Луи Анри Буссенар - Охотники за каучуком

• Название: Охотники за каучуком
• Автор: Луи Анри Буссенар
• Издательство: Диамант
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7356-0006-0

Читатель пройдет вместе с героями романа через саванны, девственный тропический лес, преодолеет бурные реки, удивительные водопады в Южной Америке. Не раз удивится мужеству героя романа Шарля Робена и его спутников, не теряющих надежды на спасение в самых трудных обстоятельствах.

---

Рискуя привлечь их внимание и увидеть, как они неожиданно накинутся на судно, сеньор Хозе все же приказал разжечь большой костер, чтобы охотники, если они сбились с пути, могли найти свое судно, хотя последнее предположение было весьма невероятным, потому что природный инстинкт краснокожих всегда безошибочно руководит ими и никогда не обманывает.

В несколько секунд каждый перебрал в своем уме возможные предположения, и никто не мог найти ничего утешительного, ничего такого, что могло бы объяснить это отсутствие сколько-нибудь удовлетворительно. Страшная мысль о поголовном избиении несчастных упорно напрашивалась сама собою, а последствия этого ужасного происшествия неминуемо должны были стать весьма неприятными для всех остальных.

Конечно, охотники и не помышляли даже о побеге; ведь у них не было никаких средств к передвижению! Кроме того, они решительно ничего не захватили с собой; все, что могло бы их прельстить, осталось на судне. Заблудиться они тоже не могли: индеец, как днем, так и ночью, всегда умеет разобраться в лесу, всегда умеет найти свою дорогу, как настоящее хищное животное. Не могли они также стать жертвой охоты: животные, обитающие в этих экваториальных странах, не опасны для человека. К тому же их было немало, и все хорошо вооружены. С их ловкостью, силой, проворством и знаниями местных условий, они, несомненно, могли отразить нападение каких угодно лесных животных.

И все время у всех в голове неотступно вертелась одна и та же мысль, одно и то же слово просилось на язык: канаемэ! Ах, как жалел теперь мулат, что с такой легкостью отпустил своих индейцев, что разрешил им поохотиться. Какое ужасное, непоправимое несчастье, если они, действительно, попались в коварную ловушку! Да и оставшиеся в живых теперь окажутся совершенно изолированными посреди реки, вдали от всякой помощи, лишенные необходимых им гребцов, единственной двигательной силы судна!

Но и это еще не все. Как знать, не явится ли сюда невзначай эта дикая орда разбойников, разлакомившихся после избиения их несчастных товарищей? Не обрушатся ли эти кровожадные дикари нежданно-негаданно на бателлао и не постараются ли прибавить еще новые жертвы к только что убиенным, так как священный завет их повелевает им убивать все и вся, везде и всюду?!

На всякий случай на бателлао приготовили оружие. Трое европейцев и мулат соорудили завал из тюков товаров, мешков муки, ящиков с сухарями и стали не без страха ждать, что им готовит темная тропическая ночь.

Время шло; проходит час за часом томительно медленно, среди странного концерта звуков, какими оглашается ночью воздух под зелеными сводами гигантских деревьев.

Шарль, куривший сигару, подносил ее огонь к своим карманным часам, чтобы разглядеть по ним время.

— Еще всего только полночь! — говорит он. — Странное дело, гуарибы (ревуны, обезьяны) почему-то сразу смолкли!

Действительно, эта ревущая стая, голоса которой покрывают собою все остальные звуки ночи, о чем не может даже составить себе представление тот, кто не проводил ночи под открытым небом, в экваториальном девственном лесу, вдруг смолкла.

Издав предварительно несколько резких гортанных звуков, означающих гнев и беспокойство и повторившихся словно сигнал, обезьяны прекратили свой оглушительный концерт.

— Хм, — заметил шепотом Маркиз, — что это, господин Шарль, как видно, у этих «basso-profundo» ослабли голосовые связки, или их капельмейстер уронил свою дирижерскую палочку… Что бы это значило?

— Это значит, дорогой мой, что по лесу идут люди, — один или два отряда, идут неслышно; но гуарибы почуяли их присутствие и, оповестив друг друга о близости человека, смолкли при их приближении!

— Вы так думаете?

— Не только думаю, а вполне уверен! Быть может, это наши запоздавшие охотники или…

— Или?

— Это — враги!

— Ну, что же! Если говорить правду, то я предпочитаю, чтобы уж это был враг, чем сидеть и томиться этим мучительным ожиданием; сидеть здесь смирненько, как рыбак с удочкой, и считать секунды мысленно, говоря себе: «Вот, вот сейчас придут»… и понемножку умирать в ожидании настоящего удара. По-моему, лучше разом кончить!

— И я также: мой темперамент так же мало мирится, как и ваш, с этим пассивным ожиданием. Ну, да теперь уже недолго ждать! Слышите?

