Александр Дюма - Королева Марго

• Название: Королева Марго
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Исторические приключения

«Королева Марго» («La Reine Margot», 1845) — один из лучших романов Александра Дюма (1802—1870), давно уже ставший классикой историко-приключенческой литературы. «Королева Марго» открывает знаменитую «Трилогию о Валуа» об эпохе королей Карла IX и Генриха III из династии Валуа и Генриха Бурбона, короля Наваррского (будущего короля франции Генриха IV), которую продолжают романы «Графиня де Монсоро» и «Сорок пять».

1572 год — Францией правит король-католик Карл IX Валуа. Для примирения католиков с гугенотами (французскими протестантами) Карл IX выдает свою сестру, Маргариту Валуа, за Генриха Наваррского, вождя гугенотов.  На свадьбу в Париж съезжается весь цвет французского дворянства, католики и гугеноты. Но противостояние между католиками и гугенотами не затихает; тем временем наступает праздник святого Варфоломея, а за ним и кровавая «Варфоломеевская ночь».

Первые шаги к французскому трону молодого Генриха Бурбона, короля крошечной Наварры; трагическая любовь королевы Марго, поневоле ставшей участницей чужих политических игр; придворная жизнь с ее заговорами и тайнами; страшные события Варфоломеевской ночи составляют канву этой увлекательной книги.

Перевод: Евгений Корш, иллюстрации: художники P.G. Perrichon, Eugene Mouard.

---

— Однако, если память мне не изменяет, вы разверзли ее для доброго де Муи. На это вы мне ответите: разверз, но с помощью пистолета… Он у вас не сохранился?

— Простите, государь, но из аркебузы я стреляю лучше, чем из пистолета, — ответил разбойник, почти оправившись от страха.

— Э, какая разница! — сказал Карл. — Я уверен, что мой кузен Гиз не станет придираться к таким мелочам.

— Но мне нужно очень надежное, меткое оружие, — быть может, придется стрелять издалека.

— В этой комнате десять аркебуз, — сказал Карл IX, — и я из каждой попадаю в золотой экю за сто пятьдесят шагов. Хотите, попробуйте любую.

— Государь! С великим удовольствием! — воскликнул Морвель, направляясь к той, что принесли утром и поставили в угол.

— Нет, только не эту, — возразил король, — ее я оставлю для себя. На днях будет большая охота, и там, я надеюсь, она мне послужит. Но любую другую можете взять.

Морвель снял со стены одну из аркебуз.

— А теперь, государь, скажите, кто этот враг? — спросил убийца.

— Почем я знаю? — сказал Карл, уничтожая мерзавца презрительным взглядом.

— Хорошо, я спрошу герцога де Гиза, — пролепетал Морвель.

Король пожал плечами.

— Нечего спрашивать — герцог де Гиз вам не ответит. Разве на такие вопросы отвечают? Кто хочет избежать виселицы, тем надо иметь смекалку.

— Но как я его узнаю?

— Я же сказал вам, что он ежедневно проходит под окном каноника!

— Но под этим окном проходит много народу. Может быть, вы, ваше величество, соблаговолите указать мне хоть какую-нибудь примету?

— Что ж, это проще простого. Например, завтра он понесет под мышкой красный сафьяновый портфель.

— Этого достаточно, государь.

— У вас все та же лошадь, которую вам подарил де Муи, и скачет она по-прежнему?

— Государь, у меня самый быстроногий берберский конь.

— О, я нисколько не беспокоюсь за вас! Но вам полезно знать, что в монастыре есть задняя калитка.

— Благодарю вас, государь! Помолитесь за меня Богу.

— Что?! Тысяча чертей! Лучше сами помолитесь дьяволу — только с его помощью вы избежите петли!

— Прощайте, государь!

— Прощайте. Да, вот еще что, господин де Морвель: если завтра до десяти часов утра будет какой-нибудь разговор о вас или если после десяти не будут говорить о вас, то не забудьте, что в Лувре есть «каменный мешок».

И Карл IX опять принялся спокойно и мелодично насвистывать мотив своей любимой песенки.

Глава 4 ВЕЧЕР 24 АВГУСТА 1572 ГОДА

Читатель, уж верно, помнит, что в предшествующей главе упоминался некий дворянин по имени Ла Моль, которого с нетерпением поджидал Генрих Наваррский. Как и предсказывал адмирал, этот молодой человек приехал в Париж вечером 24 августа 1572 года; въехав через городские ворота Сен-Марсель и, довольно презрительно посматривая на живописные вывески гостиниц, в большом количестве стоявших и с правой и с левой стороны, он направил взмыленную лошадь к центру города, проехал площадь Мобер, Малый мост, мост собора Богоматери, затем по набережной и, наконец, остановился в начале улицы Бресек, впоследствии переименованной нами в улицу Арбр-сек — это новое название мы и сохраним ради удобства нашего читателя.

Название Арбр-сек[4], видимо, понравилось Ла Молю, и он поехал по этой улице; на левой стороне его внимание привлекла великолепная жестяная вывеска, которая со скрипом покачивалась на кронштейне и позванивала колокольчиками; Ла Моль опять остановился и прочитал название: «Путеводная звезда» — то была подпись под картиной, наиболее заманчивой для проголодавшегося путешественника: в темном небе жарится на огне цыпленок, а человек в красном плаще взывает к этой новоявленной звезде, воздевая к ней и руки, и кошелек.

