Александр Казанцев - Льды возвращаются

• Название: Льды возвращаются
• Автор: Александр Казанцев
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1964

Роман «Льды возвращаются» популярного советского фантаста Александра Казанцева — это роман-памфлет, направленный против холодной войны. Несмотря на всю фантастичность событий, судьбы героев, которых читатель видит, любит или ненавидит вместе с автором, фантастические, порой страшные картины воспринимаются как сама реальность. В романе звучит страстный протест против опасного пути ядерных провокаций, против использования гения человека в преступных античеловеческих целях. Вместе с тем роман пронизан горячей верой в победу разума на Земле.

Являясь самостоятельным произведением, он завершает трилогию, начатую романами «Полярная мечта» и «Арктический мост».

---

— Что это, Рой! — увидела маня Лиз и вцепилась мне в руку. — Кто он?

— Кто вы такой? — грубо выкрикнул тот самый репортер, который опрашивал, не с территории яи СССР запущена сюда ракета.

Сербург развел руками:

— Я советский физик, обыкновенный ученый, задачей которого было помешать атомным бомбам здесь взрываться. Мое имя Сергей Буров.

— Сергей Буров! Сербург… — прошептала Лиз.

— Я уполномочен сообщить, что усилиями советских ученых найдена субстанция дротовещества, обладающая свойством поглощать нейтроны. Мы назвали ее «Б-субстанцией». Как известно, для цепной реакции атомного взрыва требуется, чтобы из разбитого ядра атома вылетели свободные нейтроны, которые разрушали бы соседние ядра атомов, откуда, в свою очередь, вылетали бы стремительные снаряды-рейтроны. В присутствии «Б-суботанции» эта реакция попросту невозможна. «Б-субстанция» захватывает нейтроны, которые могли бы разрушить ядра. Поглощая нейтроны, «Б-субстанция» способствует обратному превращению вещества в протовещество. Получить «Б-субстанцию» крайнє просто. Вы видели несложную облучающую аппаратуру. Достаточно облучить с ее помощью воздух — и вся округа будет прикрыта «атомным щитом», невидимым, если не считать чуть заметной фиолетовой дымки. Именно «Б-субстанция» насыщает сейчас окружающую атмосферу. Она и не дала сегодня взорваться второй атомной бомбе и баллистическим ракетам с термоядерными зарядами.

Репортеры молчали. Bce были ошеломлены.

Наконец все тот же бойкий парень решился задать вопрос:

— Мистер Буров, что грозит вам но возвращении на родину за разглашение военных секретов?

Буров-Сербург улыбнулся.

— Я ведь уже сказал, что говорю по поручению Советского правительства. В сообщении ТАСС, которое передается сейчас на всех волнах и на всех языках, подробно рассказывается, как получить «Б-субстанцию». Это может сделать любая страна, будь она размером с Сан-Марино или с Соединенные Штаты Америки. «Атомный щит» над каждой страной ничего не будет стоить, отныне он поднимется над всем земным шаром, наполнит земную атмосферу…

— И исключит ядерную войну? — звонко опросила Лиз.

— Да, мисс Мортан, — сказал Сергей Буров. — Ядерные взрывы становятся невозможными на Земле, тем самым исключаются атомные войны, ненужным становится атомное оружие. Это и уполномочен вам я заявить от имени ряда стран, давно предлагавших отказаться от ядерного вооружения.

Я смотрел на господина Бурова и не мог осознать все, что произошло. Вместо того чтобы попытаться представить себе, что будет теперь в мире, я вдруг вспомнил, что все, кто здесь находятся, и Лиз Морган, и я, Рой Бредли, и другие американцы, так же как и летчики посланных сюда эскадрилий, были обречены на гибель. От всей страны не осталось бы ничего… Тот ужас, который я видел в уничтоженном городе, где кто-то двигался, умирал или помогал друг другу, этот ужас показался бы свидетельством жизни но сравнению с той мертвой пустыней, которая осталась бы на месте пышных джунглей, рудников и городов, на том месте, где жили миллионы людей, у каждого из которых были свои заботы, свои мечты и желания…

Ничего бы не осталось. И меня бы не было. А мисс Морган? Ее тоже не было бы… не было бы ее ненужной Сергею Бурову любви…

Ошеломленные репортеры не расходились, хотя Сергей Буров ответил на все вопросы и объявил пресе-конференцию законченной.

Сергей Буров подошел к мисс Морган и ко мне. Он по-приятельски улыбнулся нам.

Лиз протянула руку Сергею Бурову и застенчиво улыбнулась:

— Я никогда не думала, что коммунисты такие.

— А я подозревал, что мистер Сергей Буров коммунист, — признался я. — Я не знаю, нужно ли вас благодарить от имени всего человечества, но от имени одного человечишки, оставшегося в живых, я благодарю вас, кем бы вы ни были.

Сергей Буров рассмеялся и похлопал меня по плечу.

