Анри де Кок - Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

• Название: Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
• Автор: Анри де Кок
• Издательство: Литагент «Остеон»74fca568-0472-11e5-9ef7-002590591dd6
• Жанр: Эротика, Секс
• ISBN: 978-5-85689-083-8

Этот грандиозный художественно-публицистический труд посвящен историям женщин, которые совмещали прелести древнейшей профессии с проблемами государственной политики и финансов. Многие из них умудрялись разорять не только богатых вельмож, но и целые государства. Пойдя по стопам отца (Поля де Кока, которым зачитывались тургеневские девушки) Анри де Кок выдал в свет, кроме десятка фривольных романов, которые морализаторы сочли полупорнографическими (среди них знаменитая «Ла Минетта»), еще и столь же фривольную публицистику, как серию очерков «История знаменитых куртизанок» и «История знаменитых рогоносцев». Очерки написаны с присущим фамильной профессии блеском, это не скучное документальное чтиво, а в значительной степени подлинно художественная литература. В центре каждого очерка биография конкретной исторической личности, ее достоинства и недостатки, ее жизнь в самый примечательных событиях и судьба. Этот грандиозный труд вместил в себя 4 толстых тома в одной электронной книге. Свыше 100 страниц с многочисленными иллюстрациями.

---

Не имея возможности говорить обо всех, мы скажем об одной из самых знаменитых (Фрине) – о той, которая на свои собственные деньги, доставленные ей ее поцелуями, предложила построить город Фивы, разрушенный македонскими войсками.

Целый город значит побольше, чем пирамида Родопы! Однако ей отказали в её предложении, быть может потому, что она постановила условием, чтоб на главных воротах новых Фив было выбито следующее изречение:

«Разрушены Александром и построены Фриной».

Фрина родилась за 328 лет до P.X. в Беотии т. е, в центральной Греции. Кто был ее отец – неизвестно. Мать ее жила продажей каперсов. Как Фрина решилась или скорее возымела идею отдаться культу Венеры стоит того, чтобы быть рассказанным.

Ей было тогда 16 лет; она уже была очен красива, но никто еще не говорил ей об этом.

В один из жарких летних дней, когда она купалась в обществе молодых девушек ее лет в прозрачных водах небольшого озера, находившаяся в деревне Феспи, один незнакомый молодой человек просил ее поговорить с ней по секрету.

Он был молод и по-видимому честен. Фрина без всякого колебания согласилась на его желание.

– Ступайте, – сказала она своим подругам, – я вас догоню.

Она осталась одна с незнакомцем.

– Дорогая Фрина! – сказал он ей.

– Вы знаете мое имя? – с удивлением сказала она.

– Да, я раз двадцать слышал как называли тебя твои товарки.

– Где же?

– А когда ты купалась.

– Когда я купалась? Но где ж ты был?

– Я был скрыт под теми кустами, где ты и твои подруги оставляли свои одежды.

Фрина отвернула свое лицо, покрасневшее от стыда. Молодой человек преследовал ее страстным возгласом:

– Не обвиняй богов за то, что они позволили очам моим, подивиться такой обольстительной красоте! Напротив! благодари их за то счастье, не зная которого я был восхищен!. Я хочу возблагодарить тебя добрым советом, Фрина! Ты прекрасна, прекраснее всех красавиц, прекрасна такой красотой, которая для тебя будет источником богатства и почестей, ты мне можешь поверить. Я называюсь Эвтиклесом, я поэт, а поэты читают в будущем!.. Но не в этой печальной стране ты достигнешь назначенного тебе высокого назначения… Для этого ты должна, немедля, завтра же. вечером отравиться в Афины, в пристанище всяческой славы, всяческого богатства и всяческого сладострастия.

– Э! э! – возразила Фрина несколько насмешливо,– уж не поэт ли Эвтиклес доставит мне почести и богатства?

Эвтиклес меланхолически улыбнулся.

– Нет, – возразил он,– я беден: я могу тебе доставить только наслаждение.

Если бы Фрина была более опытна, она бы ответила; но она была еще совершенно невинна, однако по инстинкту, глядя на прелестную голову поэта, подумала о нем.

И в то же время слова Эвтиклеса ее поразили, и после небольшого молчания она сказала:

– Да ведь я не знаю ни кого в Афинах, к чему же я приду в этот город! (если только приеду в него) И к кому обращусь я в нем?

Эвтиклес быстро написал, несколько слов на табличках, которые отдал Фрине.

– Ты придешь сюда, – ответил он,– твой путеводитель и твой покровитель будут там же.

И она громко прочла слова: «Порт Керамик».

– Что это такое Керамик? – спросила она.

– Предместье Афин, где назначаются любовные свидания.

– А когда мне нужно быть там?

Поэт думал несколько секунд.

– Через неделю, день в день.

– А этого путеводителя– защитника ты знаешь.

Эвтиклес вздохнул.

– Диниас, мой господин.

– Он молод?

– Да.

– Любезен?

– Да.

– Богат?

– Да.

– И ты думаешь, что он меня полюбит?

– Я уверен.

Снова наступило молчание.

– А ты? – прошептала Фрина, подавая руку поэту. – Разве мы с тобой не встретимся?

Он запечатлел долгий поцелуй на этой руке и вперил в ее улыбающиеся глаза благодарный взгляд, проговорив:

– Да, моя милая Фрина, мы увидимся. – И быстро удалился.

