Анри де Кок - Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

• Название: Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
• Автор: Анри де Кок
• Издательство: Литагент «Остеон»74fca568-0472-11e5-9ef7-002590591dd6
• Жанр: Эротика, Секс
• ISBN: 978-5-85689-083-8

Этот грандиозный художественно-публицистический труд посвящен историям женщин, которые совмещали прелести древнейшей профессии с проблемами государственной политики и финансов. Многие из них умудрялись разорять не только богатых вельмож, но и целые государства. Пойдя по стопам отца (Поля де Кока, которым зачитывались тургеневские девушки) Анри де Кок выдал в свет, кроме десятка фривольных романов, которые морализаторы сочли полупорнографическими (среди них знаменитая «Ла Минетта»), еще и столь же фривольную публицистику, как серию очерков «История знаменитых куртизанок» и «История знаменитых рогоносцев». Очерки написаны с присущим фамильной профессии блеском, это не скучное документальное чтиво, а в значительной степени подлинно художественная литература. В центре каждого очерка биография конкретной исторической личности, ее достоинства и недостатки, ее жизнь в самый примечательных событиях и судьба. Этот грандиозный труд вместил в себя 4 толстых тома в одной электронной книге. Свыше 100 страниц с многочисленными иллюстрациями.

---

Но король был так ловок…

А Оливарец был таким смышленым советником!..

Ибо Оливарец не ограничивался тем, что держал бразды правления, вместе с тем он прислуживал Филиппу IV в его любовных похождениях. Он отправлял вдруг несколько должностей.

И средство, изобретенное Оливарецом, средство, которым воспользовался Филипп, чтоб сблизиться с герцогиней Альбукерк, которую ревнивый муж старался удалить от двора, – было очень остроумно.

Однажды, вечером, в Эскуриале, когда он был в расположении играть в hombre, король вдруг вспомнил, что он оставил неоконченным на своем бюро, в кабинете, необыкновенно важное письмо. Партия была дорогая; его величество участвовал в ней на большую сумму!.. Но письмо!.. письмо было необходимо кончить.

Долг прежде удовольствия.

– Герцог,   сказал он Альбукерку, который участвовал в партии, – прошу вас, поиграйте за меня… Я вернусь через несколько минут.

Герцог поклонился и взял карты.

Между тем, король, войдя в свой кабинет, быстро накинул на себя плащ и в сопровождении своего верного Оливареца отправился из дворца по потаенной лестнице и достиг отеля, где он был уверен, что найдет прекрасную Элеонору, герцогиню Альбукерк, – одну.

Но на вежливого хитреца всегда найдется недоверчивость мужа. Через час ожидания, рассудив, как странно, что его величество, который был пристрастен к игре, покинул ее ради корреспонденции, герцог Альбукерк пришел к уверенности, что был обманут.

И так как это убеждение вызвало на лице его холодный пот, то воспользовавшись выражением нравственного беспокойства, выразившимся расстройством физическим, которое было заметно каждому, он сказал игрокам:

– Извините меня, сеньоры, но я принужден удалиться; я дурно себя чувствую; у меня колики и дрожь во всем теле… Когда король вернется, вы будете так добры, что скажете ему…

– Как же!.. ступайте же! ступайте, герцог!..

Король был с герцогиней в будуаре, когда Оливарец, стороживший на улице, взошел уведомить любовников, что он видел герцога, приближающаяся к отелю.

Что делать? Оливарец только на несколько секунд предупредил герцога Альбукерка! Бежать невозможно!..

Герцогиня чуть не упала в обморок от ужаса. Сам Филипп не был спокоен. Бывают такие положения, которыми стесняются даже короли.

– Подождите! подождите!   говорил Оливарец. – Не все еще потеряно. Быть может, какая-нибудь случайная причина, а не подозрение приводит сюда герцога Альбукерк!.. Нам нужно спрятаться. Когда он простится с герцогиней, то отправится в свои апартаменты, а мы, – мы свободно удалимся.

– Спрятаться… Но где!..  – пробормотала прекрасная Элеонора.

– Разве рядом нет какой-нибудь комнаты?… Ба! да вот же!..

Оливарец дотронулся до двери в глубине будуара.

– О!  –  возразила герцогиня, краснея, не смотря на свою бледность, – моя уборная!.. Я недавно приняла там ванну… Королю там будет ужасно дурно.

На лестнице послышались шаги герцога.

– Ба!  –  воскликнул Оливарец:  –   a la guerre соmmе а la guerre!..[23]

Он отворил дверь уборной, втолкнул туда короля, который имел надобность в этой помощи, и исчез с ним в сумраке уборной.

В ту же минуту, герцог, с палкой в руке ворвался как бомба в будуар.

– О, Боже! герцог, вы меня испугали!  –  воскликнула герцогиня, привскочив на своем кресле.

Альбукерк на минуту остался неподвижен, удивленный тем, что нашел жену свою одну. Уж не ошибся ли он? Король, быть может, не оставлял Эскуриала?…

Бух… В уборной повалился стул.

Герцогиня изо всех сил кашлянула… Поздно!.. Герцог узнал. Короля не было в Эскуриале: он был в уборной.

– А! я испугал вас, сеньора!   – в свою очередь и во время возразил герцог. – Но вместо того, чтоб испугаться моего прихода, вы должны бы порадоваться.

