Ольга Елисеева - Последний часовой

• Название: Последний часовой
• Автор: Ольга Елисеева
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-3568-3

Отгремели выстрелы на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Виновные арестованы. Началось следствие. Судьи пока не знают, что перед ними: неудачный дворцовый переворот, военный мятеж или новая французская революция? Поведут ли нити расследования к высшим должностным лицам, членам царской семьи, за границу? Генерал-адъютант Бенкендорф ведет секретное делопроизводство, материалы которого по окончании следствия будут сожжены. Остается только догадываться, что за тайны Николай I не захотел передать потомкам. Возможно, он предпочел бы забыть о них сам...

---

– Итак, вы покидаете сцену? – Император поцеловал белую пухлую руку актрисы. – Это большой удар для поклонников вашего таланта.

Его всегдашняя серьезность не позволяла воспринять сказанное как простую светскую любезность.

– Удар? – переспросила дама. – Но вы же сами читали в газетах: «Семенова погибла безвозвратно, дальше она не пойдет!» «Низкое подражание француженке Жорж лишило ее игру блесток самобытного таланта».

– Простите, сударыня, но в последнее время я не читаю театральной критики.

– Ах, ну да, у вас теперь другие дела! – обиженно надула губы собеседница.

Николай рассмеяться. Эгоизм высшей пробы! Что для него важнее заговора? А этой прекрасной талантливой женщине, на пике славы уходящей в тень, дела нет до мятежа, попыток цареубийства, волнения в Европе. Ее терзает ядовитая статейка нищего писаки, который только тем и зарабатывает имя, что ругает знаменитостей.

– У Жорж есть техника, – продолжала жаловаться звезда, – есть школа. А я? Кто меня учил? Стоит мне сделать, как она, и всем в зале ясно: на сцене сфальшивили.

– Можно я задам вопрос?

Семенова указала не место возле себя и сделала знак остальным покинуть ложу. Как только они вышли, император присел на соседнее кресло.

– Помните, пару лет назад я хотел попытаться что-нибудь сыграть? На домашней сцене.

– О-о, – протянула женщина, склоняя к плечу голову, увенчанную алым атласным беретом. – У вас теперь така-ая сцена!

– Это меня и смущает, – без тени улыбки отвечал Николай. – Слишком большая. Много публики.

– Боитесь провалиться? – с легкой ехидцей осведомилась собеседница.

– Не то слово. Мне кажется: я проваливаюсь в каждом акте.

Семенова выдержала паузу. Ее большой, неизящно очерченный рот сжался в одну точку.

– Придется жить на сцене, – она помедлила. – Чем я могу вас утешить? В сущности, я дилетант. Меня девочкой выгнали на подмостки и сказали: играй. Я не знала, как, и начала придумывать, будто я и есть та, за которую себя выдаю. И когда мне удавалось поверить в это, верили и в зале. Я разрывала себя на части, а они говорили: о, какая игра!

Семенова замолчала. Император не спешил прерывать ее.

– Верьте каждому слову, которое говорите. Ваша роль должна прирасти к вам. Тогда вы перестанете замечать подмостки.

Николай еще раз с благодарностью поцеловал актрисе руку. Он собирался уходить, когда она порывисто и без всякого пиетета схватила его за палец.

– Но, Боже мой! Что же мне делать? Неужели я и правда не пойду дальше?

Царь Небесный! Как все артистические натуры ранимы!

– А вы хотите? – хмуро спросил Никс.

Женщина помедлила.

– Не знаю. Возраст диктует свое. Еще год или два, и меня просто вышвырнут. А сейчас, сейчас есть шанс стать чем-то новым.

– Тогда вот добрый совет от человека положительного, семейного и… вашего императора. – Николай сделал ударение на последнем слове. – Выходите в отставку, уезжайте в Москву, проведите там около года, а потом тихо, без огласки венчайтесь с князем Гагариным. И не торопитесь возвращаться в столицу. Со временем все привыкнут.

Не дожидаясь, пока Семенова поблагодарит его за фактическое разрешение брака, государь вышел из ложи и спустился ярусом ниже к maman.

* * *

Свято верить каждому слову. Никс поморщился. Врать и играть – разные вещи. Брат делал это легко. Он – не без напряжения.

В день большой дипломатической аудиенции, покинув по знаку императора зал, граф Ла Ферронэ последовал за новым российским монархом в кабинет. Француз не ждал ничего дурного, они с третьим из великих князей давно знали друг друга, более того – двадцатилетняя разница в возрасте не мешала им почти дружить. Настолько, насколько это чувство уместно между представителем иностранной державы и членом августейшей фамилии.

– Идите сюда. Честно говоря, я еще не освоился с новыми апартаментами.

