Евгений Шкловский - Точка Омега

• Название: Точка Омега
• Автор: Евгений Шкловский
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4448-0354-7

В новый сборник Евгения Шкловского вошли рассказы последних лет, а также небольшая повесть. В центре внимания автора человек, ищущий себя в бытии, во времени, в самом себе, человек на грани чего-то иного даже в простых житейских ситуациях… Реалистичность и фантасмагория, драматизм и ирония создают в его прозе причудливую атмосферу полусна-полуяви, где ясность и четкость картинки лишь подчеркивают непредсказуемость жизни и странности человеческой души

Е. Шкловский – автор книг прозы «Испытания» (1990), «Заложники» (1996), «Та страна» (2000), «Фата-Моргана» (2004), «Аквариум» (2008)

---

Еще с братом ни о чем не было договорено, а К. тем не менее отрыл-таки цепочку, извлек ее из видавшей виды небольшой серой картонной коробки, спрятанной в глубине шкафа. Включив настольную лампу для более яркого освещения и сблизившись головами с женой, они склонились над ней. Нет, ее нельзя было назвать особенно красивой. Но это, без сомнения, было настоящее, может, даже так называемое червонное золото. Сразу видно, что старинное: оно словно не желало выпячиваться и аристократически притаивало свою подлинную ценность. И снова, как однажды, когда К. впервые взял цепочку из рук матери, поразила ее необычная увесистость.

– Ну и зачем она ему понадобилась? – спросила жена, хотя они уже обсуждали эту тему, и К. не хотелось снова к этому возвращаться.

– Пусть посмотрит, невелика беда, – сказал он и вспомнил, как смотрела на эту цепочку мать. Чуть ли не с благоговением она на нее смотрела, будто и вправду от этой мишуры зависело семейное благополучие. Вроде как есть она – значит, и никакие напасти не страшны. Не просто реликвия, не просто драгоценность – чуть ли не талисман.

В конце концов брат взял ее в руки. Пальцы осторожно коснулись, ощупали пластинки, перебрали одно за другим звенья, а К. между тем с грустью подумал, как же все эти материальные дела портят отношения. Ему были неприятны и подрагивающие, бледные, с рыжеватыми волосками пальцы брата, и то, как он взял цепочку и поднес поближе к глазам, хотя зрение у него всегда было отличное, и как мельком взглянул на него – непонятный такой, ускользающий взгляд, как если бы брат играл краплеными картами.

Такое уже было, давным-давно, в детстве, и не в карты они играли, а в шахматы. К. выигрывал, как вдруг заметил, что на доске не хватает одной ладьи. Его ладьи. Непонятным образом она оказалась среди других уже взятых братом фигур, хотя ничего похожего К. не помнил. Жульничество, самое настоящее! Брат, однако, стал яростно протестовать. Он всегда спорил, до хрипа, до кашля, брызгал слюной, вибрировал телом и размахивал руками. К., рассердившись, с грохотом повалил фигуры и отказался играть дальше. Они серьезно поссорились, чуть даже не подрались. Но К. был твердо уверен в своей правоте и обиду помнил долго, не желая больше играть с братом. А тот в свою очередь обижался из-за его отказов, вроде как не помня того случая. Хотя, кто знает, может, и в самом деле не помнил, как не помнил или не хотел помнить про нынешний свой долг. Как не помнил и некоторых других неприятных для него вещей.

Однажды брат позвонил ему и снова попросил в долг, словно того, прежнего, уже не было. Причем уклончиво попросил – не вполне определенную конкретную сумму, а сколько-нибудь, хотя это сколько-нибудь начиналось с цифры весьма ощутимой. Какой-то участок земли он продавал, другой покупал, куда более удобный и в перспективе обещающий хорошую прибыль. Деньги нужны были срочно, поскольку процесс уже был запущен.

– Ничем не могу помочь, – твердо ответил К. – Вообще-то, хотелось бы получить и те деньги, которые ты нам должен.

– Какие деньги? – спросил брат.

– Те самые… – К. не верилось, что брат не помнит.

Молчание было ему ответом.

Потом раздались гудки. Брат оскорбился.

Нельзя сказать, что К. сильно переживал по этому поводу. А как еще, собственно, ему следовало поступить? И почему он обязан участвовать в авантюрах брата? Ладно бы не хватало на кусок хлеба. Так ведь нет, тут совсем другие игры. И потакать ему К. не собирался.

Однако осадок все равно оставался, крайне неприятный, похожий на угрызения совести. Может, и надо было помочь… Даже несмотря на не возвращенный пока долг. Несмотря ни на что…

– Я не обиделся, я расстроился… – сказал брат, когда они в какой-то момент возобновили общение. – Я ведь почти уверен был, что ты не дашь.

– А зачем тогда просил? – удивился К.

– Ну чтобы проверить, на всякий случай.

– Что проверить? – спросил К.

– Интуицию…

– Какая, на хрен, интуиция? Ты ведь еще тот долг не отдал.

– Какой долг?

Тут уже К. всерьез разозлился. Голос его стал сухим и отчужденным. Надо же, его еще и испытывают, забыв про собственные грехи! Можно сказать, провоцируют. Это уж совсем ни в какие ворота. О чем вообще тогда говорить?