«У этой гостиницы отличная вывеска, — подумал дворянин, — а ее хозяин, наверно, малый не промах; к тому же я слышал, что улица Арбр-сек находится в Луврском квартале, и если только заведение соответствует вывеске, я устроюсь здесь как нельзя лучше».

Пока новоприбывший мысленно произносил этот монолог, с другого конца улицы, то есть от улицы Сент-Оноре, подъехал другой всадник и тоже остановился, восхищенный вывеской «Путеводной звезды».

Всадник, уже знакомый нам хотя бы по имени, сидел на белой испанской лошади и носил черный камзол с черными агатовыми пуговицами. На нем был темно-лиловый бархатный плащ, черные кожаные сапоги, шпага с чеканным стальным эфесом и парный к ней кинжал. Описав его костюм, перейдем к описанию его наружности: это был молодой человек лет двадцати четырех — двадцати пяти, загорелый, с голубыми глазами, тонкими усиками, с ослепительно белыми зубами, которые, казалось, озаряли его лицо, когда он улыбался своей ласковой, грустной улыбкой, и, наконец, с безупречно очерченным, на редкость красивым ртом.

Второй путешественник являл собой полную противоположность первому. Из-под шляпы с загнутыми вверх полями выбивались густые вьющиеся светло-рыжие волосы и глядели серые глаза, сверкавшие при малейшем неудовольствии таким ослепительным огнем, что начинали казаться черными.

У него был розоватый оттенок белой кожи, тонкие губы, рыжие усы и великолепные зубы. Высокий, плечистый, он представлял собой довольно распространенный тип красавца, и пока он ездил по Парижу, оглядывая все окна под тем предлогом, что ищет вывеску, женщины засматривались на него; что же касается мужчин, то они, возможно были бы не прочь высмеять и чересчур узкий плащ, и облегающие штаны, и допотопного фасона сапоги, но смех переходил в любезное пожелание «Да хранит вас Бог!», как только они замечали, что лицо незнакомца способно в одну минуту принять самые разные выражения, кроме одного — выражения доброжелательности, свойственного смущенному провинциалу.

Он первый и начал разговор, обратившись к другому дворянину, который, как мы заметили, разглядывал гостиницу «Путеводная звезда»:

— Черт побери! Скажите, сударь, — произнес он с ужасным горским выговором, по которому сразу узнаешь уроженца Пьемонта среди сотни других приезжих, — далеко отсюда до Лувра? Во всяком случае, наши вкусы как будто сходятся, и это очень лестно для моей особы.

— Сударь, — отвечал другой дворянин с провансальским выговором, таким же характерным в своем роде, как и пьемонтский акцент первого собеседника в своем, — мне кажется, что эта гостиница действительно недалеко от Лувра. Тем не менее я еще не вполне уверен, буду ли я иметь удовольствие присоединиться к вам. Я пока раздумываю.

— Так вы еще не решили? А вид у гостиницы заманчивый! Но, может быть, я соблазнился тем, что увидал здесь вас. Все-таки согласитесь, что вывеска хороша.

— Так-то оно так, но она-то и возбуждает мои сомнения относительно самой гостиницы. Меня предупреждали, что в Париже уйма плутов и что здесь так же ловко обманывают вывесками, как и другими способами.

— Черт побери! Плутовство меня не пугает, — объявил пьемонтец. — Если хозяин подаст мне курицу, изжаренную хуже, чем та, что на вывеске, я его самого посажу на вертел и буду вертеть, пока он не прожарится. Итак, сударь, войдемте.

— Вы меня убедили, — со смехом ответил провансалец. — Прошу вас, сударь, входите первым.

— Нет, сударь, клянусь душой, я этого не допущу, — я всего-навсего ваш покорный слуга, граф Аннибал де Коконнас.

— Граф Жозеф-Иасинт-Бонифас Лерак де Ла Моль к вашим услугам.

— В таком случае возьмемтесь за руки и войдем вместе.

Во исполнение этого примирительного предложения оба молодых человека спешились, отдали поводья конюху, поправили шпаги и, взявшись за руки, пошли к двери гостиницы, на пороге которой стоял хозяин. Но, вопреки обыкновению людей этой категории, почтенный домовладелец, как видно, не обратил на них ни малейшего внимания: он был занят разговором с желтым сухопарым верзилой, покрытым широким плащом цвета древесного гриба, как сова — перьями.

Дворяне подошли к хозяину гостиницы и его собеседнику в плаще цвета древесного гриба так близко, что Коконнас, уязвленный их невнимательностью к себе и своему спутнику, дернул хозяина за рукав. Хозяин сразу очнулся и отпустил своего собеседника.

— До свидания! — сказал он ему. — Приходите поскорее и непременно расскажите мне обо всем, что происходит.

— Эй, негодяй, — сказал Коконнас, — ты что же, не видишь, что к тебе пришли по делу?

— Ах, простите, господа, — ответил хозяин, — я вас не заметил.

— Черт побери! Надо замечать! А теперь, когда ты нас заметил, будь любезен обращаться к нам не просто «сударь», а «граф».

Ла Моль стоял сзади, предоставив вести переговоры Коконнасу, благо тот все взял на себя.

Однако по нахмуренным бровям Ла Моля было ясно, что он в любую минуту готов прийти на помощь Коконнасу, когда наступит время действовать.