Евгений Сапиро - Трактат об удаче (воспоминания и размышления)

• Название: Трактат об удаче (воспоминания и размышления)
• Автор: Евгений Сапиро
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91076-025-1

В 2001–2002 годах пермская газета «Новый Компаньон» более полугода печатала воспоминания спикера Законодательного собрания Пермской области первого созыва, экс-министра региональной и национальной политики России профессора Е. С. Сапиро. Эти воспоминания стали основой книги «Стриптиз с юмором», изданной в Перми в 2003 году и вызвавшей большой интерес читателей.

Хотя в «Трактате об удаче» присутствуют некоторые сюжеты из «Стриптиза…», он не является повторением или продолжением первой книги. Новая книга – иная по содержанию («пять лет спустя»), по форме и даже по своей философии.

В книге использованы фотографии из личного архива автора.

---

Недавно в многотиражке мариупольского металлургического завода имени Ильича я обнаружил следующие строки о 1934–1940 годах:

«…танки в финскую кампанию зарекомендовали себя плохо, броня нужна была более мощная.

Обстановка требовала постоянно повышать качество сталей. Это требовали заказчики – московские и горьковские автомобилестроители, создатели паровозов в Луганске и Коломне, нефтяники Баку и Грозного. Решив проблему обезуглероживания ферромарганца в мартеновской печи, инженеры-ильичевцы П. Кравцов, С. Сапиро и И. Чернышов впервые в СССР смогли изготовить крепчайшую сталь «Готфильд» и избавить страну от импорта ферромарганца»[4].

Во время войны на Чусовском металлургическом заводе отец пускал в эксплуатацию новый дуплекс-цех, был назначен его первым начальником. Там же, в конце 50-х, будучи главным инженером, стал инициатором и руководителем уникальной реконструкции доменной печи № 2. Рядом с действующей старой домной построили новую, современную и в разы более производительную. В считанные дни снесли старую – и надвинули новую на ее место.

Прогрессивным он был и в быту. По его, а не по моей инициативе в семье впервые появились автомобиль, цветной телевизор.

Умел разглядеть способных, талантливых людей и всячески их поддерживал, «продвигал». По-моему, даже любил. Ему платили взаимностью.

Одним из его «любимчиков» был Вадим Фетисов – механик цеха, заочно с отличием окончивший институт и назначенный главным механиком завода… Потом он стал первым секретарем Чусовского горкома, был среди чусовлян, приехавших в апреле 1973 года в Пермь, чтобы проводить отца в последний путь. Проработав много лет главным инженером Чусовского металлургического завода, отец оставил там о себе добрую память.

В совнархозовские годы отец работал заместителем начальника технического управления совнархоза, курировал науку, новую технику. И снова высматривал новые таланты. Восхищался молодыми учеными Светланой Амировой, Юрием Девингталем, многими другими. Чем мог – помогал.

Видимо, в душе он был воспитателем. Но делал он это «на автопилоте», незаметно для подопечных. Да и для себя.

Родители на отдыхе в Сочи. 1948 год

Главному инженеру завода был положен персональный автомобиль – «Победа». На выходные отец отпускал водителя и сам садился за руль. В том числе для того, чтобы поучить меня. Процесс вождения покорил меня настолько, что в девятом классе я решил, что стану автомобилестроителем. О чем и было сообщено моему «инструктору».

Отец ничего не сказал, но как-то накануне воскресенья спросил, не хотел бы я побывать на заводе. Ответ был утвердительным, и в выходной мы на весь день отправились по цехам. Побывали на домне, на конверторах, в мартене во время выпуска металла, на станах «250» и «800», в рессорном цехе.

Экскурсия произвела на меня огромное впечатление. Не меньшее впечатление было от отношения покорителей огненного металла – горновых, сталеваров, вальцовщиков к отцу. Это было не подобострастие к большому начальнику, а общение профессионалов, знающих каждый свое дело и уважающих друг друга.

Когда мы пришли домой, отец спросил: «Ну как, мужская работа?»

И после моего ответа добавил: «Кстати, мы, металлурги, зарабатываем в два с лишним раза больше, чем автомобилестроители. Как ты убедился – не за красивые глаза. Инженер-металлург имеет в два раза больше шансов иметь собственный автомобиль, чем автомобилист. Так что подумай, что лучше – делать автомобили для других или иметь собственный, сделанный другими».

Через год я сделал правильный выбор, подав документы на металлургический факультет Уральского политехнического института.

Одним из клише партийной пропаганды было: чем выше пост, который тебе доверила партия, тем выше ответственность, тем это труднее! Мои студенческие годы проходили в Свердловске. А Чусовской металлургический завод, на котором работал отец, входил в Главное Уральское управление Министерства черной металлургии СССР, находившееся тоже в Свердловске. Приезжая в командировки, отец брал меня и двух-трех моих друзей по студенческому общежитию и воплощал для нас в жизнь принцип «хлеба и зрелищ»: обед в ресторане, затем поход в театр. Однажды мы чуть задержались в ресторане: будущие командиры производства с серьезным видом обсуждали трудности руководящей работы. Отец (главный инженер завода) слушал наши рассуждения, но в спор не вмешивался. В театр мы вошли, когда в раздевалке уже было пусто. Отдали пальто и направились в зал. Среди гардеробщиц началась перепалка – похоже, что гардеробщица выдала платные бинокли, нарушив очередь и корпоративную справедливость. Отец нас остановил:

– Послушайте минутку.