Афинские вельможи имели при себе юношей, – в большинстве случаев поэтов, обязанность которых состояла в добыче любви. И эта обязанность не имела в то время в себе ничего постыдного и позорного. Обожатели сладострастия, греки находили совершенно естественным, что те, которые умели рисовать его, могли и доставлять оное.

Диниас, господин Эвтиклеса, один из самых богатых вельмож Афин, скучал; уже давно красота самых прелестных гетер Акрополиса не была для него тайной. Ради рассеяния он испробовал наслаждение с дектериадами т. е.. с самым низшим классом проституток; однажды вечером в сопровождении не– скольких своих друзей он отправился в один из самых постыдных предместий Катополиса, где матросы бесчинствовали с публичными женщинами самого низшего разряда.

Ничто его не заняло.

Он пришел в отчаяние! И он был прав: обладая громадным богатством, он не находил женщины, которая могла бы ему понравиться.

Возвращение Эвтиклеса возбудило надежду и радость в душе Диниаса.

– Господин, – сказал Эвтиклес,– я открыл сокровище.

– Где?

– В Беотии девушку шестнадцати лет.

– Красивую?

– Восхитительную, и не столько вследствие чистоты ее черт, но особенно вследствие идеального совершенства ее форм. Сама Венера позавидовала бы Фрине.

– Каким же образом ты мог судить об этом?

– Уставь от ходьбы, сожженный солнцем, я прилег, чтобы отдохнуть под тенью лавровой и миртовой рощи на берегу одного озера. Фрина пришла купаться со многими из своих подруг. Никогда не видал я, никогда! и не мог видеть такой женщины, как она… возле нее другие не существовали!

Глаза Диниаса заблистали.

– Ты с ней говорил? спросил он. – Она согласна?…

– В сказанный день и час она будет в Керамике, – отвечал Эвтиклес.

Диниас бросил поэту кошелек.

– Возьми! – проговорил он – И, если ты не обманул меня, если эта Фрина и впрямь так хороша, как ты, уверяешь я тебе дам столько золотых монет, сколько она от меня получит в первую ночь поцелуев!..

Фрина явилась на свидание, назначенное Эвтиклесом. В сопровождении старой служанки, в назначенный вечер, она сидела под деревьями близ порта Керамика, отыскивая из под своих длинных ресниц того могущественного покровителя который был ей обещан; но мимо нее проходили, не удостаивая ее взглядом: ее, более чем простая, одежда была не в состоянии прельстить.

Наконец один мужчина лет сорока, великолепно одетый, приблизился к ней, внимательно посмотрел на нее и, коснувшись её плеча, проговорил:

– Встань и следуй за мной Фрина. Я – тот, кого ты ждешь.

То был действительно Диниас. Явившись вместе со своим господином в Керамик, Эвтиклес издалека показал ему молодую девушку и удалился, не желая быть свидетелем того, что должно было происходить.

Фрина повиновалась Диниасу. В нескольких шагах нетерпеливо ожидали два мула, которых держали под уздцы служители; девушка вскочила на одного из них, на другого вскочил Диниас. Вскоре они достигли красивого дома, построенного близ моря. Переданная в руки невольниц, Фрина прежде всего приняла ароматную ванну, потом ее переодели в столу или в длинное платье из легкой ткани, причесали и надели на нее всякого рода драгоценности. Когда ее привели в таком виде к Диниасу, он вскрикнул от восхищения.

– Правду сказал Эвтиклес! – воскликнул он. – Ты, Фрина, удивительно прекрасна.

Диниасу оставалось только увидеть, что найденное им столь же прекрасно, сколь виденное.

И он был согласен с убеждением поэта, ибо на другой день весело сказал ему:

– Ступай к моему казначею, мой милый, и возьми тысячу золотых монет.

«Что тысяча! – подумал Эвтиклес, подавляя вздох, в котором было больше алчности, нежели сожаления.– О Фрина! если б я был Диниасом, то платя не только по золотой монет, а по одному оболу за поцелуй всех твоих прелестей в эту первую ночь любви,– как бы я ни был богат вчера, сегодня бы я разорился.

И Фрина между прочим не забыла, что обещала Эвтиклесу. По случаю ли или по ревнивому предчувствию в течение той недели, когда Диниас обладал прекрасной феспиянкой, он не доставил ни одного случая поэту, приблизиться к ней.

Она не выходила из того маленького домика, в котором он поместил ее, он сам ни покидал ее ни на минуту.

Но в одно утро Диниас был призван за важным делом в Саламин. Он еще не уехал, когда Эвтиклес был предупрежден одним из невольников, что Фрина желала бы с ним поговорить. Он не шел, а летел.

Она была одета в тоже самое платье, в котором он встретил ее в поле,– и был удивлен, снова встретив ее в такой простой одежде.

– Ты не понимаешь? – сказала она с нежной улыбкой.– Тебя принимает не любовница Диниаса, а простая девушка из Феспи.

Против воли поэт склонил голову при этих словах. Как будто читая в его мыслях, Фрина возразила:

– Ах, правда! любовница Диниаса, быть может, не похожа на ту девушку. Я не кажусь тебе столь же привлекательной, как в то время, когда ты следил взглядами за моим веселым плесканьем в воде озера?