Виктор Хорев - Польская литература ХХ века. 1890–1990

• Название: Польская литература ХХ века. 1890–1990
• Автор: Виктор Хорев
• Жанр: Языкознание
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91674-039-4

«…В XX веке Польша (как и вся Европа) испытала такие масштабные потрясения, как массовое уничтожение людей в результате кровопролитных мировых и локальных войн, а также господство тоталитарных систем и фиаско исторического эксперимента – построения социализма в Советском Союзе и странах так называемого социалистического лагеря. Итогом этих потрясений стал кризис веры в человеческий разум и мораль, в прогрессивную эволюцию человечества… Именно с отношением к этим потрясениям и, стало быть, с осмыслением главной проблемы человеческого сознания в любую эпоху – места человека в истории, личности в обществе – и связаны, в первую очередь, судьбы европейской культуры и литературы в XX в., в том числе польской»

---

В 30-е гг. получает развитие и другой тип прозы – психологической. В большинстве случаев здесь вместо традиционной проблематики реализма «личность и общество» выдвигается проблема отношений «личности к личности», демонстрация отчужденного положения личности в обществе, лишающего ее права на гармоничное развитие.

Большим мастером утонченного психологического рисунка современного человека проявил себя в 30-е гг. Я. Ивашкевич. Как прозаик Ивашкевич начинал с поэтической прозы – с романов и повестей, часто с экзотической тематикой, написанных под влиянием стилистики «Молодой Польши»: «Бегство в Багдад» (1916, публикация – 1920), «Зенобия Пальмура» (1920), «Легенды и Деметер» (1921), «Вечеру Абдона» (1923), «Гилярий, сын бухгалтера» (1923). Сам писатель позднее называл их «стилистическими экзерсисами», но уже тогда он сформулировал свое творческое кредо, которое вложил в уста героя романа «Луна восходит» (1925) юноши Антония, решившего стать писателем: «Буду писать о повседневных вещах… Познать их, понять и выразить. Давать им… новую жизнь… Останавливать мгновенья жизни, размышлять над ними и продлевать их – вот моя задача». Много лет спустя в предисловии к своим «Избранным стихам» (1968) Ивашкевич писал о том, что всегда был верен этому девизу, и хотя с течением времени осознал бессилие человека перед огромностью мира и времени, всегда «старался как можно больше познать, как можно больше выразить»{52}.

«Эрос и Танатос» – так называется книга Р. Пшибыльского, посвященная прозе Ивашкевича 1916–1938 гг.{53}. Любовь и смерть – сквозная тема творчества писателя, стремящегося «сказать еще что-то свое о любви и о смерти, – о двух орлах, парящих над тихой горной долиной»{54}. Эта тема нашла яркое воплощение в шедеврах польской новеллистики – рассказах Ивашкевича 30-х гг.: «Барышни из Волчиков» (1932), «Березняк» (1932)[12], «Мельница над Утратой» (1936).

Примером может быть рассказ «Барышни из Волчиков». Его герой Виктор Рубен приезжает в имение, где пятнадцать лет назад он был репетитором, любимцем сестер – юных барышень, чего он тогда не понимал и не ценил. Его тревожит память о прошлом, сожаление об упущенных возможностях. Попытка воссоздать прежнюю восторженную атмосферу флирта, повторить прежние слова и жесты, воскресить юность обречена на неудачу. Одна из сестер умерла, другие уже не способны, как и сам герой, к поэтическому и романтическому восприятию мира. Бег времени неумолим, нельзя вернуть прошлое, время и история изменили каждого из персонажей.

За, казалось бы, несложным сюжетом скрывается глубокая жизненная философия, воплощенная не в абстрактных формулах, а в живых образах, в мыслях и поведении героев, в деталях повседневной жизни. «Если говорить о средствах художественного выражения в моем творчестве, – писал Ивашкевич, – то более всего мне по душе максимальная простота. Простота фразы, простота описания. Я стремлюсь к тому, чтобы сквозь эту обыденность и простоту просвечивала глубина, подобно далекому пейзажу, виднеющемуся сквозь решетку балкона (…) Моим учителем здесь является Чехов, который именно с такой кажущейся легкостью достигает той прозрачности и глубины, о которых я и веду речь»{55}.

В еще большей степени, чем у Чехова, Ивашкевич учился у Л. Толстого, о личности и творчестве которого написал немало эссе, статей и заметок{56}. Толстовские инспирации встречаются уже в прозе польского писателя межвоенных лет. Героя своего романа «Блендомерские страсти» (1938) – писателя Тадеуша Замойло Ивашкевич наделил чертами Толстого. Подобно Толстому Замойло не выдерживает гнетущей семейной атмосферы, тайком от жены убегает из дома и в итоге умирает в заброшенной лесной сторожке. Но в отличие от Толстого Замойло переживает творческий кризис эстетствующего писателя.

Следы влияния толстовской философии истории можно увидеть в историческом романе Ивашкевича «Красные щиты» (1934) из эпохи польского средневековья. Центральная проблема романа, рассмотренная на примере судьбы князя Генриха Сандомирского (1135–1166) – выбор между активным действием и пассивно-созерцательной позицией, выше которых писатель ставит внутреннюю духовную жизнь. Одним из главных достоинств романа является пластичность и тонкость в изображении внутреннего мира человека.

