Александр Казанцев - Льды возвращаются

• Название: Льды возвращаются
• Автор: Александр Казанцев
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1964

Роман «Льды возвращаются» популярного советского фантаста Александра Казанцева — это роман-памфлет, направленный против холодной войны. Несмотря на всю фантастичность событий, судьбы героев, которых читатель видит, любит или ненавидит вместе с автором, фантастические, порой страшные картины воспринимаются как сама реальность. В романе звучит страстный протест против опасного пути ядерных провокаций, против использования гения человека в преступных античеловеческих целях. Вместе с тем роман пронизан горячей верой в победу разума на Земле.

Являясь самостоятельным произведением, он завершает трилогию, начатую романами «Полярная мечта» и «Арктический мост».

---

Серые глаза Елены Кирилловны были словно прикрыты дымкой, а карие яркие глаза Люды были широко раскрыты и по-новому впитывали мир.

Это был весенний мир, невозможно яркий, с пьянящим воздухом, с бездонным синим небом, с радостными и загадочными людьми, полными своих дум, желаний, стремлений, горя и счастья. Еще недавно Люда почувствовала бы, что хочет расцеловать каждого, кто идет под слепящим солнцем, а сейчас ей хочется совсем другого, заглянуть каждому в душу, узнать о нем самое сокровенное… Но самое трудное, самое необходимое и невозможное было заглянуть в собственную душу, в самое себя, где все было таким непонятным… Ах, если бы их встречал сейчас папа!. Но летчик Росов всегда был в полете, а сейчас… сейчас он даже готовится лететь к звездам вместе с молодыми космонавтами, которых сам воспитывал… Папа, огромный, как Буров, только спокойный, даже застенчивый, но отважный… он умел заглядывать в Людины глаза. Посадит ее перед собой на стул, чтобы ее коленки упирались в его большие и жесткие колени, заглянет в ее «миндалинки» и все поймет… Он бы и сейчас все понял, что с ней творится… А сама Люда?. Она только может смотреть по сторонам: на улицу мокрую в тени и сухую на солнце, на последний апрельский снег — белый с чернью, как старое кавказское серебро, на его неубранные еще после прощальной метели гребни по обе стороны проспекта, на поток людей, каждый из которых нес в себе бесценное сокровище чувств, — и замирать от чего-то странного и необъяснимого, ловя себя на том, что ищет в толпе… Бурова.

Опять Буров! Это ужасно!..

И Люда начинала рассказывать Елене Кирилловне о Москве. Она ведь должна была опекать ее.

Шаховская поселилась в квартире Веселовой-Росовой. Люда самоотверженно готова была, как юный паж, повсюду следовать за нею, но Елена Кирилловна решительно уклонилась. Она искала одиночества, и, конечно, Люде это было обидно.

Ждали скорого возвращения Бурова и возобновления работы в лаборатории. Женщины нервничали.

Буров появился, когда Елена Кирилловна ушла в Третьяковскую галерею.

Люда ахнула, когда он вошел в лабораторию, широкоплечий, высокий, чуть насмешливый. Он оглядел лабораторию, конечно, искал глазами Елену Кирилловну.

Ноги у Люды, ее тонкие и сильные ноги, стали свинцовыми, она не могла встать с табурета.

Буров кивнул ей головой.

— Где мама? — спросил он.

— Елена Кирилловна ушла в Третьяковскую галерею. Она ведь впервые в Москве, — ответила ему Люда.

Он посмотрел на часы:

— Я сейчас поеду в гостиницу «Украина». Вечером постараюсь заглянуть к Марии Сергеевне.

— Да, — сказала Люда. — Елена Кирилловна остановилась у нас.

Он снова кивнул головой, смотря поверх Люды. Он даже не поздоровался с ней за руку. И руки у Люды повисли плетьми.

Буров ушел, а Люда, смотря перед собой сухими, невидящими глазами, мысленно произносила страшные клятвы навсегда уйти отсюда. Разве нужна она ему, если он не сделал разницы между нею и табуреткой, на которой она сидела!..

Она уйдет отсюда, чтобы заняться самым тяжелым трудом, как это делают передовые люди. Если знаменитый дирижер в свободное время водит автобус, если Мария Сергеевна Веселова-Росова, ученый с мировым именем, каждый день ездит в оранжерею, занимаясь там черной подсобной работой среди любимых цветов, то Люда пойдет в больницу, в детскую больницу, будет выхаживать там самых тяжелых больных… или станет уборщицей на вокзале, где особенно много проходит людей и где особенно грязно…

Когда Люда вернулась после обеда домой, то застала там Елену Кирилловну и Бурова. Оказывается, они где-то встретились!

Вошедшая перед Людой Мария Сергеевна обнимала Бурова, крепко целуя его в обе щеки:

— Спасибо, родной. Спасибо тебе, богатырь наш от науки.

Буров наклонился и поцеловал у Марии Сергеевны руку.

— Включать в Африке нашу аппаратуру мог каждый. Подвига в этом нет никакого, — шутливо сказал он.

— Подвиг в том, что все в мире изменилось, — ответила Мария Сергеевна, садясь и тяжело дыша после быстрой ходьбы.