К. готов был к окончательному разрыву.

И вот теперь цепочка.

Реликвия.

Талисман.

Ну да, все равно ведь, как ни крути, золото. По сути, брат к нему только в связи с финансовыми проблемами обращался, ни по каким другим поводам.

Снова вроде как проверка. Снова испытание.

Брат вертел золотую змейку пальцами, и видно было, что они у него немного подрагивают.

– Тяжелая, – констатировал он.

К. молча смотрел на его руки, словно ожидая какого-нибудь подвоха, какого-нибудь фокус-покуса, когда вещь в руках опытного кудесника либо просто исчезает, либо превращается во что-то другое. Скажем, белое яйцо —в живого желтого цыпленка, меховая шапка – в длинноухого кролика, разноцветная гирлянда – в стаю голубей…

– Такая же, как у меня, – снова констатировал брат. —Разве что у меня чуть полегче.

– Вряд ли, – возразил К., – мама говорила, что цепочка была разделена на две равные части.

– Может, я и ошибаюсь, – сказал брат. Лицо его раскраснелось.

– А что Валера? – буднично спросил К. про сына брата.

– Да ничего, неплохо, в аспирантуру вот надумал поступать, – сказал брат, по-прежнему не отрывая взгляда от цепочки. – Даже не знаю, зачем ему. В наше-то время…

И тут К. сделал то, чего сам от себя совершенно не ожидал. Он вдруг сказал:

– А знаешь что? Бери-ка ты эту хреновину себе, правда, мне она ни к чему.

Он это как-то легко, непринужденно сказал, будто в нем давно уже решено было. Будто избавляясь от какой-то мучившей его тяжести. Будто от застарелой, затруднявшей дыхание хвори. И повторил твердо и уверенно, с усмешкой глядя на вскинувшееся растерянное лицо брата, на его вспыхнувшие глаза:

– Точно не нужна. Бери! Раз для сына…

– Для сына, для сына… – выдохнул брат, продолжая держать цепочку на раскрытой ладони. – Можешь не сомневаться.

К. и не сомневался – ему было все равно.

Н евидимка и Беатриче

Поначалу, признаться, напрягало: ложишься спать и невольно вспоминаешь, что внизу, под кроватью, человек. Ну да, такой же, как все, только живущий здесь, в отличие от других, тайно.

Чужой.

Но это поначалу чужой, как обычно бывает, а потом уже не чужой. Потом – свой. Постепенно привыкли. Живет себе – и пусть! Не жалко. Появлялся же он после того, как все засыпали, а уходил очень рано – все еще грезили в сладких предутренних снах.

Место им было облюбовано под койкой в дальнем левом углу большой девятиместной палатки-шатра, расположенной почти вплотную к границе спортлагеря. Тут была натянута сетка-рабица, дальше начиналась гора, крутой подъем, всякая южная цепкая суховатая растительность. И здесь же, как раз за углом палатки, крылась небольшая расселина, сеткой не огороженная, а за ней узенькая, почти незаметная тропка наверх. Вот она-то и стала для Невидимки (назовем его так) лазейкой, которой он пользовался каждый божий день, иногда по нескольку раз.

Проникнуть в палатку не составляло никакого труда: только слегка приподнять выгоревший, болотного цвета край брезента, проскользнуть под него и поудобней устроиться на деревянном настиле. Поудобней, конечно, условно, поскольку деревянный пол – он и есть деревянный. Да и ночи на юге прохладные даже в августе, с моря ветерок приносит свежесть и влагу, вечером лучше в свитере. Он и спал в свитере, а утром карабкался через заросли, окружавшие лагерь, в гору. Там, на самой крутизне, был небольшой, метра полтора, уступ – как раз чтобы пристроить тело, прислониться к каменной стенке с кое-где торчащими пучками желтоватой, иссушенной солнцем травы. Зато отсюда во всю необозримую ширь открывалась голубая даль, до самого горизонта, где море уже окончательно сливалось с небом.

Там он и гнездился по утрам, а когда народ отправлялся на завтрак и потом на пляж, снова спускался и, уже облаченный в шорты и футболку, сливался с прочим студенческим людом. В столовой он, правда, появляться не рисковал – могли вычислить. Не случайно несколько раз утром, сразу после побудки, в палатку заглядывал начальник лагеря, бдительно оглядывал всех и говорил: «Знаю-знаю, гостит у вас тут один… Ладно, все равно мы его выловим».

Чужое присутствие всегда чувствуется. Хотя Невидимка и был очень осторожен, о нем все равно догадывались.

Вроде как игра в прятки.

Тоже студент, физик, жил он не по путевке, а нелегально, скрываясь от начальства. Наверно, он мог бы снять комнату где-нибудь неподалеку, хотя совсем близко к лагерю, расположенному в ущелье, никакого поселка не было, только палатки да небольшая шашлычная возле моря, где можно было в случае чего подпитаться. Но он предпочитал ютиться на жестком деревянном настиле и ранними утрами, когда так приятно понежиться под одеялом, карабкался в гору.