Какие-то резкие пронзительные выкрики, страшно диссонирующие, раздались в воцарившейся тишине и безмолвии леса.

— Это мне знакомо! — проговорил молодой человек. — Или я очень ошибаюсь, или эти звуки исходят из человеческих глоток. Как вам кажется, сеньор Хозе?

— Я того же мнения, как и вы! — мрачно ответил мулат и добавил еще: — Из индейских глоток.

Звуки эти довольно быстро приближаются, становятся как-то интенсивнее и все более и более отчетливей.

Одновременно с этим оба краснокожих, остававшихся на судне, затряслись, как в лихорадке: они дрожали всем телом, дрожали с ног до головы; зубы у них стучали, как кастаньеты.

— Канаемэ! Шкипер, это канаемэ! — пробормотал один из них дрожащим голосом.

Его чуткий слух, гораздо более тонкий чем у европейцев и даже чем у мулата не может обмануть. Он уже задолго до них различал в этих криках слоги, составляющие слово канаемэ, которые выкрикивали эти далекие голоса:

— Канаемэ! ..

И эхо бесконечного леса повторяет это грозное слово, отчеканенное в безмолвии и мраке ночи людьми, кричащими во все горло:

— Ка-на-е-е-мэ! ..

— Ну, пожалуйте, господа! .. — восклицает вполголоса Маркиз, наводя дуло своего револьвера в том направлении, где все еще пылал костер, в каких-нибудь двадцати шагах от бателлао. — Что ни говори, а все-таки это весьма приятно для нас, — продолжал он, — что эти легендарные герои, вместо того чтобы напасть на нас крадучись, считают нужным заявить о себе этой возмутительной, но чрезвычайно полезной какофонией.

Но вот кустарники, ближайшие к открытому пространству, где был разложен костер, ломятся, точно под ногами тапира, и группа индейцев, совершенно голых, вооруженных луками и стрелами, стремительно вырывается вперед, крича и жестикулируя, как полоумные. Вид пылающего костра как будто приводит их в еще большее безумие. Они берутся за руки и принимаются водить хоровод или, вернее, бешено кружиться в хороводе, приплясывая и кривляясь, беснуясь, как черти в пекле, и проделывая какие-то невиданные гимнастические упражнения, беспорядочно размахивая руками, потрясая своим оружием, усиленно воя, как будто все они охмелели и пришли в исступление под влиянием винных паров.

— Вот так канкан! Взгляните-ка, друзья, это прямо-таки забавно! — прошептал неисправимый болтун Маркиз. — Право, в них черт сидит, а в глотке целый оркестр. Нет, погодите минуточку!

Вдруг картина переменилась.

Индейцы, до этого момента как будто совершенно не обращавшие ни малейшего внимания на ярко освещенный пламенем костра бателлао, вдруг останавливаются на каком-то смелом антраша и с неподражаемой быстротой и ловкостью пускают из своих луков каждый по длинной стреле, которая со свистом пролетает в воздухе. Пущенные привычной рукой этих метких стрелков длинные тростинки канна-брава пронизывают, к счастью, никем не занятые гамаки, неподвижно висящие над головами пассажиров, растянувшихся плашмя на животах на палубе за надежным прикрытием из тюков холста и мешков с мукой и зерном. Без этой необходимой и разумной предосторожности все находящиеся на судне были бы неизбежно поражены смелыми дикарями.

Но что это за странная идея, со стороны этих диких индейцев, считающихся самыми коварными и хитрыми из всех диких и полудиких обитателей этих великих лесов, прийти и нападать так безмерно смело?

В этом кроется какая-то тайна, которой никто в данном случае не мог да и не имел времени разгадать, так как рукопашная схватка должна была последовать за этим совершенно безобидным первым залпом стрел.

Дело в том, что нападающие, как будто уверенные в уничтожении всего экипажа судна, перехватывают свои луки в левую руку, равно как и пучки наготовленных стрел, потрясают правой рукой в воздухе своими тесаками и устремляются гурьбой на бателлао, по-прежнему безмолвный и как бы вымерший.

Врагов сравнительно мало, не более двенадцати человек, хотя они и шумят, как целых двадцать, причем их беспорядочные движения, бешеные прыжки и скачки могли обмануть даже привычный глаз и заставить принять эту кучку людей за более грозную неприятельскую рать.

Четыре выстрела грянули почти одновременно и, как мановением магического жезла, остановили их порыв, хотя, по-видимому, никто из них не ранен. Только молниеносная быстрота атаки спасла на этот раз и помешала стрелкам, которые не могли уловить столь безалаберно движущиеся мишени.

В первый момент дикари невольно приостановились, удивленные, но не смущенные, и отступили немного как бы для того, чтобы взять разбег, затем снова устремились вперед. Этим коротким моментом умело воспользовались осажденные и дали второй дружный залп.