Анри де Кок - Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

• Название: Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
• Автор: Анри де Кок
• Издательство: Литагент «Остеон»74fca568-0472-11e5-9ef7-002590591dd6
• Жанр: Эротика, Секс
• ISBN: 978-5-85689-083-8

Этот грандиозный художественно-публицистический труд посвящен историям женщин, которые совмещали прелести древнейшей профессии с проблемами государственной политики и финансов. Многие из них умудрялись разорять не только богатых вельмож, но и целые государства. Пойдя по стопам отца (Поля де Кока, которым зачитывались тургеневские девушки) Анри де Кок выдал в свет, кроме десятка фривольных романов, которые морализаторы сочли полупорнографическими (среди них знаменитая «Ла Минетта»), еще и столь же фривольную публицистику, как серию очерков «История знаменитых куртизанок» и «История знаменитых рогоносцев». Очерки написаны с присущим фамильной профессии блеском, это не скучное документальное чтиво, а в значительной степени подлинно художественная литература. В центре каждого очерка биография конкретной исторической личности, ее достоинства и недостатки, ее жизнь в самый примечательных событиях и судьба. Этот грандиозный труд вместил в себя 4 толстых тома в одной электронной книге. Свыше 100 страниц с многочисленными иллюстрациями.

---

– Но вы знаете, что заботы о здоровье прежде всего…

– Конечно.

– Нам, певицам, здоровьем шутить никак нельзя.

– Но и другим тоже…

– Вы из Флоренции?

– Я имел честь говорить вам давеча.

– Ваш родитель богат!..

– Не совсем, но он имеет, однако, некоторое довольство…

– Ах! да! довольство! Я понимаю… несколько тысчонок цехинов дохода, которыми только что сводятся концы с концами… По какому случаю лорд Этсон, который имеет громадное состояние, так дружен с вашим отцом?

– Но потому, что есть люди, особенно в Англии, которые свое уважение основывают не на большем или меньшем богатстве…

– Да, –  отвечала Габриэлли , скрывая под чепчиком нестерпимое желание расхохотаться, – я знаю, что Англичане вообще любят пооригинальничать…. Много ли детей у вашего папаши?…

– Трое: два сына и дочь.

– Трое!.. Но ваше воспитание должно разорить его!..

– Однако, прошу вас верить, что ни кто еще не пострадал от этого разорения.

– Тем лучше! тем лучше!.. Ах! извините меня!.. ваш разговор, без сомнения, приятен… но…

– Я удаляюсь…

– Нет! Не уходите теперь! Перейдите в маленькую залу, я приду через несколько минут. Сюда… сюда… дверь в конце коридора.

Даниэло Четтини медленно шел по коридору. К чему Габриэлли  удерживала его?.. Чтобы поговорить?.. Гм!.. он достаточно поговорил с ней!.. даже слишком… Брр!.. женщина, которая принимает слабительное… которая идет на судно и уведомляет вас об этом, любезно объясняя вам состав лекарства, употребляемого ею для этого… Не очень то поэтично!..

Не считая грубостей, который она наговорила ему об его семействе, это печеное яблоко… с алоэ… ипекакуаной… Печеного яблока никак не мог переварить Даниэло Четтини.

Но вежливость требовала, чтоб он повиновался… Он отворил указанную ему дверь и вошел в маленькую залу.

Анита находилась уже там, сидя за работой. Любовь ли, надежда ли украшали ее, но в этот вечер она была прекраснее, чем обыкновенно.

При виде ее Даниэло Четтини ощутил почти тоже впечатление, которое испытывают, выйдя из мрака на свет: он был – ослеплен.

– Извините, приблизясь к ней, сказал он, – вы не…

– Сестра Катарины?… Да, сеньор.

– Сеньора Анита?

– Да, сеньор.

Сестра Катарины была восхитительна! Во сто раз лучше старшей. Он сел рядом с нею.

– Вы позволите?

– С удовольствием.

– Ваша сестра почувствовала себя нисколько нездоровой кажется с недавнего времени, сеньора?

Анита покраснела; она не умела лгать.

– Кажется, сеньор.

– Она предложила мне подождать ее здесь несколько минут… и если это вас не обеспокоит…

– О, нисколько!..   Она говорила, продолжая шить и не подымая глаз.

– Вы вышиваете, как фея!..

– Нужно же работать, сеньор.

– Вы живете с вашей сестрой?

– Я всегда жила с нею.

– Но… у вас нет, как у ней, страсти к театру?…

– Нет.

– Вы не поете?

– О, нет!.. Но я также несколько музыкантша…

– А!.. вы играете на фортепьяно?…

– Немного.

– О! я с ума схожу от музыки!.. по этому то… –  Даниэло Четтини хотел сказать: «Я желал сделаться любовником Габриэлли», но во время остановился и добавил: –  Поэтому то я считал за честь быть представленным одной из наших величайших певиц. – И продолжал указывая на фортепьяно:

– Сеньора, если вы удостоите, в ожидании вашей сестры…

Не заставляя просить себя. Анита встала и села за инструмент.

Странное дело, эта девочка, которая не могла спеть самой простой арии, обладала истинным талантом музыканта. Она выучилась музыки сама, одна и тайком выучилась она играть на фортепьяно; она не была профессиональной пианисткой, но у ней был слух; ее исполнение не изумляло, а восхищало.

Она сыграла сонату Себастьяна Баха, потом неаполитанскую тарантелу, которую заучила, услышав ее раза два или три, и положила на ноты.

Даниэло Четтини пел довольно приятно; он знал два или три романса он спел их под аккомпанемент Аниты.

Пробило полночь; они сидели еще за инструментом. Нужно, однако, было расстаться.

