Виктор Хорев - Польская литература ХХ века. 1890–1990

• Название: Польская литература ХХ века. 1890–1990
• Автор: Виктор Хорев
• Жанр: Языкознание
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91674-039-4

«…В XX веке Польша (как и вся Европа) испытала такие масштабные потрясения, как массовое уничтожение людей в результате кровопролитных мировых и локальных войн, а также господство тоталитарных систем и фиаско исторического эксперимента – построения социализма в Советском Союзе и странах так называемого социалистического лагеря. Итогом этих потрясений стал кризис веры в человеческий разум и мораль, в прогрессивную эволюцию человечества… Именно с отношением к этим потрясениям и, стало быть, с осмыслением главной проблемы человеческого сознания в любую эпоху – места человека в истории, личности в обществе – и связаны, в первую очередь, судьбы европейской культуры и литературы в XX в., в том числе польской»

---

Показательную эволюцию претерпевает творчество Галины Гурской (1898–1942). От надежд на исцеление больного общества с помощью филантропической деятельности, проявившихся в ее первых книгах о жизни беспризорников, в цикле «Барак горит» («Тупики», 1937; «Бегство», 1938) писательница приходит к мысли, что просто сочувствие, филантропия, разного рода социальные полумеры бессильны справиться с океаном нищеты.

С группой «Предместье» связано в 30-е гг. и творчество Густава Морчинека (1891–1964), «певца Силезии», посвятившего этому краю свои многочисленные произведения о жизни местных шахтеров. Действие принесшего писателю известность романа «Вырубленный штрек» (1931–1932) происходит накануне Первой мировой войны. В нем описано сопротивление жителей Силезии национальному гнету. Морчинек искренне и глубоко сочувствует своим героям, оперируя при этом морально-абстрактными категориями добра и зла, совести, порядочности и т. п. Например, в романе «Вывороченные камни» (1937), посвященном детям шахтеров и безработных, вечно полуголодным, рано познавшим нищету подросткам, вынужденным воровать и заниматься контрабандой, браться за любую работу и бросать учебу речь идет преимущественно о проблеме нравственного их воспитания, привития им добрых человеческих чувств, честности, культурных навыков. Многие герои романа верят в то, что «должно прийти время, когда не будет безработицы и людских несчастий», но пути достижения справедливости для них неясны.

Отношение писателей «малого реализма» к перспективам общественного развития было в общем пессимистическим. Темной, забитой, невежественной, обреченной на медленное вымирание изображена, например, деревня в повести репортажного типа, с сильными элементами натуралистического подхода к действительности «Грипп свирепствует в Направе» (1934) Я. Курека. Надежд на будущее герои повести не питают. «Нас всегда били и будут бить», – говорят у Курека крестьяне.

Ян Виктор (1890–1967) в романе «Вербы над Сеной» (1933) изобразил тяжелую долю польских крестьян-эмигрантов, искавших на чужбине работы и хлеба, в романе «Вспашка паров» (1935) создал ужасающую картину темноты, голода и нищеты, отношений зависти, недоверия и ненависти, царящих в деревне, доведенной до отчаяния кризисом. Путь достижения социальной справедливости писатель видел в проповеди морали, в «христианском всепрощении».

Ревизию мифа о единстве интересов крестьянства и шляхты с революционно-пролетарских позиций предпринял Леон Кручковский (1900–1962) в историческом романе «Кордиан и хам» (1932). Рисуя жизнь крестьянства в Королевстве Польском накануне национально-освободительного восстания 1830 г., автор ставил проблему «двух родин», шляхетской и крестьянской. Художественная конструкция романа сложилась под влиянием теории «литературы факта». В его основу положены воспоминания сельского учителя Казимежа Дечиньского, который является главным героем романа, и другие исторические источники. Идейная и композиционная ось романа – конфликт между выразителем интересов крестьян Дечиньским и шляхтичами Чертковскими. Дечиньский отказывается принять участие в «восстании панов», врагами народа он считает не «москалей», а «угнетателей и притеснителей крестьянского люда».

Название романа полемично по отношению к романтической традиции изображения шляхетского революционного движения. В драме «Кордиан» Ю. Словацкого шляхетский революционер Кордиан – фигура мятущаяся, но благородная и патетическая. «Кордиан» Кручковского, Фелюсь Чертковский, – герой отрицательный, нарочито приниженный по сравнению с «хамом», Казимежем Дечиньским.

