Игорь Кром - Самая страшная книга 2015

• Название: Самая страшная книга 2015
• Автор: Игорь Кром
• Издательство: ИП Парфенов М. С.
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2015

Еще больше. Еще лучше. Еще страшнее. Каждая антология проекта «Самая страшная книга» — уникальна. Каждый том предлагает читателю знакомство с жанром ужасов во всем его современном многоцветии. Если вы не читали «Самую страшную книгу», значит, вы не знаете русского хоррора. Традиционно пугающие сюжеты, места, образы — и новые находки в извечном царстве кошмаров. Истории, способные вызвать дрожь. Эти рассказы отбирали не «всеведущие знатоки», а обычные читатели — разного пола, возраста, с разными вкусами и предпочтениями. Из четырех сотен произведений на этот раз было выбрано двадцать пять. Самых лучших. Самых интересных. Самых страшных. «Сиквел» успешной хоррор-антологии «Самая страшная книга 2014».

---

К монастырской двери вела аллея кипарисов.

Когда я вошёл в храм, братья молились. Павши ниц, монахи, мерно отсчитывали нужное количество псалмов. Огонь с треноги едва освещал их серые фигуры. Казалось, они придавлены к полу неизбывной скорбью, но уста непрерывно творили молитву:

In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti.

Братья не прервали молебен, даже когда из открытой мною двери по полу потянуло холодным воздухом, насыщенным влагой. Мне не оставалось ничего другого, как присоединиться к общей молитве.

Когда вознеслось под купол нефа последнее «Amen», и в храме воцарилась тишина, ко мне подошёл келарь и велел идти с ним.

Направо от церкви тянулся ряд часовен, а чуть дальше располагались хозяйственные постройки. Мне отвели маленькую келью в доме послушников. Её убранство состояло из неширокого ложа, скамьи, высокого аналоя с двумя наклонными дощечками для писания и деревянной полки с несколькими книгами. Узкое окно смотрело на монастырскую стену.

Как мечтал я тогда затвориться в этом мирном убежище и поскорей погрузиться в изучение строгих соразмеренных гармоний, призванных сопровождать обращённые к Господу молитвы. Органист кафедрального собора отец Северин начал обучать меня музыкальной грамоте с самых азов. О, сколько премудростей и тайн поведал мне мой многомудрый учитель! Я подолгу просиживал у аналоя, аккуратно обмакивая тростник в чернильницу, и старательно записывал числа, полные духовного смысла, коих существует огромное множество. Через эти символы Господь обращается к нам, призывая помнить о жизни вечной, заставляя истаять все тени и призраки в душе.

Но одной проклятой ночью прервалось моё путешествие в мир божественных созвучий. Это случилось в самом конце октября, в ту единственную в году ночь, когда стирается грань времён, а сны становятся вещими.

Отец настоятель направил моего учителя в небольшую деревушку для настройки органа в новом храме. Отец Северин одарил меня святым благословением, и я отправился с ним. С усердием выполнив то, что надлежало, мы двинулись в обратный путь. Однако к вечеру непогода разыгралась не на шутку. Лило как из ведра, и, опасаясь вымокнуть до нитки, мы решили переждать дождь в захудалой таверне на перекрёстке двух дорог.

Угрюмый хозяин, нерасторопные слуги... Но на ужин нам подали отменный сыр, изюм и бутылку вина. Я сидел напротив отца Северина, ел и думал…

О чём я думал? Теперь я и не вспомню, ибо в памяти осталось только мгновенье, когда моего слуха коснулись странные, подобные ветру гипнотизирующие звуки. Кто-то извлекал дивные арпеджио из какого-то струнного инструмента, по звучанию напоминавшего арфу.

И вдруг зазвенел красивый женский голос.

Она сидела в дальнем углу, небрежно бросив руку на спинку скамьи, в платье, туго стянутом на талии ярким платком, красивая, с пламенными глазами и гибким станом, У неё на коленях лежала арфа. Отблески огня из большого очага прыгали по стенам и сверкали в её чуть раскосых глазах. О, эта девушка стоила всех чудес на свете – тонкая, стройная, изящная... Дерзкий взгляд, воодушевляемый какой-то дикой энергией, разбросанные по плечам волосы вместе являли нечто пленительное, даже обольстительное. Но что есть красота? Наружность всего мимолетней в человеке. Она вянет и пропадает как луговой цвет.

Она играла на арфе и пела…

Её музыка не являла вдохновенной строгости церковной школы, на которой я воспитывался, но и простецкой мелодией площадного музыканта её не назовёшь. По сей день я не могу понять, как в условные формы она смогла влить дерзновенность новых звукосочетаний и роскошь необычных гармоний. Казалось, мелодия звучит впервые с сотворения мира, ибо такое не забудешь, услыхав однажды.

Она сразила меня…

Можно ли пробудить страсть с помощью музыки? Мне кажется, мой мальчик, что природа любви – это музыка. Мы слышим самые гармоничные аккорды и прекраснейшие мелодии, когда влюблены и счастливы. Когда же напротив, нас преследуют диссонансы.