— Что же теперь будет с моим поколением? — с горькой иронией опросила Лиз Морган. — Оно не обречено?… Как бы оно не возмутилось, что вы связываете ему руки, ограничиваете свободу чувств и желаний, вдруг устранив близкий, привычный и все извиняющий конец мира!

— И все-таки конец ядерным войнам лучше ядерного конца мира, — сказал Буров.

— Вы не будете меня уважать? — тихо спросила Лиз.

— Буду, — сказал Буров и крепко пожал руку сначала Лиз, потом мне.

ЧАСТЬ 3. АНТИЯДЕРНЫЙ ВЗРЫВ

Глава первая БОЯРЫНЯ МОРОЗОВА

Как бы мне хотелось закончить на этом свое повествование! Наука дала в руки человека ядерную бомбу, наука же дала ему и щит от нее. Извечная борьба меча и щита, снаряда и брони…

Но нет!.. Остановитьоя на этом — это солгать против законов истории. Никогда не могут быть решены ее повороты только техническими изобретениями. Этими изобретениями владеют люди. И они будут поступать с ними так, как будет выгодно тем группам людей, которые захватят изобретение. Но разве можно использовать во вред обществу «ядерный щит»? Сколько горечи познало человечество прежде, чем поняло это!..

Пожалуй, первой познала горечь нового открытия одна из наших героинь, которой я и передаю сейчас слово, поскольку располагаю написанным ею когда-то письмом. Вот оно:

«Москва, апрель…

Дедушка, милый, родной! Ты ужаснешься моим мыслям. Выдержу ли я, окажусь ли достойной твоего замысла?

Я достигла многого, вошла в их науку, оказалась на решающем участке. Мне не дано совершить подвиг на миру. Я иду на смерть в темноте. Из этой темноты я сообщила о самом их сокровенном, что могло сделать их сильнее нас. Я была горда, даже счастлива… И все оказалось прахом. Нелепым, широким жестом они вдруг обнародовали то, что, кроме них, известно было только мне одной. И подвиг мой оказался ненужным, пустым…

С тяжелым чувством въезжала я в твой родной и любимый пород. Я хотела бы увидеть его именно таким, каким ты помнил его, о каком рассказывал мне еще в детстве. Ню где эти занесенные снегом переулки, трогательно кривые, с уютными особняками, в которых жили твои Зубовы, Шереметьевы, Шаховские?… Где бесчисленные маковки церквей, темные богатства икон и пестрая нищета на паперти? Где санки с медвежьим пологом, где лихачи в лакированных шляпах, подпоясанные кушаками, угодливые половые в ресторанах, бородатые купцы в поддевках, зазывающие в лавки с пахнущей материей, где звонкий цокот копыт по булыжной мостовой?

Я въезжала в город с аэродрома. Я не воспользовалась подвесной железной дорогой, которая вела прямо в центр, мне хотелось въехать по старинке, хотя бы на автомобиле.

Улица, расточительно широкая, как площадь, была едва ли не прямее нашей Пятой авеню и тянулась на десяток миль. Она казалась мне единым монолитом тысячеглазых домов, в которых живут люди иного времени, иной страны. Страны, где повернуты вспять реки, орошены пустыни, разлились по дерзкой воле новые моря, где решено было отказаться от сжигания топлива для получения энергии и где изобилие началось с энергии. Старые тепловые станции дорабатывают свой век, как когда-то забытые теперь паровозы. Здесь отказываются и от сжигания нефти. Уголь и нефть оставляют потомкам, чтобы делать из них ткани и меха, пластмассы, дамские чулки и медикаменты. Здесь почти жертвенно заботятся о будущих поколениях. Ради них люди десятилетиями отказывались от насущного, отдавали жизнь в боях, экономили, строили, воспитывали новых людей для жизни по-новому. Это новое невозможно постигнуть.

Можно еще понять, что электричество применяют повсюду, заменяя им и бензин и газ, не жгут больше дров даже в деревнях, можно еще понять, как небольшой электрической автомашиной, аккумуляторы которой заряжаются у любого фонарного столба, может воспользоваться каждый, взяв ее прямо на улице и оставив потом заряжаться у тротуара для следующего желающего на ней ехать, можно понять начавшееся расселение жителей городов ближе к природе — быстрые средства транспорта позволяют им жить среди лесов и полей, да и места их работы, цеха заводов часто строят теперь не за общей заводской оградой, а рассеянными вдоль шоссе, вблизи новых поселений, — все это можно еще понять, но невозможно постичь их психологию. Для них главным стал не достигнутый комфорт, не устойчивое благополучие, а работа, которая у нас может быть лишь средством достижения всего этого. У них она возводится в ранг потребности. И эта потребность призвана заменить такой естественный стихийный регулятор, как страх безработицы или разорения, наказания или загробной жизни.

Девочка, смешная и милая, еще бутон, полный грядущей силы и прелести, сидя рядом со мной, наивно гордилась всем этим, вместо того чтобы думать о танцах или выпивке за стойкой, как, увы, делают ее сверстницы у нас.