Теодор Гладков - Герои Гражданской войны

• Название: Герои Гражданской войны
• Автор: Теодор Гладков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1963

Настоящий сборник является продолжением сборника «Полководцы гражданской войны», изданного в серии «Жизнь замечательных людей» в 1960 году № 11 (301) и содержавшего биографические очерки о М. В. Фрунзе, С. С. Каменеве, А. И. Егорове, В. К. Блюхере, Я. Ф. Фабрициусе, С. С. Вострецове, Г. И. Котовском, Е. И. Ковтюхе, В. И. Киквидзе, Н. А. Щорсе, В. М. Азине, О. И. Городовикове, Р. Ф. Сиверсе.

Новая книга, как и первая, не претендует на изложение всех событий гражданской войны и объединяет шестнадцать биографических очерков о других выдающихся советских военачальниках: М. Н. Тухачевском, И. П. Уборевиче, И. Э. Якире, В. И. Шорине, Р. П. Эйдемане, В. М. Примакове, В. И. Чапаеве, П. А. Павлове, И. Ф. Федько, Ф. Ф. Раскольникове, Н. В. Куйбышеве, С. П. Медведовском, И. У. Павлове, М. К. Левандовском, К. Б. Калиновском, Д. П. Жлобе.

---

Это знали немногие — одиннадцать соотечественников латышей, которых Эйдеман в феврале привез с собой из Москвы. Знали потому, что перед войной уже многие в Латвии читали его книжки. Эти одиннадцать были отличные бойцы — веселые, жизнерадостные, не знающие страха и упрека. Они вместе с четырьмя пулеметами всегда находились при штабе — для самых важных, особых заданий.

Их, как последний резерв, повел Роберт Эйдеман в критический момент в бой, когда нужно было отстоять станцию Подъем, чтобы отвести угрозу от Тюмени. Разведчики белых взорвали мост в тылу армии. Единственный бронепоезд красных метался между фронтом и мостом и ничем не мог помочь своим. Специалисты сказали, что на ремонт моста нужна неделя. Глоткой и наганом Эйдеман добился от них обещания починить мост к вечеру. А пока что повел к станции последний резерв — одиннадцать латышских стрелков с четырьмя пулеметами. Стрелки весело пели:

Сегодня мы наперчим свинцом обед белых

Начался смертельный бой… Через несколько часов Эйдеман вернулся в Тюмень, чтобы сколотить пополнение из рабочих кожевенной фабрики и железнодорожников.

…А на станции Подъем бушевали пулеметные смерчи до самого вечера. Когда одиннадцать веселых латышей выпустили последние пули и на них бросились остатки белых, латыши пошли им навстречу с гранатами…

Громыхнуло одиннадцать взрывов, и все умолкло… Но станция была спасена. Занимать ее было некому, только трупы белых солдат валялись на путях, и стоял с поднятой кверху рукой семафор, словно отдавая честь павшим в неравном бою красным бойцам.

Так рождалась 2-я Уральская дивизия, так рождались в незабываемом восемнадцатом году сотни полков и дивизий Красной Армии. А когда наступил год девятнадцатый, Роберт Эйдеман, уже кадровый советский командир, получил новое назначение: принять 16-ю стрелковую дивизию, действующую на Донском фронте против казаков Краснова.

Ко времени приезда нового начдива 16-я дивизия уже славилась как одно из самых заслуженных соединений Красной Армии. Ее боевой путь исчислялся многими сотнями верст, боями с петлюровскими гайдамаками, бандами контрреволюционных мятежников, казаками Краснова.

Дивизия отличалась необычайным упорством в боях и стойкостью. Первым начальником дивизии был один из ее организаторов — легендарный герой Василий Киквидзе, получивший в боях двенадцать ран и умерший, не приходя в себя, от тринадцатой… Это случилось 11 января 1919 года под хутором Зубриловом. В память организатора и первого начальника приказов Реввоенсовета Республики дивизии было присвоено имя Киквидзе.

До прибытия Эйдемана дивизией временно командовал старый соратник Киквидзе, также один из ее организаторов, Самуил Медведовский. Подпрапорщик старой армии, опытный и смелый военачальник, большевик. Бойцы дивизии тяжело переживали гибель всеобщего любимца Киквидзе и считали Медведовского его единственным «справедливым» преемником на посту начальника дивизии. Они не могли и представить, что в дивизию придет «чужой» человек. Поэтому назначение неизвестного им Эйдемана было встречено многими с недовольством. Дивизия замитинговала, заволновалась.

Холодный прием, разумеется, не был приятен Эйдеману. Хотя он и понимал, что его бывшие партизаны тоже так просто не приняли бы в свою среду неизвестного им человека. Через несколько месяцев, когда революционная дисциплина стала законом в Красной Армии, подобные ситуации уже никогда не повторялись. Но в начале девятнадцатого года еще был силен дух партизанской вольницы, еще были свежи в памяти старых бойцов времена выборности комсостава. К новому порядку привыкали не сразу.

