Анри де Кок - Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

• Название: Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
• Автор: Анри де Кок
• Издательство: Литагент «Остеон»74fca568-0472-11e5-9ef7-002590591dd6
• Жанр: Эротика, Секс
• ISBN: 978-5-85689-083-8

Этот грандиозный художественно-публицистический труд посвящен историям женщин, которые совмещали прелести древнейшей профессии с проблемами государственной политики и финансов. Многие из них умудрялись разорять не только богатых вельмож, но и целые государства. Пойдя по стопам отца (Поля де Кока, которым зачитывались тургеневские девушки) Анри де Кок выдал в свет, кроме десятка фривольных романов, которые морализаторы сочли полупорнографическими (среди них знаменитая «Ла Минетта»), еще и столь же фривольную публицистику, как серию очерков «История знаменитых куртизанок» и «История знаменитых рогоносцев». Очерки написаны с присущим фамильной профессии блеском, это не скучное документальное чтиво, а в значительной степени подлинно художественная литература. В центре каждого очерка биография конкретной исторической личности, ее достоинства и недостатки, ее жизнь в самый примечательных событиях и судьба. Этот грандиозный труд вместил в себя 4 толстых тома в одной электронной книге. Свыше 100 страниц с многочисленными иллюстрациями.

---

– Очень хороша! очень!.. вскричала Дюбарри, как только ее увидала. – О! меня не обманули. Вы очень хороши, моя милая!.. Великолепна!.. восхитительна!.. Бронза!..

И произнося одно за другим эти хвалебные выражения, графиня, выйдя на половину из ванны хлопала от восторженного восхищения своими маленькими ручками.

– Вы очень любезны, графиня, улыбаясь ответила Изабо, – но, по правде, рядом с мрамором бронза не имеет права гордиться.

Дюбарри улыбнулась в свою очередь, бросая самодовольный взгляд на прелести, у которых тридцать семь лет ничего не отняли из их грациозного великолепия.

– Да, ответила она, – я еще не слишком испортилась, не смотря на мою скуку и печаль… Мрамор, как вы любезно сказали, моя милая, еще все еще мрамор. Но я мечтаю – безумная мысль – но именно потому, что она безумна, я уверена, она вам понравится… Вы еще не завтракали? Надеюсь, вы позавтракаете со мной?

– Я принадлежу вам, пока вам будет угодно удержать меня, графиня.

– Хорошо! ну так как вы мне принадлежите, я пользуюсь моею властью. Вы будете со мной купаться. Вопрос искусства. Я хочу видеть всю прекрасную бронзу. Вы согласны?

– Я сказала, что принадлежу вам, графиня!

– Браво!

Дюбарри позвонила. Явилась ее горничная Элиза. В комнате находилось две ванны; в одну минуту та, которая назначалась для гостьи, была наполнена теплой ароматной водой; потом, с помощью Элизы, мулатка сняла свою одежду.

Во время этой операции и графиня и камеристка непрестанно вскрикивали от восторга. Изабо нечего было страшиться подобного деликатного осмотра: чистота ее форм, грация контур – были выше всякой прелести,

– Это изумительно! повторяла графиня.

– Изумительно! подтверждала камеристка.

По выходе из ванны экс любовниц Людовика XV пришла новая артистическая фантазия: став перед зеркалом, рядом с Изабо, она хотела насладиться картиной, столь же прелестной, сколь и странной.

– Белая и черная Венера! сказала Элиза, от которой потребовали ее мнения.

– Гм! с небольшим вздохом возразила белая Венера. – Бронзе только двадцать, а мрамору скоро сорок…. Все равно, прибавила она, обнимая мулатку, – только жалко, что этого не случилось раньше.. . Ах! Если бы Его Величество было еще жив!.. Вот видите ли, моя милая, – это такое зрелище, за которое добрый король заплатил бы десять лет своего пребывания в раю!..

Изысканный и комфортабельный завтрак ожидал графиню и прекрасную индеанку; и за ним последняя изумила свою хозяйку тою эксцентричностью, с какою та пила испанское вино.

– Это не опьяняет вас? сказала Дюбарри, видя как Изабо осушает без стеснения вторую бутылку мадеры.

– Ничуть. Я привыкла к этому вину. Другие кажутся мне невкусными.

За кофе изумление хозяйки Лувесьена увеличилось еще более: Изабо вынула из кармана соломенный ящичек и закурила сигаретку. Черная Венера курила!..

Графиня не переставала смотреть как голубоватый дым вылетал спиралью из губ и ноздрей мулатки.

– Но, моя милая сказала она ей, – в вас есть все, чтобы разрушить, если вы хотите, Париж… и разрушить в вашу пользу, возвысившись на его развалинах…. Вы не походите ни на кого; вас будут обожать все… Вы надолго рассчитываете остаться, во Франции?

Изабо отрицательно покачала головой.

– Нет? а почему? произнесла графиня.

– Потому что только любопытство обращает на меня внимание во Франции, а любопытство одно из тех ощущений, которые всего легче утомляются; для меня будет неприятно быть забытой после того, как я может быть нравилась!

– А! а! рассуждение не дурно!

– И притом, – позвольте мне это сказать, графиня, – в моей стране я почти то же, чем вы были здесь: почти королева.

– Правда! прошептала Дюбарри. – Так приятно быть королевой.

– Наконец, произнесла Изабо; – там умеют любить, тогда как здесь…

– Здесь?

Мулатка показала на стакан графини, наполненный шампанским.

