Евгений Сапиро - Трактат об удаче (воспоминания и размышления)

• Название: Трактат об удаче (воспоминания и размышления)
• Автор: Евгений Сапиро
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91076-025-1

В 2001–2002 годах пермская газета «Новый Компаньон» более полугода печатала воспоминания спикера Законодательного собрания Пермской области первого созыва, экс-министра региональной и национальной политики России профессора Е. С. Сапиро. Эти воспоминания стали основой книги «Стриптиз с юмором», изданной в Перми в 2003 году и вызвавшей большой интерес читателей.

Хотя в «Трактате об удаче» присутствуют некоторые сюжеты из «Стриптиза…», он не является повторением или продолжением первой книги. Новая книга – иная по содержанию («пять лет спустя»), по форме и даже по своей философии.

В книге использованы фотографии из личного архива автора.

---

Надо бежать и быстро, и… долго. Кое-чего я в нем достиг. В школьные годы выиграл первенство тогда еще Молотовской области на 800 метров среди юношей. Студентом был юношеским рекордсменом Свердловской области в эстафете 3×1000, членом «взрослой» сборной Уральского политехнического института – тогда это была «фирма»! После окончания института работу в прокатном цехе Чусовского металлургического завода пять лет совмещал с занятием бегом, входил в сборную Пермской области, занимая вторые-третьи места на своих дистанциях (первым в те годы вне конкуренции был студент госуниверситета Игорь Неволин). Я уж не говорю о Чусовом, где на половине дистанций был вне конкуренции добрых пять лет.

Спорту я очень многим обязан. Благодаря спорту я научился с толком использовать и, главное, ценить свое время. В те времена это трудоемкое увлечение (минимум пять тренировок в неделю) необходимо было совмещать с учебой, с работой.

Привык «режимить»: регулярно питаться, спать, не перебирать спиртного… Научился терпеть, когда этого требуют обстоятельства.

Бег несовместим с курением, так что хоть одного порока удалось избежать. В стране всеобщего дефицита отсутствие заботы о куреве избавляло от дискомфорта хотя бы по этой товарной позиции.

По натуре я не кровожадный, скорее наоборот. Работая в коллективе и тем более руководя им, мягкотелому достигнуть успеха трудно, а чаще всего – невозможно. Так же, как на 800-метровке или «полуторке» (1500 метров), где твои соперники бегут не каждый по своей дорожке (это привилегия легкоатлетической интеллигенции – спринтеров), а кучей, стараясь занять «тепленькое местечко» у бровки. Не сумел – чеши лишних метров десять по большему радиусу. А суметь – это значит или со старта уйти в отрыв, или настырно расталкивать друзей-соперников. В пределах допустимого, но без ангельской кротости. И хотя «ястребом» я не стал, но, благодаря спорту, научился не позволять каждому наступать себе на пятки. В том числе и в последующей трудовой жизни.

Одно время радиостанция «Эхо Москвы» вела рубрику «Мой первый рубль». Мой первый рубль оказался суррогатным, но очень комфортным. Пачку бесплатных талонов в баню институтского Втузгородка получил подающий надежды спортсмен-первокурсник. Это была привилегия, соизмеримая сегодня с гаишным спецталоном на автомобиль. Привилегия не купленная, а заработанная. Если не кровью, то потом. Вскоре к банным талонам добавились талоны на питание. Попадание в сборную института стимулировалось.

Все это, бесспорно, ковало характер.

Еще одно «родом из спорта» – потребность в четко фиксируемых ступеньках роста. Знаешь: бежишь свои 800 метров быстрее 2 минут 10 секунд – ты третьеразрядник. Меньше чем за 2.05 – уже второразрядник. Разменяешь 1.56 – первый разряд в кармане. Рубежи понятны и, при серьезном отношении, доступны.

В послевоенные годы спортсмены с гордостью носили значки не только «Мастера спорта», но и «Третьего разряда». С 1957 года были введены нагрудные медали и жетоны за первые три места на соревнованиях от областного уровня и выше. Их носили на пиджаках так же, как и знаки спортивных разрядов. Носили с гордостью. Да и девочки обращали на них внимание…

Иногда можно услышать: спорт провоцирует честолюбие. И не всегда здоровое (термин «звездная болезнь» имеет спортивное происхождение). Но из двух зол – звездная болезнь и безразличие к собственной судьбе – я менее опасным числю первое. Тем более что эта болезнь угрожает не многим: самым, самым сильным.

Последний раз я сражался за место на спортивном пьедестале в 28 лет. Но всю последующую жизнь психологически продолжал оставаться на беговой дорожке. До сих пор в моем лексиконе спортивный жаргон тех лет: «стартовал – финишировал», «упираться», «сошел с дистанции», «делай через не могу», «ноздря в ноздрю», «отсиделся за спиной», «для поддержки штанов» (последнее выражение означает легкую тренировочную нагрузку – для сохранения спортивной формы). И почти все этапные периоды жизни вызывают спортивные аналогии.