Но Катарина?

– Она верно уснула в своем будуаре? –  весело сказал Четтини.

– Однако, если она хотела с вами поговорить, сеньор… Угодно вам…

– Нет, нет! Ради Бога не беспокойте ее!.. Я приду завтра, вот и все.

– Хорошо; приходите завтра.

Даниэло вернулся на другой день, на третий и так продолжалось целую, неделю сряду; Габриэлли  никогда не показывалась. Но каждый вечер он видел Аниту.

Что же делали они в эти вечера? занимались музыкой?… Как бы не так! если бы мы и сказали это, так никто бы не поверил. Анита любила Даниэло раньше, чем узнала его, по поводу его сходства с Гваданьи; она полюбила сильнее, когда познакомилась с ним. Со своей стороны Даниэло полюбил Аниту за ее чисто женственную прелесть, скромность, нежность и целомудрие… Он полюбил ее безумно и готов был решиться на все, чтоб обладать ею. Зная от сестры об успехах приключения, однажды вечером, Габриэлли , считая минуту благоприятной, вдруг явилась перед любовниками: Даниэло стоял на коленах перед Анитой. Он быстро встал.

– К чему беспокоиться, сеньор! –  сказала, улыбаясь, – Габриэлли. – Присутствие сестры не должно прерывать нежности мужа и жены.

– Мужа!   повторил Даниэло.

– Без сомнения! ответила Габриэлли . – Вы любите Аниту, мою дорогую, добрую сестру. Я отдаю ее за вас с пятнадцатью тысячами унций золотом. – Разве вы отказываетесь?…

– Нет!.. о, нет!.. Я принимаю с радостью!

Пятнадцать тысяч золотом!.. Около двухсот тысяч франков!.. Подобного рода приданое в 1764 году не часто приходилось получать сыновьям нотариусов. Теперь все изменилось…

Свадьба происходила в отеле Габриэлли , но молодые супруги наняли себе небольшой домик в городе, в котором они должны были жить, пока певица останется в Парме. Затем, они уехали бы во Флоренцию.

После бала Габриэлли  хотела сама проводить свою сестру в нанятый дом. Они остались в брачной комнате.

– Довольна ли ты мной, Анита?   сказала Катарина.

– Ты все, что есть доброго на земле!   Катарина улыбнулась.

– Правда, ответила она, – надо мной могут посмеяться, но мое поведение было просто героизмом… Подурнеть, чтоб разонравиться человеку – это ничего, но добровольно внушить ему отвращение – это жестоко! Наконец Даниэло твой!..

И наклонясь к Аните, потому что вошел Даниэло, она прошептала:

– Завтра утром ты скажешь мне, действительно ли приятно выйти замуж за человека, которого любишь…

На другое утро Габриэлли  не имела надобности расспрашивать сестру: нежная томность, разлитая по ее лицу, страстная благодарность, с какой она смотрела на мужа, говорили больше, чем могли бы сказать все громкие фразы. Габриэлли  вздохнула.

«Действительно, подумала она, – существует рай и в этом мире, но я никогда не узнаю его. Ну, если я не могу быть ангелом, буду продолжать жизнь демона… Рай не для меня… да здравствует ад!»

* * *

В благодарность за великодушие дон Филиппа, потому что это он дал приданое Аните, Габриэлли  еще пятнадцать месяцев, оставалась в Парме.

Потом она отправилась в Рим, обнять отца, спокойно жившего небольшим доходом, данным ему Катариной, и пожать руку Габриэлли .

Она давала представления во многих городах Италии и Германии.

Наконец в 1768 году она отправилась в Петербург, куда, уже давно призывала ее Екатерина II.

Это путешествие через всю Европу показалось ей очень долгим и скучным. Думая о своей дорогой Аните, сколько раз в течение этого путешествия Габриэлли  сожалела о разлуке с сестрою.

– Я была тогда глупа! говорила она сама себе. – Анита была моею единственной привязанностью; я не должна была жертвовать ею ради удовольствия сеньора Даниэло.

Но Анита любила его… И отирая слезу Габриэлли  продолжала:

– Нет, я не сделала ошибки, выдав ее замуж, потому что она счастлива. Я не имею права жаловаться…

На другой день по приезде в Петербург, Габриэлли  была представлена царице.

– Сколько вы желаете получать?   спросила Екатерина у Габриэлли .

– Десять тысяч рублей.

– Десять тысяч! Но я не плачу таких денег моим фельдмаршалам.

– Прикажите же, Ваше Величество, и петь им.

Екатерина нахмурила брови, но тотчас улыбнулась и сказала:

– Хорошо. Я дам вам десять тысяч рублей.

В 1768 году в Петербурге было уже три театра, но так как Екатерина вызвала Габриэлли  для себя, то певица дебютировала на придворном театре в Эрмитаже, который был соединен арками с Зимним дворцом.

* * *

В Петербурге, как и в Вене, в течение почти двенадцати лет, Габриэлли , певица и куртизанка, не имела недостатка ни в «браво», ни в любовниках, между тем она была уже не молода. Но годы, начинавшие уже омрачать ее красоту, уважали ее голос. Кроме того, она была хорошо принята при дворе. Царица сразу выразила к ней свою благосклонность, которая никогда не изменялась. Не было праздника в Эрмитаже и в Царском Селе без Габриэлли ; и когда случайно – случай еще часто представлялся – певица была не в духе, чтобы присутствовать на каком либо из этих торжеств, когда ей случалось отвечать отказом на любезное приглашение императрицы, эта последняя вместо того, чтобы сердиться, подобно герцогу Аркосскому, весело покачивая головой, говорила: