Иван Тюленев - Через три войны

• Название: Через три войны
• Автор: Иван Тюленев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Да вот, прибыл на Сахалин, - стал я пересказывать отцу. - Войны там пока нет, а под Порт-Артуром, пишет, сильная сеча. Японцы что-то у нас отвоевали, а что - не разберу. Зачеркнута вся строчка...

Отец взял из моих рук письмо, внимательно посмотрел его на свет, покачал головой и сказал, как мне показалось, с удовлетворением:

- Японцы заняли Порт-Артур... Что ж, вести неплохие.

Меня поразили слова отца. Как же так? Или он желает победы японцам? Но спросить об этом я не осмелился.

Заметив мое недоумение, отец улыбнулся и сказал:

- Ты, сынок, не ломай над этим голову. Молод еще. Подрастешь разберешься...

На селе же по поводу неудач русской армии в Маньчжурии толковали так:

- Сила русского солдата могучая, непобедимая. Не может быть такого, чтобы враг нас одолел. Тут что-то не так. Разве что начальство продает Россию японцам? Нам-то война одно разорение, а фабрикантам да помещикам она, видать, на руку. Говорят же фабричные, что богатеям доход от войны в карман идет. Присмотреться, оно и правда. Вот Понизовкин свой завод расширяет, ставит дело на широкую ногу. Поди, ему война и впрямь праздник, что твое рождество или пасха.

Горькая правда о войне все больше проникала в гущу народа. В осенние дождливые вечера в нашей избе собирались мужики. Шли они к отцу, искренне полагая, что, раз он грамотный, читает книги, значит, должен все знать, объяснить, что к чему.

Заведет разговор один, вставит слово другой, и вот уже в избе гул стоит. Особенно горячился сосед Степан: дескать, нет в России села более горемычного и нищего, чем Шатрашаны.

- И чего ты кипятишься, Степан, - пробовал урезонить его дружок Игнат. - Разве только в нашей деревне бедствуют мужики? Вот я повидал немало на свете. Где только я не был, и везде нашему брату мужику живется худо. Так уж заведено испокон веку на Руси.

Помню, в один из осенних вечеров в нашей избе было особенно людно. Мужики собрались послушать новости, привезенные из Симбирска нашим соседом Герасимом Гуськовым. В тот вечер я поздно не ложился спать. Притаившись в углу, жадно слушал, старался не пропустить ни одного слова.

В избе было тесно и душно. Махорочный дым облаком стоял под потолком. Мужики сидели вдоль стен на лавках. Герасим чинно, не спеша рассказывал:

- Подъезжаю это я к селу Нагаткино, а навстречу мужичишка. Лошаденка еле тащит воз, а на возу всякого добра навалено: ящики, стулья, узлы. "На новое жительство?" - спрашиваю. А тот аж захлебывается от радости: "Домой, мил человек. Домой барахлишко везу. Бог послал, не обидел. Добрые люди дали. Бери, говорят, барское добро, не жалко..." Остановились мы, закурили, мужичок и пояснил: "Нагаткинские-то разгромили своего помещика Белякова, все из усадьбы растащили, а последушки мне разрешили взять, животность начали делить, а потом, гутарят, и за землю примутся. Вот как, мил человек, на свете бывает. Был пан да пропал... Жаль, не нагаткинский я, а то бы мне и коровенка досталась..."

Герасим оглядел слушателей и продолжал:

- Мужик поехал своей дорогой, а я решил завернуть к имению Белякова. Думаю, надо же самому поглядеть, как там они с помещиком разделались. Подъезжаю - и вправду: возле усадьбы людей видимо-невидимо. Все о чем-то хлопочут, кричат. Телеги с барахлом стоят. Волокут коров, лошадей. Ну как ни есть - ярмарка!

- А ты чего же подарочка не прихватил? - поинтересовался Игнат.

- Чего на добро соседних помещиков зариться? У своих надо брать! А мы вот сидим все судим да рядим, как быть, - хмуро ответил Герасим.

Мужики заволновались. Новости, привезенные Герасимом Гуськовым, взбудоражили всех.

На следующий день в Шатрашанах только и было разговоров что о разгроме усадьбы Белякова. Большинство крестьян одобряли нагаткинцев, хвалили их за решительность и смелость. Лишь некоторые старики и зажиточные осуждали "бунтарей".

Самые решительные и смелые предлагали:

- Хватит зря языком, что цепом, молоть. Пошли к своему барину, теперь наш черед.

В нашей семье особенно воинственно был настроен дядя Афанасий. Он предлагал немедленно последовать примеру нагаткинцев:

- Чего ждать? Надо идти в имение и брать за грудки управляющего.

Дядя Гавриил предостерегал:

- Не пори горячку! Подожди, посмотрим, как обернется дело с нагаткинцами.