В 1935 г. вышел роман Кручковского «Павлиньи перья», показывающий процесс расслоения крестьянства в галицийской деревне накануне Первой мировой войны. Как и «Кордиан и хам», роман уже своим названием вступал в полемику, на этот раз с «людоманией» – с распространенным в обществе и литературе снобистским восприятием «оригинальности» крестьянской культуры, с псевдодемократическим подходом к крестьянству как солидарному целому. Основная сюжетная линия в романе – борьба бедняков с богатеями за сохранение общественного пастбища и подавление бедняцкого бунта жандармами. Роман Кручковского разоблачал очередной национально-патриотический миф о «солидарности крестьянской массы», о «павлиньих перьях» (украшении праздничного крестьянского наряда) – устоявшемся в литературе символе единства крестьянского сословия. В своем социально-публицистическом романе «не о людях, а о проблемах», по словам писателя, Кручковский отказался от главного героя в пользу коллективного «героя-массы», что привело к композиционной распыленности романа и ослабило выразительность конфликта.

В 1937 г. Кручковский издал роман «Тенета», в котором анализировалась социальная и психологическая природа явлений, стимулирующих распространение фашизма. В романе прослежена судьба героя – безработного польского интеллигента Генрика Богдальского, податливого на фашистскую демагогию.

В 1934 г. повестью «Облик дня» дебютирует Ванда Василевская (1905–1964). Это повесть о становлении революционного сознания рабочего, который становится вожаком пролетарской молодежи, и его матери, которая из стремления помочь сыну приобщается к революционной борьбе. Повесть написана в экспрессивно-романтической манере (например, о герое говорится: «Он разжигает огонь. Разжигает пламя во мраке мира. факел, пылающий во тьме, пурпурную зарю перед слепнущими от слез глазами»{49}), которая приводит к отсутствию глубоких психологических мотивировок действий персонажей.

Сюжетно повесть близка «Матери» М. Горького, хотя сама Василевская писала о том, что ко времени создания своего произведения она не знала еще романа Горького и что родство двух матерей имеет не литературные, а жизненные корни{50}. В 1935 г. повесть была переведена на русский язык и привлекла внимание Горького, который отметил: «Очень хороша книга Ванды Василевской „Облик дня“»{51}.

Большее внимание психологической разработке образов, индивидуализации речи героев и даже ее стилизации в духе крестьянской лексики и синтаксиса писательница уделила в романе «Родина» (1935) о жизни крестьян без земли – батраков на фоне важнейших общественно-политических событий в Польше первой четверти XX в. В романе, написанном в натуралистической манере, звучит общий для революционной прозы 30-х гг. мотив противопоставления двух родин, крестьянской и шляхетской. Главный герой романа батрак Ян Кшисяк принимает участие в борьбе за национальное освобождение страны, подвергается преследованиям со стороны царских властей, избиению, едва избегает виселицы. Во время Первой мировой войны он помогает «польскому войску» – легионам Пилсудского в их войне сначала против русских войск, потом против австрийцев и германцев, надеясь на осуществление своей мечты о «мужицкой родине». Мечты, которой не суждено было сбыться и в независимой Польше.

В романе «Земля в ярме» (1938) Василевская дала картину непримиримого конфликта между крестьянами и помещиками в польской деревне 30-х гг. XX в. Земля, которая в отличие от батраков в «Родине», формально принадлежит крестьянам, на самом деле находится в ярме налогов, банковских долгов, произвола земельных магнатов, владеющих лучшими пашнями, лугами, лесами, озерами. Герой романа, как и в «Облике дня», – коллектив, на этот раз крестьянская масса, в которой зреет бунт против насилия. Доведенные до отчаяния крестьяне идут к ненавистному графскому замку и сжигают его.

О жизни сельского пролетариата, социальном расслоении деревни, паразитизме, моральной деградации шляхты рассказывают также романы Владислава Ковальского (1894–1958) «В Гжменцей» (1936), «Семья Мяновских» (1938); обнажение механизма эксплуатации рабочих, изображение безработицы, стачек, демонстраций, революционных выступлений трудящихся является главным содержанием романов Генрика Джевецкого (1902–1937) «Кисловцы» (1934), Яна Бжозы (1900–1971) «Мы строим дом» (1938) и «Дети» (1936), Анджея Волицы (1909–1939) «Улица Огродова» (1938) и др.

Большинство этих произведений написано в репортажно-очерковой манере. В них сказалось увлечение писателей теорией «литературы факта» (в СССР ее пропагандировали лефовцы). Столбовой дорогой пролетарского искусства считал ее «Месенчник Литерацки» (статьи А. Ставара, А. Вата). В 1930 г. редакция «Месенчника Литерацкего» организовала конкурс на репортаж. Институт общественного хозяйства предпринял публикацию «Воспоминаний безработных» (1933) и «Воспоминаний крестьян» (1935). Пролетарские прозаики использовали художественно необработанный документальный материал (отрывки из газет, книг, исторические источники и т. д.), вводили в образную ткань произведения публицистическое начало. Одностороннее увлечение «литературой факта», жанрами очерка и репортажа сужало возможности художественной прозы, что было отмечено в литературной критике (И. Фик и др.).