– Здесь, продолжала она, – любовь походит на эту жидкость, которая шипит в вашем стакане: она весела, жива, забавна, но…

– Но бестелесна. Я понимаю, вас, моя милая Изабо. О! я совершенно вас понимаю. Так как вы привыкли к мадере, совершенно невозможно обратиться к шампанскому!.. Только мы, парижане, удовлетворяемся этим подобием вина и любви, которые в сущности ничто иное, как пена. Но знаете ли, мой прекрасный друг, что ваш способ смотреть на сердечные вещи внушает мне страстное желание услыхать вашу историю… Послушайте, я скромна, и вперед клянусь вам, что свято сохраню вашу тайну, – а я уже знаю вас с физической стороны лучше, чем кто либо, лучше даже, чем граф д’Артуа… Тоже любовник в роде шампанского, не правда ли? Будьте же любезны до конца, моя бурбонская королева; позвольте мне узнать вашу душу. Я уверена, что ваша жизнь – роман; позвольте мне прочитать его. Что вы скажете?..

Изабо улыбнулась и быстро поцеловав в губы свою сестру по любовным похождениям, ответила:

– Хорошо. Вы желаете узнать мою жизнь, графиня, я вам ее расскажу.

* * *

«В Париже предполагают, – говорю это без хвастовства, – для объяснения тонкости и правильности моих черт, что моей матерью была г-жа де Клюньи, жена прежнего губернатора острова Бурбон. Уверяют, что во время отсутствия своего мужа г-жа де Клюньи почувствовала каприз к одному молодому негру, и я была плодом этой незаконной любви. Уверяют даже, что будучи вынуждена из приличия расстаться со мной, она не переставала ни на минуту интересоваться мною, и по крайней мере, раза три или четыре каждый год, я имела радость только сжимать ее в объятиях.

«Все это ложь. Г-жа де Клюньи могла иметь свои слабости, – что ей было тем более простительно, потому что она была очень красива, а ее муж, который был чуть не урод, давал пример этой слабости. Но г-жа де Клюньи не мать мне.

«Мать моя, – она умерла, – была с малабарского берега, одной из индейских стран, жители которой состоят из потомков старинных арабских поселенцев, не имеющих ничего общего ни в физическом, ни в нравственном отношении с неграми.

«Кто был мой отец, я не знаю, без сомнения рыбак из Траваклора.

«Мать моя кормила меня молоком, когда была похищена пиратами и перевезена на остров Бурбон, где нас и продали.

«Мне было семь лет, когда она умерла, бедная Маликка! – ее звали Маликой, – сказав мне в последнем поцелуе. О! я помню эти слова, как будто они были сказаны только вчера.

«– Прощай, малютка! Мне очень трудно покинуть тебя; но я и жила только для тебя. Я очень скучала вдалеке от родины. Ты теперь большая; прощай!

« – Я осталась одна на свете. По счастью хозяин, которому я принадлежала один, креол, но имени Лагранж, был также добр как, и богат. Он занимал в Сен Дени, столице острова, великолепный дом и имел множество невольников. Потерянная в этой толпе, я имела одно официальное занятие отправляться каждый день к источнику Черных, находившемуся посередине города, к которому все служители в Сен Дени приходили за водой для вечера. Я наполняла кувшин, назначавшийся для дочери господина; Паула Лагранж не хотела пить воды, которая была почерпнута не мною.

«Занятие, как вы видите, было не трудное.

«Остальное время я на полной свободе бегала но садам, плантациям, окрестным лесам, срывая плоды, или делая букеты.

«Таким образом, незаметно для себя, я дожила четырнадцати лет. Но другие это заметили.

«В одно воскресенье я прогуливалась в порте в сопровождении одной негритянки по имени Зара, как вдруг большой шум привлек наше внимание. То была толпа Мальгашей, Мозамбиков, с приплюснутыми носами, Кафров с татуированными лицами, которые плясали, под звуки бобры, каимбы и тамтама, – их национальных инструментов. Я не любила этих танцев, но Зара, которая была из Кала, сходила от них сума; она увлекла меня к танцующим. При нашем приближении двое из них приблизились к нам, чтобы пригласить нас принять участие в танцах. Зара приняла приглашение: я отказалась.

– Отчего ты не хочешь с нами плясать? сказал мне негр.

– Потому что не хочу! отвечала я.

«Это была причина для меня, но не для Мальгаша; и вот, смеясь своим грубым смехом, он хотел меня заставить вмешаться в сэга – адскую африканскую кадриль, которая продолжается до тех пор, пока у танцующих начнут подкашиваться ноги.

«Я отбивалась, кричала, плакала; но Мальгаш не беспокоился ни моими криками, ни моими слезами.

«Внезапно, так что я не имела времени заметить кто так кстати подоспел мне на помощь, сильный удар кулаком в лицо достался моему плясуну.

«Он отскочил, испуская рычания, потом с яростью в один скачек очутился против моего защитника.

«Второй удар заставил его упасть посередине сэга.

«На этот раз он воздержался от нападения. Негры вообще трусливы. Мальгаш, не думая больше о мщении, отправился в другое место искать себе танцовщицу?

«Между тем тот, кто защитил меня, был тоже негр. Но, какая разница между ним и Мальгашем! Последний был негр из Занзибара, высокий ростом, с кавказским типом лица. Его звали Платоном. Он уже несколько недель принадлежал моему хозяину, который купил его для присмотра за лошадьми.