- Правильно! Ожидай, ожидай, Гаврила, - с издевкой говорил дядя Афанасий. - Видно, забыл, как с тебя чуть шкуру не спустил управляющий, когда ты прихватил сноп овса из барской скирды для своей лошаденки?

При этом напоминании дядя Гавриил поморщился:

- Как же! Забудешь такое! Все село я тогда обошел. Еле-еле наскреб денег. Принес управляющему штраф, а он, нехристь, взял как должное да еще обругал меня на своем басурманском языке. И чего это везде в имениях управляющие не из русских?

- Наверно, потому, что боятся бары своего русского человека...

Вмешался в разговор отец:

- Дело не в боязни. Просто руками иностранца помещику легче драть с нас шкуру и гнуть мужика в дугу.

Часто в подобных спорах принимал участие наш сосед - Петр Салабаев. Он всегда соглашался с доводами отца, поддерживал его:

- Истинную правду говорит Евстигнеич. На то и поставлен управляющий, чтобы шкуру с нас драть.

Иногда к нам на огонек заглядывал учитель Иван Степанович Новиков. Он охотно беседовал с мужиками. В такие вечера я не ходил гулять: учитель казался мне самым умным человеком на свете.

Однажды засиделись мужики в нашей избе за полночь.

Горячо спорили о том, что же дальше делать. Поступить по примеру пагаткинцев или иным каким способом заполучить землю у помещика. Порешили мужики созвать сход и на нем обсудить вопрос.

Сход был назначен на один из воскресных дней. Решили пригласить и управляющего имением князя Голицына: через него шатрашанцы собирались предъявить барину свои требования. Но управляющий, узнав о предстоящем сходе, вызвал из Симбирска солдат, а посланных к нему делегатов выгнал:

- На сборище ваше я не приду. Нечего мне с быдлом разговаривать!

Мужики решили все же сход собрать.

В воскресенье, после обедни, площадь перед церковью запрудил народ. Вместо управляющего появился земский начальник.

Выслушав требование крестьян о продаже им части помещичьей земли, он только пожал плечами:

- Земля принадлежит князю Голицыну. Он ее хозяин. Захочет продать продаст, не захочет - не продаст. Если же вы попытаетесь захватить ее силой, будете строго наказаны за самоуправство.

- Так пускай барин нам ответит, будет он продавать землю или нет! загудели в толпе.

- Барина ищи свищи! - перекрыл гомон чей-то насмешливый голос.

Земский начальник впился глазами в крикуна:

- Чего горланите, смутьяны? Вам не землю - дубину надо, грабители!

Эти слова оказались искрой, упавшей в пороховую бочку. Ропот перешел в грозный рев. Послышались угрозы:

- Нам дубину, а тебе, черту толстопузому, - петлю! Сам ты грабитель!

Кричали все. Один старался перекричать другого. Но вот послышался сильный, ровный голос учителя Новикова:

- Крестьяне не грабители! Никогда грабителями не были! Они всю жизнь добывают хлеб честным трудом...

Толпа постепенно затихала, прислушиваясь к словам учителя. Земский начальник, чудом избежавший расправы, вытирал платком пот со лба. А Новиков продолжал:

- Кто князю Голицыну нажил миллионное состояние?

Сам князь не только не работает, но никогда и не бывает в имении. Скажите, господин земский начальник, почему князь Голицын один владеет столькими десятинами земли, сколько у крестьян всего уезда нет?

Земский начальник пытался что-то ответить, по голоса заглушили его слова:

- Вспотел, кабан!

- Что, жарковата мужицкая банька?!

Не выдержал земский начальник и под свист, улюлюканье, соленые словца чуть не бегом покинул сход. Сельский староста вместе с волостным старались уговорить расходившихся мужиков:

- Братцы, опомнитесь! Что вы делаете? Пострадаете не только вы, но и другие, невиновные. Придут стражники, начнут пороть старого и малого. Кончайте, братцы! Расходитесь подобру-поздорову.

Староста так приставал к мужикам, что один из них разозлился и сорвал у него с рубахи медаль.

В толпе нашлись вожаки.

- Эй, шатрашапцы! Пошли в имение!

- Нет барина, пусть управляющий ответ держит!

И тысячная толпа мужиков, сопровождаемая стайкой ребятишек, двинулась к голицынскому имению на окраине Шатрашап.

Вот и усадьба, белокаменный дом, к которому ведет тополиная аллея.

У ворот с ружьями наперевес стояли солдаты. Толпа на мгновение замерла. Казалось, вот-вот люди хлынут обратно, а стражники откроют стрельбу.

И тогда вперед вышел мой старший брат Антон, снял с головы картуз, хлопнул им о землю.

- Стреляйте, холуи господские! Только посмотрим, что от вас останется!

Он тряхнул льняными волосами и смело двинулся вперед на солдат. За ним последовали другие.