говорю, — по коридору направо. Но бачок у нас работает исправно. Не жалуемся». — «В бачке, — говорит мужчина, — уж со времён НЭПа никто валюту не держит. Сейчас граждане живут с выдумкой. В кадки с фикусом закапывают золотишко, в ортопедические матрасы зашивают фунты-стерлинги. А один мой клиент стодолларовыми купюрами всю детскую обклеил, я полдня угробил — каждую вручную отслюнявливал». — «У нас в детской английская полоска, а в спальне на обоях пятно под Эрнестом Хемингуэем». — «Пятно — это интересно, — говорит мужчина и проходит в спальню прямо в калошах. — Под всяческого рода портретами и пейзажами интеллигенция обычно прячет сейфы». Хвать своими натруженными руками — и тащит писателя со стенки.

«Непосредственный народ эти сантехники, — думаю. — Орудуют как у себя дома».

«Ну вот, я как в воду глядел! — радуется мужчина. — Ты, мальчик, вечером папе скажи, чтобы он сейф маскировал в следующий раз получше. Ну или хотя бы ключ не оставлял рядом на гвоздике. А то мне как профессионалу в таких условиях работается без огонька. В любой профессии должен присутствовать творческий момент. Вызов, поиск, полёт мысли, ты меня понимаешь?» — «А вы точно из ЖЭКа?» — спрашиваю. А сама любуюсь сквозь стёкла противогаза, с каким огоньком он укладывает в чемодан наш золотой портсигар. Потом папину заначку на чёрный день и мамины фальшивые бриллианты — подарок театрала из Ачинска. «Конечно, из ЖЭКа! Откуда же ещё?» — удивляется мужчина, по ходу сворачивая в детскую.

«На дядю Азамата из солнечного Татарстана он несильно похож, — думаю. — У того глаза узкие, а скулы — наоборот. А у этого — кудрявый чуб, как у Есенина. И зачем он роется в Костиных вещах?»

«В детские носки обычно кладут самое ценное, — говорит мужчина со знанием дела и шурует по верхним полкам шифоньера. — Одна женщина из сороковой квартиры прятала в носках золотые коронки. А один мужчина — платиновые слитки». — «А мы в них ничего не прячем, мы их штопаем, — говорю я, и мне несладко: спина ноет, комбинезон жмёт, а противогаз на нос давит. — Вы — не дядя Азамат, — говорю». — «А кто же?» — в усы ухмыляется мужчина. У него под носом торчали лохматые усы — как у персидской кошки. «Вы хуже. Вы — незваный гость!» — «А ты смекалистый пострелёнок, — мужчина оглядывает меня с головы до пят, но хвоста всё равно не замечает. Он кладёт в чемодан Костину бобриковую шапку. — Я тебя за это небольно убью. Чикну ножичком — и готово». «Зачем, — спрашиваю, — ножичком?» — и опускаюсь на все четыре лапы от удивления. А шерсть, наоборот, от изумления дыбом под комбинезоном становится. «У меня заведено железное правило — свидетелей убирать подчистую».

Мужчина перемещается в гостиную.

Я — за ним.

Его цепкий взгляд падает на трюмо, а потом на сервант. «В сервантах жильцы дома обыкновенно хранят облигации или чеки на предъявителя. А у вас тут одна пыль, вы какие-то недомовитые», — расстраивается мужчина, а сам исподтишка вынимает перочинный ножичек из кармана. И бочком на меня, бочком.

«А вы загляните под палас, — я ему подсказываю. — Наш папа недавно выиграл „Жигули“ десятой модели в телевикторине. Он туда спрятал выигрышный купон». — «Правильно, мальчик, — радуется мужчина. — Зачем твоему папе „Жигули“? Мне они гораздо нужнее. Я на них, может, займусь частным извозом. Они мне, может, счастливый шанс в жизни», — и на радостях лезет под палас.