Обращение к психологии современника внесло в польскую литературу много нового: аналитичность, исследование таящихся в человеке темных, разрушающих психику сил. Об этом свидетельствуют романы Марии Кунцевич (1897–1989) «Чужеземка» (1936)[13], в котором создан портрет одинокой женщины, чье сознание обременено разными комплексами, чувствами беспокойства и обиды, Михала Хороманьского (1904–1972) «Ревность и медицина» (1933), анализирующий отношения в любовном треугольнике.

Дебютанты 30-х гг., представители «поколения 1910» входили в литературу как правило с ощущением своего драматического бессилия перед жизнью, с отсутствием естественного, казалось бы, для молодости энтузиазма. «Молодость вовсе не обязательно должна быть такой уж радостной», – утверждает один из героев романа «Общая комната» (1932)[14] рано умершего талантливого прозаика Збигнева Униловского (1909–1937). Для этого романа, как и для других произведений писателя, характерна атмосфера безысходности. В нем с большой дозой натурализма описано нищенское, не озаренное верой в какие-либо идеи существование студентов и начинающих литераторов. Роман автобиографического характера «Двадцать лет жизни» (I том – 1937) Униловский не закончил. В 1934 г. он опубликовал беллетризованный репортаж «День рекрута» – памфлет на армию и применяемые в ней воспитательные методы. Книга была конфискована цензурой.

Абсурдность жизни людей, обреченных условиями своего существования на прозябание либо приспособившихся к жизни во имя мещанского благополучия, является главной темой довоенного творчества Адольфа Рудницкого (1912–1990). Он дебютировал повестью «Крысы» (1932), написанной не без влияния фрейдистской психологии, а в 1933 г. выступил с повестью «Солдаты», в которой разоблачались «воспитательные» методы в польской армии, унижавшие человеческое достоинство – муштра, пропаганда шовинизма и антисемитизма, требование слепого подчинения начальству, как правило ограниченному и тупому. Тема будней польской армии была продолжена Рудницким в книге «Опыты» (1939). Характерная черта прозы писателя – подача материала в форме непосредственной записи событий очевидцем-автором и его комментарий к ним. В повести «Нелюбимая» (1937) Рудницкий показал себя мастером психологического анализа самых интимныхчувств, а в повести «Лето» (1938) запечатлел атмосферу модного дачного местечка, где отдыхают самодовольные мещане, снобы и сибариты, презрительно относящиеся к местным «туземцам» – еврейской и польской бедноте.

Выдающимся произведением психологического реализма этих лет явился социально-психологический роман 3. Налковской «Граница» (1935). Герой романа Зенон Зембевич, вчерашний радикально настроенный студент, становится важным сановником, ответственным за расстрел рабочей демонстрации. Постоянные сделки с совестью приводят героя к катастрофе как в общественной, так и в личной жизни. Соблазненная и брошенная им дочь кухарки Юстина ослепляет Зенона кислотой, и он кончает жизнь самоубийством. Рисуя разные аспекты общественно-политической жизни в стране, преломленные в истории жизни и карьеры героя, Налковская размышляет о социальной и исторической обусловленности человеческих действий, намечает «границу» между обитателями «подвалов и бельэтажа», а также «границу» моральной ответственности личности за свои поступки и «границу» познаваемости мира и человеческой психики.

В межвоенные годы гораздо большее, чем прежде, внимание писателей стало привлекать субъективное восприятие мира человеком. Огромную роль в поэтике стали играть интроспекция, внутренний монолог, поток сознания, а также всевозможные деформации оптики – гротеск, абсурд, пародия, которые постепенно стали восприниматься читателем столь же привычно, как в XIX в. классический реализм.

Это новаторство блестящим образом воплотилось в творчестве «великой троицы» – Виткевича, Шульца, Гомбровича. Разумеется, это очень разные писатели и объединяет их, пожалуй, лишь обостренное ощущение угрозы гибели бесспорных культурных ценностей и самого существования личности, угрозы, исходящей из потрясений XX в., таких как кровопролитные мировые войны и господство тоталитарных систем. Их творчество пронизано катастрофизмом.

В произведениях Виткевича преобладает гротеск, «метафорическая поэтика кошмара» (определение Ч. Милоша). Катастрофизм присущ всем романам Виткевича, представляющим собой своеобразную философскую прозу, напряжение которой, по замыслу автора, должно многократно усиливать введение рассуждающих героев. В «Прощании с осенью» (1927) мотив поступков художника-декадента, ищущего выход из общего умственного угасания, хаоса и безмерной скуки в извращенной эротике и наркотиках, сопряжен с убеждением героев и автора в неизбежности гибели европейской культуры. Эти проблемы находятся в центре внутренних монологов героев и бесконечных философских дискуссий, которые они ведут между собой. Действие романа происходит в конце XX в. в Польше, сотрясаемой революционными бунтами. В конце концов власть в стране захватывают «нивелисты», бывший поэт-«большевик» Саетан Темпе (позднее он появится в драме «Сапожники») становится комиссаром внутренних дел прокоммунистической республики, а главного героя романа, несостоявшегося художника Атаназия Базакбала, вознамерившегося убедить товарища Темпе в необходимости спасти личность от нивелировки, расстреливают по приказу русского инструктора.