Справедливости ради следует сказать, что доброжелательнее всех к новому начдиву отнесся сам Медведовский. И это не была подчеркнутая поза, за которой скрывается порой уязвленное самолюбие. Отнюдь нет. Медведовский был дисциплинированный солдат революции и менее всего думал о служебной карьере. Эйдеман это понял и обрел в лице Медведовского надежного и опытного помощника. Очень скоро, хотя и не без недоразумений, киквидзевцы оценили нового начдива. Убедились, что он храбр, выдержан, настойчив, опытен, — и признали своим.

Весь февраль и март дивизия наступала, наступала столь стремительно, что оторвалась на несколько переходов от соседа, наступавшего по правому берегу Дона. Фланг обнажился, возникла опасность контрудара противника. Чтобы не дать белоказакам передохнуть и собраться с силами, Эйдеман на ходу создает конную группу в составе примерно двух полков и бросает ее на юг в направлении станицы Цимлянской для обеспечения наступления.

В неудержимом порыве пехотные части вырвались к реке Чиру. Переправ — ни одной. Нашли выход: перешли на ту сторону по балкам сожженного белыми железнодорожного моста. Рискуя свалиться, стараясь не смотреть в черную талую воду, бойцы перетащили по обнаженным фермам орудия и обоз.

Переход в весеннюю распутицу по проселочным размытым дорогам, размешанным тысячами солдатских сапог, был чрезвычайно тяжел. Но тем не менее дивизия за десять дней прошла свыше двухсот верст и отбросила казаков за Донец и Дон.

Передышка. Подтягивание тылов, отдых войскам, устройство полевых укреплений, налаживание связи, разведка.

Передышка кончилась так же внезапно, как и началась. В тылу красных войск вспыхнуло разожженное деникинской агентурой восстание казачьего кулачества. Одновременно — наступление по всему фронту дивизии. Эйдеман к этому времени на собственном опыте познал железное правило гражданской войны: бить кулаком, а не растопыренными пальцами. Он формирует Ударную группу и обрушивает ее на мятежников. Восстание не достигло цели — оно не смогло ослабить тыл красных и тем самым способствовать успешному наступлению белых на фронте.

Все, чего смогли достигнуть они, — это ценой огромных потерь и за счет большого численного превосходства несколько потеснить наши части. После тяжелых, упорных боев фронт выровнялся (вот когда пригодились заблаговременно подготовленные позиции!). Белым не удалось добиться сколько-либо заметного успеха, а в середине августа красные войска на этом участке снова перешли в наступление.

Но Эйдемана к этому времени в дивизии уже не было. Он сдал командование дивизией Самуилу Медведовскому и отбыл на Южный фронт принимать 41-ю стрелковую дивизию, ведущую отчаянные бои против деникинских войск, нацеливших удар в самое сердце Советской республики — на Москву.

На Южном фронте разгорелось одно из самых ожесточенных сражений гражданской войны. Деникин бросил в бой отборнейшие офицерские полки, казачьи корпуса. Антанта позаботилась, чтобы у белой армии было вдоволь и вооружения, и обмундирования, и боеприпасов. К началу октября фронт растянулся на 1 130 километров. Белые захватили большую часть Украины, Крым, Северный Кавказ, часть Курской, Орловской, Воронежской губерний, район Царицына. Возникла прямая угроза столице.

Центральный Комитет партии предпринимает поистине героические меры, чтобы остановить продвижение деникинских войск на Южном фронте, спасти республику. По предложению В. И. Ленина на Южный спешно перебрасываются лучшие красные части с других фронтов и коммунистические батальоны. Сюда переводятся опытнейшие командиры. Среди них Роберт Эйдеман.

То, что он увидел, превзошло даже самые худшие его ожидания. Дивизия была обескровлена, в полках оставалось всего по нескольку сот бойцов, усталых до предела. И все же люди сражались отчаянно, устилая трупами белых каждую пядь сдаваемой земли.

Задача, поставленная перед начдивом-41 новым командармом-14 Иеронимом Уборевичем (таким же молодым, как и он сам), была как раз по упорному и несокрушимому характеру Эйдемана — удержать противника, перемолоть его живую силу, не дать продвинуться дальше, сбить темпы его наступления, чтобы затем, собрав силы, в ближайшее время самим перейти в решительное контрнаступление.

Пока дивизия Эйдемана вместе с другими частями сдерживала натиск деникинских войск, командование Южным фронтом и армией успело сколотить под Орлом ударную группу войск, на долю которой и выпало решить исход дела в пользу Красной Армии. Имена этих соединений золотыми буквами записаны в истории наших Вооруженных Сил: Латышская стрелковая дивизия, Эстонская стрелковая бригада, отдельная бригада Павлова и бригада червонных казаков Примакова.

С середины октября разгорелось знаменитое Орловско-Кромское сражение, невиданное до сих пор по своим масштабам и ожесточению.

В решающие дни командарм Уборевич счел необходимым поставить перед командованием фронта вопрос о переводе Роберта Эйдемана на один из самых ответственных участков — фланг армии, где намертво держала оборону 46-я стрелковая дивизия. Против нее дралась сильнейшая дроздовская дивизия. Приняв командование 46-й, Эйдеман в результате мастерского маневра наголову разбил дроздовцев у Севска и вынудил к отступлению весь левый фланг 1-го Добровольческого корпуса белых. А тем временем спокойная за свои фланги Ударная группа гигантским молотом дробила и крушила деникинцев на главном направлении.