Инструмент, что она держала в руках, походил на арфу – изогнутая шея, прозрачная сетка струн. Но резонатор более узкий, а струны разной длины натянуты по диагонали. Это являло собой что-то более древнее, похожее на инструмент библейского царя Давида.

Я внимал дивным созвучиям и гармониям неизреченной сладости.

Наверное, так говорили боги… Она играла, и я из деревенского паренька превращался в древнего воина, которому впервые спела натянутая тетива боевого лука. В тот день молодой лучник поднял оружие не для того, что бы убить, ибо сердце его наполняла любовь. Он натянул четыре тетивы, и создал первую арфу.

Мистическая звуковая лестница уводила меня в иные миры. Передо мной стояла не кружка с кислым вином, а золотая чаша, полная фимиама. В струнах арфы пел Эол, а в жёлтых глазах певицы мне улыбалась сама Луна.

И вдруг… завораживающий мрак, вызванный дьявольским тоном, пронзительный звук, похожий на завывание волка.

Я вздрогнул. Девушка играла какие-то дикие интервалы. Шире кварты, но уже квинты, ровно три тона... Diabolus in musica! Квинта дьявола! Мной овладело предчувствие и страх. Сейчас я понимаю, сколько дурных знаков посылал мне ангел-хранитель.

В тот же миг дверь таверны распахнулась, и показалась безобразная старуха. Не переступая порога, она обратилась к девушке. Старуха сыпала какими-то обрубками слов, адской смесью древних языков, отголоски которых я слышал однажды... Я не знал, что она выкрикивает. Из тёмных речений ведьмы я понял только одно – девушку звали Франческой.

Франческа не ответила, только презрительно повела плечом, легко поднялась и направилась к двери, глядя на меня. Проходя мимо, она слегка дёрнула меня за рукав, как бы приглашая идти за ней.

Я выдержал всего несколько мгновений, так тянуло меня выйти следом.

Стояла глухая ночь – чёрная, разбойничья. Дождь кончился. Луна поднялась высоко, и воздух был так прозрачен, что я различал даже изгибы ветвей на деревьях. В конюшне тревожно заржали лошади. Я оглядел двор. В двух десятках шагов какое-то животное рылось в земле. Я присмотрелся – волк.

Похолодев, одними губами я прошептал молитву:

–Святой Франциск, заступись за нас грешных!

Лёгкий шорох за спиной заставил меня оглянуться.

Рядом стояла Франческа.

Её глаза горели в лунном блеске как два жёлтых огня. Волчьи глаза…

Вблизи я рассмотрел, что она рыжеволоса, а лицо покрыто веснушками. Необычная, своеобразная красота Франчески сделала меня бессильным перед нею.

Не знаю, грехи ли её или прелесть, делали девушку такой притягательной? Ведь красота тела, в сущности, ограничена кожей. Но простое любопытство сменилось могущественным чувством. Страсть, внезапная и непобедимая, овладела мной.

Почему так глупеет человек, когда влюблён?

Франческа приблизилась так, что её дыхание обожгло мне губы, и поцеловала...

Время словно остановилось и падало на нас с небес, подобно каплям таинственного вещества.

Потом Франческа прошептала:

–Джозефе, приходи завтра после заката…

Она махнула рукой в сторону моря.

–… туда ведёт левая тропинка от развилки, что у пинии…

Если на этом свете существует тайное предчувствие беды, то я испытал нечто подобное, и это касалось моих отношений с Франческой. Глупец, тогда я даже не удивился, что она знала моё имя, хотя мы виделись впервые.

Весь следующий день мне не сиделось в келье, и я бесцельно рыскал по монастырю. Назначенная встреча с Франческой не давала мне покоя. Что-то грызло и угнетало мой дух, приобретая всё более таинственный смысл.

Солнце уже клонилось к западу, когда послышалось пение монахов, сопровождаемое звоном колокольчиков, и длинный ряд братьев-францисканцев потянулся вдоль монастырской стены, останавливаясь возле каждой часовни и вполголоса читая молитвы.

«Придите, воспоем Господу!»

Обойдя все до одной, братья вошли в церковь.

Я не пошёл с ними, а какое-то время всматривался в вечерние облака и прислушивался к звону струн, доносившемуся откуда-то издалека. Я представлял, как Франческа сидит на прибрежном песке, глядит на море и играет на арфе. Меня непреодолимо влекло туда.

Когда монастырские часы пробили восемь, я отправился на берег.

Выйдя тем вечером за пределы обители, я невольно вступил в таинственные запретные области. Мог ли я вообразить, что существует иной мир, волшебная страна, где цветы и растения источают мёд и амброзию, зреют сочные плоды. Но она уже ждала меня, эта ловушка для молодой необузданной плоти…

Неподалёку от монастыря, у старого колодца росла вечнозелёная пиния. От неё расходились две узкие тропы. Одна из них от развилки уводила к морю. Странная, заросшая по краям репейником и мареною дорожка. Будто никто давно по ней не ходил. Ветер уныло качал сорную траву, фиолетовые соцветия чертополоха. Чем дальше уходил я по тропе, тем более уставшим себя ощущал, но о возвращении даже не помышлял.