Когда двинулись дальше, продолжил:

– Обратите внимание, командиры: из-за этого г… они перепортили себе столько же нервов, сколько я на капитальном ремонте мартеновской печи. Есть еще вопросы по поводу груза ответственности?

В молодости отец занимался журналистикой, хотел даже поступать на рабфак по этой специальности. Отдав тридцать лет черной металлургии, будучи уже главным инженером завода, вдруг вспомнил былое – занялся литературой. В 1954 году был опубликован его роман «Инженеры». На основе общих литературных интересов произошло его знакомство с Виктором Астафьевым, тогда еще мало известным корреспондентом городской газеты «Чусовской рабочий».

Так получилось, что я несколько раз присутствовал на их встречах, и они произвели на меня огромное впечатление. Я слушал беседы Астафьева с отцом. Очень внимательно слушал! И многое запомнил на всю оставшуюся жизнь. Прежде всего то, что литературоведы позднее станут называть «окопной правдой». Но не помню, вставлял ли я хоть слово. Имею ли я после этого моральное право писать о нем в личном плане? Тем более, когда писателя уже с нами нет.

Чтобы подобные обстоятельства не смущали, я решил ограничиться публикацией краткой переписки 1996 года. В ней почти все, о чем стоит говорить. К тому же это документ. То, что не поддается вырубке топором.

Председателю Законодательного собрания

Пермской области

Сапиро Евгению Сауловичу

Уважаемый Евгений Саулович!

Пишет Вам бывший уралец из Сибири, который видел Вас вживе еще Женей в незабвенном городе Чусовом, и более наши пути, увы, нигде не пересекались. И не думал я, не гадал, что доведется мне обращаться к Вам, как к официальному лицу.

Не думал я и тоже не гадал, что не где-нибудь, а в одной из самых мрачных областей, с его «вечно правильным» руководством, жизнерадостно глядящем в светлое будущее, в чусовском пригороде, тоже не самом светлом уголке, в Копально, куда не только сов. граждан, но и корреспондентов «Чусовского рабочего», где я имел честь трудиться, не подпускали и на выстрел, возникнет и создастся «Мемориал», о котором при недавнем прошлом и думать-то жутко было. И кем создастся?! Самими уральцами, и возглавит эту работу «наш человек», выходец из г. Чусового, друг моего сына. Вот это и есть главная перемена нынешнего времени – дети наши не хотят повторения нашего во всем, в особенности нашего рабского терпения, которое обернулось трагедией для России и ее народа…

Словом, Евгений Саулович! Я, как член Совета копалинского мемориала, прошу Вас этому, единственному в своем роде в России, заведению оказывать всяческую помощь, и содействие, и поддержку. Переизберут ли Вас (а я всем сердцем желаю этого), не забывайте, пожалуйста, о моей просьбе и, если на смену Вам придет разумный преемник, передайте мою просьбу и ему.

Когда будете на могилах папы и мамы, поклонитесь им от меня и Марьи Семеновны и положите цветочек на могилу – мы все-таки долгое время знали друг друга и почитали, и память сохранила о них самые добрые воспоминания.

Желаю Вам, семье Вашей и Уралу седому спокойствия, труда и процветания.

Преданно Вам кланяюсь

Виктор Астафьев

Возможно, даст Бог, летом нам и повидаться. 20.10.1996 г.

В конверте была открытка с его портретом и типографским текстом:

Жизнь идет, продолжается работа,
может, и хватит еще сил
и моих земных сроков закончить
главную книгу, главный труд,
«завещаный от Бога».

Виктор АСТАФЬЕВ

И ниже от руки:

Евгению (Жене) Сапиро от бывшего чусовлянина с поклоном.

В. Астафьев.г. Красноярск.

Мой ответ не заставил себя ждать:

Дорогой Виктор Петрович!

Как минимум, по двум обстоятельствам рад Вашему письму. Во-вторых, это наша с Вами «пролетарская солидарность» в отношении к копалинскому мемориалу. Было бы преувеличением называть его моим детищем, но кое в чем в его создании я руку приложил и к дальнейшей судьбе его далеко не равнодушен. А самое главное (во-первых) – Ваше письмо изничтожило червячка, который не так чтобы часто, но все же грыз мою душу пару последних десятков лет. Речь идет о Вашем отношении к моему отцу. С одной стороны, у нас в семье бережно хранятся Ваши первые книги с дружественными надписями отцу. С другой, внимательно читая Ваши воспоминания, интервью о Вашем «пермско-чусовском» периоде, я ни разу не нашел упоминания об отце. И всегда при этом сам себе задавал вопрос: это следствие недостаточно тесных (регулярных) взаимоотношений, пребывания все же в разных по ремеслу цехах? Что вполне объяснимо и… не обидно. Или хуже: обида на пермское руководство (по моему читательскому мнению, до сих пор занозой сидящая в Вас), непроизвольно распространенная и на С. Сапиро? По чусовским меркам он все же был одним из «бугров». После очередного чтения-раздумия на эту тему я неоднократно намеревался написать Вам об этом. Но так и не решился, боясь оказаться бестактным, напрашивающимся. Несколько раз через Роберта Белова, Виктора Шмырова передавал Вам приветы. Не знаю, дошли ли они до Вас, но отсутствие обратного импульса как-то приближало ко второй версии… Теперь Вы можете понять чувства, которые я испытал, читая Ваши теплые слова о моих родителях.