Граф понимающе кивнул. Он демонстрировал доверительность и особую теплоту их отношений. «Все забываются, – отметил Николай. – Видят во мне командира бригады». Пусть бригада и разрослась до целой страны! Его уязвляло подобное отношение. Однако в слабости сила.

Ферронэ скользил сзади по паркету, внимательно прислушиваясь к дыханию спутника. Оно было ровным – значит, тот не взволнован, чего следовало ожидать после приема послов. Любезный и веселый, прекрасный танцор, маркиз считался завсегдатаем вечеров в Аничковом дворце – прежнем гнезде великокняжеской четы. Никс любил его слушать, а Александра – вальсировать.

Большой говорун, много повидавший на своем веку, Ферронэ таил под простодушной и суетливой внешностью цепкий ум. Государь знал, что в портфеле у посла Франции лежат целых две верительные грамоты, присланные из Парижа на имя императора Константина и императора Николая. Кому повезет. И затребовал два экземпляра сам опытный дипломат, боясь промахнуться. Такова цена его домашней короткости с царевичем.

– Вот мы и пришли. – Хозяин радушно распахнул двери. – По правде сказать, я еще не выбрал, где обосноваться. Эта комната, по крайней мере, не проходная.

Маркиз быстрым взглядом окинул кабинет. Никакой роскоши. Сводчатый беленый потолок. Письменный стол. Складная походная кровать с накинутой сверху шинелью. На стенах хлебным мякишем прилепленные детские рисунки. Саша изобразил корову. Мари – папа на коне. Олли – дождик и гриб. В комнате только что убирались, и лакей, выходя с мокрой тряпкой из каморки для клозета, на секунду отворил дверцу красного дерева. Ее снизу до верху покрывали английские политические карикатуры, среди которых широтою и качеством бумаги выделялся «Венский конгресс». Над головой каждого из участников виднелась крохотная циферка, а под картинкой можно было прочесть фамилии.

Ферронэ усмехнулся. У него самого была неплохая коллекция, но использовать ее как украшение нужника ему и в голову бы не пришло.

– Не повесить ли сюда еще и британский флаг? – грубо пошутил император.

Гость сразу расслабился, французам нравится, когда ругают соседей за Ла-Маншем. И то, что новый царь не питает к союзникам никакого пиетета, позволяло надеяться… Впрочем, посол не любил преждевременных выводов. Послушаем. Поговорим.

– О, друг мой, не стойте. Располагайтесь, как вам будет удобнее! – Николай почти силой усадил графа на черное кожаное канапе в углу. – Разве могут быть между нами церемонии? Как вам моя сегодняшняя речь?

Ферронэ не успевал опомниться от вопросов.

– Ваше величество были очень… откровенны. И вместе с тем возвышенны, увлекательны, грозны, – спохватился он.

– Слова, слова! Это ли я хочу услышать от старого друга! – Император опустился рядом и доверительно взял Ферронэ за руку. – Прямота – мой единственный козырь. Вообразите, в каком я положении! Молодой, неопытный, никогда не желавший власти. Я учился лишь тому, что могло пригодиться военному инспектору по инженерной части. И менее всего подготовлен к управлению государством. Между тем положиться не на кого. Общество возбуждено. Те несчастные, кто попал в крепость, всего лишь пошли на шаг дальше остальных.

Ла Ферронэ внимательно следил за скачками мыслей государя. В чем тот пытается его уверить? В своей несостоятельности как монарха? Это тайна полишинеля. В первый же день пролить столько крови!

– Сир, – осторожно начал дипломат, боясь поскользнуться на каждом слове. – Для тех, кто был свидетелем роковых минут, очевидно ваше великодушие, спокойствие, невозмутимое хладнокровие, которым с одинаковым энтузиазмом восхищались и войска, и старые генералы. Вы купили их сердца!

Никс горько усмехнулся.

– Только мужественное и твердое поведение вашего величества, – продолжал Ферронэ, – не позволило осуществиться замыслам заговорщиков!

– Спасибо, дорогой друг, – государь потряс руку собеседника. – Вы сумели понять мою душу. Скажу откровенно, я ничего пока не знаю о характере отношений, которые политика устанавливает между императором России и послом Франции. Но даю вам слово, Николай всегда останется для графа де Ла Ферронэ тем, кем был.

В этом месте следовало прослезиться, и оба собеседника не преминули показать увлажненные глаза.

– Теперь вам надлежит управлять одной из самых больших империй мира, – продолжал дипломат. – И если вы сумеете сделать это со славой, то тягостное впечатление первых дней развеется.

Николай смотрел на собеседника с искренним вниманием. Он знал, что Франция молчаливо жаждет военных действий России против турецкого султана. Если Петербург вмешается, британцам придется потесниться в роли единственных защитников греков. После революций и войн Париж желает выскользнуть из-под навязчивой опеки победителей. Пока союзники будут «помогать» друг другу у берегов Адриатики, французский король укрепит свои позиции. Это его игра.