Так что свой почти десятилетний «урок физкультуры» я с полным основанием включаю в перечень дисциплин «академии педагогических наук».

СЛЕДУЯ ВЕЛИКОМУ ЭНГЕЛЬСУ Та заводская проходная…

Ближе к окончанию четвертого курса нас стали приглашать на нашу выпускающую кафедру для беседы о будущем месте работы. Подавляющее большинство моих сокурсников были из «металлургических» городов. Поэтому вопрос, который мы задавали сами себе, звучал примерно так: возвращаться домой или осваивать новые земли?

Я для себя этот вопрос решил еще на третьем курсе. Не очень уютной свободы за три года пребывания вдали от родительского дома я наелся досыта, иногородними супружескими узами повязан не был, жизнь в маленьком городе не пугала. В итоге Чусовской металлургический завод дал заявку в министерство на молодого специалиста выпуска 1956 года Евгения Сапиро, и эта заявка была удовлетворена.

Моя первая должность называлась «мастер». Хороший мастер не только приказывает, что надо делать, но и при необходимости сам может эту работу исполнить. Мы, молодые инженеры, знали теорию прокатки и диаграмму «железо – углерод». Но о настройке конкретного стана на прокатку балки или автомобильного обода, о режимах нагрева заготовок в печи или настройки пил для резки металла у нас было поверхностное представление. И тем более – не было соответствующих навыков.

Наши подчиненные – бригадиры, рабочие (в моей смене их было 60 человек) относились к этому с пониманием. Мол, мы знаем, что тебя к нам прислали не навсегда. Наберешься опыта и пойдешь на повышение. К тому же мы люди дисциплинированные, и раз уж тебя поставили нами командовать, то мы готовы подчиняться. Но при одном условии: если ведешь себя «правильно»: справедлив с подчиненными, себе не завышаешь цену. А вот если прибеднишься, не беспокойся – настоящую силу мы чувствуем!

Так что главное на том этапе было найти верную тональность в отношениях с подчиненными тебе рабочими. Ее так и не мог подобрать еще один «первогодок» – Витя Королев, закончивший в том же 1956 году Ленинградский политехнический и назначенный мастером на стан «250». Он прокололся в первый же день, отвечая на звонок телефона гордой фразой: «Инженер Королев слушает!». Вместо того чтобы на легкую подначку ответить шуткой или вообще не обращать на нее внимание, он надулся и стал изображать из себя «большого человека». А так как на это наш брат – молодой специалист первое время претендовать не мог, то подчиненные ему ответили «взаимностью»: лишили всяческой поддержки, без которой начинающий инженер – ноль. Ему не вредили, но и не помогали. Смена перестала выполнять план, и через пару месяцев Витя вынужден был уйти на «штабную работу» – в технический отдел.

Первый месяц я должен был пребывать в качестве стажера мастера стана «550». Но перед моим приходом один из мастеров уволился, и дня через три мне пришлось выйти в самостоятельное плавание. Причем в ночную смену, когда никого из «старших» рядом нет.

Мне опять повезло. На соседнем стане «650», примерно в пятидесяти шагах от моего рабочего места, в ту же смену, что и я, уже третий год мастером работал выпускник Днепропетровского металлургического института Игорь Бондарев. В роли мастера он чувствовал себя уверенно. Несмотря на то что Игорь был на три года старше меня и успел стать молодым отцом, с первой же встречи мы обнаружили родство душ.

Без риска выглядеть идиотом я мог задать ему любой вопрос. Кое-что он подсказывал сам. Но самое главное – забежав к нему минут на десять, я мог просто наблюдать стиль его обращения с подчиненными, с начальством. Для меня это было все равно что пройти, как теперь говорят, «мастер-класс».

С руководством он вел себя уважительно, но не заискивал. Так же вел он себя и с подчиненными. У него был немалый арсенал не знакомой мне ранее ненормативной лексики, которая в его исполнении воспринималась без обиды. Так, вальцовщику, который стремительно рванулся к прокатной клети, чуть не упав на раскаленный металл, он почти нежно, но достаточно громко, чтобы это услышали еще шесть-семь человек, задал вопрос: «Ты куда торопишься, как голый е…ся?»

Доходчивость и запоминаемость этой реплики на порядок превышала любой инструктаж по технике безопасности.

Месяца через три и я что-то был способен ему подсказать.

Когда в смене одного из нас случалась крупная авария, мы не задумываясь посылали на помощь пять-шесть человек. Формально мы не обязаны были идти на выручку, да и рабочие делали это за счет собственного внутрисменного отдыха. Но воспринимали они эту дополнительную для себя нагрузку с полным пониманием: сегодня в беде помогу я, завтра помогут мне.

Подобные грамоты доставались мне трудней, чем спортивные.

А поводов для больших и малых бед на старых, еще дореволюционных прокатных станах хватало.