«Счастливый, счастливый», — говорю, а сама ловко так сворачиваю палас в ролл унаги-маки. Я когда в японской контрразведке работала, научилась. У мужчины из паласа торчат только ноги и голова — вылитый копчёный угорь. Он шевелится и кричит: «Не балуйся, мальчик! Отпусти меня!» — «Не мальчик я тебе, дядя, — говорю и стягиваю противогаз с морды. — Косточкина я Бабака. Ну да это ничего, ты ведь тоже не дядя Азамат».

Вздохнула я полной грудью, сняла комбинезон, гляжу — а мужчина мой в обмороке. Нервы не выдержали у трудового человека.

— Ну, а потом что? — нетерпеливо спрашивает оперативник. Глаза у него сверкают — юный, оперативный такой.

— А потом, когда он в себя пришёл, я с ним провела разъяснительную работу. «Воровать, — говорю, — Иван Иванович, плохо. В королевстве Саудовская Аравия ворам и тунеядцам головы рубят мечом».

— Стоп, стоп, стоп! — горячится оперативник. — Почему Иван Иванович? Вы видели его паспорт?

— Зачем паспорт? — пожимает плечами Бабака. — Он сам мне представился на кухне за чаем: Иван Иванович Иванов, 1980 года рождения.

— Вы ещё и чай вместе пили? — ужасается мама.

Бабака снисходительно улыбается:

— Екатерина Алексеевна, вы меня как женщина женщину поймёте. Я же когда у него награбленное конфисковывала, он мне лапы целовал, венцом творения называл и двигателем прогресса! Положительный оказался человек. Во всех отношениях. Гербарии собирает, как мы с Костиком…

— Всё ясно, — говорит оперативник. — Вы, Бабака, простите, хоть и говорящая собака, но далеко не дальновидная. Вас этот грабитель и вор вокруг пальца обвёл, а вы и уши развесили. Иван Иванович он, как же! Чёрта с два! Будем составлять фоторобот.

Мама и я — мы грустно глядим на Бабаку. Она, конечно, на общем фоне собака умная, но факт остаётся фактом: грабителя Бабака профукала. Хорошо хоть догадалась изъять ценности. Простодушный всё-таки народ эти собаки.

В прихожей раздаётся звонок, и мама идёт открывать.

— Здравствуйте, а Бабака дома? — слышу я незнакомый мужской голос.

— Она сейчас занята, — строго отвечает мама. — А вы кто? Родственник?

— Знакомый. Да вы не волнуйтесь — вот мой паспорт…

На некоторое время в прихожей воцаряется гробовое молчание. Рука оперативника тянется к кобуре.

— Передайте ей вот это, — снова слышится мужской голос. — Всего хорошего.

Мне не терпится, и я кричу из кухни:

— Кто там приходил?

На пороге появляется мама с охапкой красных, жёлтых, оранжевых и бордовых листьев:

— Это тебе, Бабака… От Ивана Ивановича…

— Стой, стрелять буду! — оперативник срывается со стула.

— А я вам что говорила? — вспыхивает Бабака и идёт за вазой в гостиную.

Глава 6 Первый снег

Гульсаре Сейдахметовне, нашей учительнице по русскому и литературе, дай только карты в руки — сразу заставит писать сочинение.

И хорошо ещё, если на свободную тему, — так нет! Выдумка у неё что надо! Недаром она родом из Выдумляндии. У неё про это даже в паспорте, в графе «Место рождения», было записано. Пока она его не потеряла на первомайском субботнике.

Рассеянный народ эти женщины средних лет. Мы всей школой искали тогда паспорт, даже дворник дядя Сёма подключился и капитан милиции с ищейкой. Дядя Сёма, помнится, сказал в тот день:

— Канул паспортишко в Лету.

А ищейка понюхала асфальт и добавила:

— Ищи его теперь, свищи!

Теперь Гульсаре Сейдахметовне грозят экстрадицией[5] обратно в Выдумляндию. Но она железная женщина — крепится, и школа её всецело поддерживает. Директор — рисковый, благородный человек — ради Гульсары Сейдахметовны пошёл на должностное преступление: прописал её в каморке за актовым залом. Какая-никакая, а жилплощадь — шесть квадратных метров.