– Порадоваться?… Почему?…

– Потому что я избавляю вас от большой опасности.

– От большой опасности?… от какой?…

– Сюда проник вор, быть может убийца, под железом которого вы должны бы были погибнуть…

– Вор?… убийца?…

– Да!.. но к сожалению слуги мои бодрствовали; они предупредили меня, и этот презренный падет под моими ударами… Он там, в этом кабинете… Он не выйдет оттуда живой…

Произнеся эти слова, Альбукерк бросился к уборной. Герцогиня хотела его удержать, но было поздно! Герцог уже находился в секретном приюте, где, махая направо и налево своей тростью, он кричал:

– А! разбойник! ты не ожидал быть открытым! Вот тебе, грабитель!.. вот тебе, злодей!.. А! ты хотел убить мою жену!..

– Остановитесь, герцог!  –  вскричал Оливарец, бросаясь к Альбукерку, трость которого он с трудом мог удержать. – Остановитесь, или вы дадите отчет в оскорблении величества!.. Здесь нет воров; здесь король и его первый министр Гаспар де Гусман, граф-герцог Оливарец!..

Гаспар де Гусман, граф-герцог Оливарес. Портрет работы Диего Веласкеса

Альбукерк не отвечал ничего, но направился к будуару…

Филипп IV вышел из уборной, сопровождаемый Оливарецом.

Король был бледен, но тою бледностью, которая вовсе не выражала мщения. В глубине души он извинял поведение обманутого мужа. Он искоса бросил взгляд на этого последнего, также бледного, неподвижного, с наклоненной головой, с опущенными глазами; другой – на герцогиню, плачущую в углу, закрыв лицо руками.

Потом, не сказав ни слова, он взял под руку своего фаворита и удалился.

На другой день утром герцог Альбукерк, получил предписание немедленно отправиться в Бразилию. Его жена была назначена camarer’ой к ее величеству императрице, и герцог должен был отправиться один.

* * *

В то время, когда мы начинаем свой рассказ, 20 сентября 1628 года, – герцог Альбукерк вот уже четыре месяца как изучал Бразилию. И ровно четыре месяца, – против своего обычного не постоянства, – Филипп IV изучал любовь в Испании с прекрасной герцогиней Леонорой.

Однако уже три или четыре недели пламень любовников по-видимому потух: герцогиня была мечтательной, рассеянной возле короля; король был менее нежен с герцогиней…

Любовь умирала…

Кто же сожалел о ее быстром умирании? Не тот, кто вы думаете.

20 сентября, вечером, скучая в Эскуриале, Филиппу пришла фантазия провести час с женою в Прадо, королевской резиденции, около двух лье от столицы, где королева жила летом.

В то же время то был для него счастливый случай поцеловать руку герцогини Альбукерк, которую он не видел уже четыре дня.

В сопровождении одного пажа, он поехал верхом.

Достигнув решетки Прадо – вечер был великолепный! – король соскочил с лошади, решившись дойти пешком до дворца через парк.

Лакей отвел лошадей в конюшню, за королем следовал только паж.

Причиной этого каприза было вот что: Филипп IV, как мы сказали, страстно любил театр; он сам сочинял комедии. Еще со вчерашнего вечера он почувствовал литературные роды; он соображал план нового произведения, названного «Dar su vida роr su dama» (умереть за свою даму), над которым он изощрял все свои поэтические способности.

И если ему хотелось пройти пешком через парк Прадо, то не для того, чтоб упражняться в ходьбе, а чтоб придать своей музе, – оживляемой вечерним воздухом и ароматом цветов, – некоторое парение, которым она конечно поспешила бы воспользоваться.

Паж, ребенок лет четырнадцати, по имени Мариано, который как умный мальчик угадал намерения своего короля, – шел сзади его на цыпочках.

И Филипп не мог пожаловаться на свое уединение. «Умереть за свою даму» развертывалась вполне в его воображении. Еще одна или две сцены – и комедия будет готова…

Но за то, если поэт был доволен король мог бы быть недовольным в самом скором времени…

Увлекая короля, поэт вел его по прелестным маленьким дорожкам, которые все более и более удаляли его от дворца.

Если бы это продолжилось, поэт достиг бы своей цели, но король, заблудившись в парке, должен бы был отказаться на этот вечер от удовольствие видеть свою супругу.

Именно в эту минуту его величество приближался к вязовой и дубовой роще, довольно обширной.

«Если мы войдем в нее, мы погибли,   подумал Мариано. – Нам не выйти!..»

Но вдруг паж и король одновременно остановились, пораженные шепотом, выходившим из беседки из дикого винограда.

Шепот этот производился двумя голосами…

Быть может, под этими цветами под этими листьями шел разговор…

Поэт уступил любопытству короля, желавшему узнать, кто таким образом изъяснялся в любви, ночью, в саду одной из его резиденций?…

Знаком он приказал пажу молчать и проник в самую беседку.

Он только бросил взгляд, и крик ярости вылетел из его груди…

То герцогиня Альбукерк, его любовница, была там с одним из первых его сеньоров, с герцогом Медина дела Торес.

При крике короля, при его внезапном появлении, виновные бросились в глубину беседки. Филипп вынул свой кинжал.

При известных обстоятельствах, в самые дурные минуты, он был всего менее зол.