— Теперь позвольте и мне, — сказала Елена Кирилловна, вставая и подходя к Сергею Андреевичу.

Она притянула к себе руками голову Бурова, запустив пальцы в его волосы, потом, встав на носки, поцеловала Бурова.

Люда вспыхнула и отвернулась. Она бы выбежала из комнаты, если бы не побоялась выдать себя.

— Очень трудно разобраться, что происходит сейчас на Западе, — сказала Мария Сергеевна. — Представьте, к нам с особой миссией прибыла американская миллиардерша…

— Мисс Морган? — спросил Буров.

— Вы знаете ее? Завтра она посещает наш институт. Она распоряжается моргановским фондом женщин и передает его Всемирному Совету Мира для использования «Б-субстанции» в целях предотвращения ядерных войн.

— Они уже предотвращены, — сказал Буров, усаживаясь в кресло и доставая папироску. — Вы разрешите? — спросил он Марию Сергеевну. Люда заметила про себя, что он начал курить.

— Вы, кажется, близко знакомы с ней, Сергей Андреевич? — безразличным тоном спросила Елена Кирилловна.

— Да, встречались в Африке, — так же спокойно ответил Буров, выпуская клуб дыма.

— Что же она там делала? Удовлетворяла свое любопытство в джунглях и капризы в палатках?

— Она ухаживала за умирающими, работала в госпитале, подкладывала негритянкам, страдающим лучевой болезнью, судна.

Елена Кирилловна поморщилась:

— Что это? Современная эксцентричность американки?

— Я встретилась с нею в Доме дружбы, — вставила Мария Сергеевна. — По крайней мере одета она удивительно просто.

— Эта простота дороже роскоши, — презрительно бросила Лена.

— Это не эксцентричность, а раскол, — сказал Буров.

— Раскол? — повернулась к нему Елена Кирилловна.

— Да. Когда дело доходит до уничтожения апокалиптической саранчи, раскол не щадит и семьи магнатов, — непонятно для Люды сказал Буров. Шаховская отвернулась к окну.

— Итак, друзья мои, приготовьтесь к завтрашнему визиту, — сказала Мария Сергеевна, поднимаясь с кресла.

Елена Кирилловна охватила виски ладонями, видимо, у нее разболелась голова.

— Хорошо, я приготовлюсь, — объявила Люда. Буров не обратил на эту реплику внимания.

— Надеюсь, американка не придет в нашу лабораторию? — поинтересовалась Елена Кирилловна.

— Нет, нет, — заверила Веселова-Росова. — Чисто официальный визит. Принять ее лучше всего в кабинете академика.

— А там рояль, — вдруг сказала Люда.

Мария Сергеевна задумчиво улыбнулась:

— Да… Наш Амос Иосифович любит играть Лунную сонату, если что-нибудь не получается.

— Значит, он часто играет, — снова вставила Люда.

Мария Сергеевна нахмурилась.

— А ты оденься завтра как следует, строго сказала она дочери.

— Может быть, я могу не приходить? — спросила Елена Кирилловна.

— Нет, дорогая, что вы! Она специально интересуется вами, женщиной — участницей открытия. Это связано с какими-то формальностями использования фонда.

Елена Кирилловна пожала плечами.

Буров встал.

— Ну что ж, — сказал он. — Значит, завтра свистать всех наверх. Начнем дипломатическое плавание, — улыбнулся он.

— Я надену домино, а Елена Кирилловна кокошник, — заявила Люда и с независимым видом вышла из комнаты.

Елена Кирилловна проводила ее настороженным взглядом.

— Кокошник! — усмехнулся Буров и, приветственно подняв руку, ушел.

На следующий день заместитель директора института профессор Веселова-Росова принимала американку мисс Морган.

Лиз быстро вошла в ее кабинет, улыбаясь и протягивая руку:

— Я счастлива пожать руку такому видному ученому, который заставляет гордиться собой всех женщин мира, — сказала она.

Мария Сергеевна радушно усадила ее. Лиз рассматривала простое убранство профессорского кабинета, портреты ученых на стенах.

— Великие физики… Я не всех знаю. О! Это Курчатов! Это Эйнштейн… И две женщины…

— Мать и дочь, — подсказала Мария Сергеевна.

— О, да! Мария и Ирэн Кюри!.. Как странно, физика оказывается женской областью. Она была бы страшной областью, если бы не ваши последние открытия.

— Справедливость требует отметить: «Б-субстанция» открыта мужчиной, физиком Буровым, у него была лишь одна помощница.

— О-о! Я уже знаю это… Я должна ее увидеть. Мне просто крайне необходимо! Вы мне устроите это, дорогой профессор?

— Я думаю, что Сергей Андреевич Буров согласится с этим. Вы ведь встречались с ним?

— О-о! Сергей Буров, Сербург… Еще бы!.. Он никогда не видел меня в платье. Противоядерный костюм, монашеское одеяние сестры милосердия… Правда, странно?

— Вы сейчас встретитесь с ним, он ждет вас в кабинете академика. Я лишь от всей души поблагодарю вас, мисс Морган, за передачу вашего фонда для антиядерных целей.