Мелисса Натан - Гордость и предубеждение Джасмин Филд

• Название: Гордость и предубеждение Джасмин Филд
• Автор: Мелисса Натан
• Издательство: Ред Фиш. ТИД Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-483-00147-8

Молодая остроумная журналистка Джасмин Филд ведет собственную колонку в популярном женском издании, да к тому же она только что получила желанную роль Лиззи Беннет в благотворительном спектакле по сценической версии романа «Гордость и предубеждение». Как она и предполагала, режиссер этого спектакля, Гарри Ноубл — любимец публики и обладатель «Оскара», — оказывается весьма неприятной личностью. Джасмин начинает собирать сенсационный материал для своей колонки и надеется славно поразвлечься на репетициях. Однако все не так просто…

* * *

Давно известно, что мужчине с непомерно раздутым самолюбием нужна женщина, способная ему это самолюбие хорошенько подрезать.

Молодая остроумная журналистка Джасмин Филд ведет собственную колонку в популярном женском издании, да к тому же она только что получила желанную роль Лиззи Беннет в благотворительном спектакле по сценической версии романа «Гордость и предубеждение». Как она и предполагала, режиссер этого спектакля Гарри Ноубл — звезда Голливуда, обладатель «Оскара» и любимец публики — оказывается при ближайшем рассмотрении весьма неприятной личностью. Джасмин начинает собирать сенсационный материал для своей колонки и надеется славно поразвлечься на репетициях. Да к тому же она, похоже, встретила свою судьбу — обаятельного компанейского актера, рядом с которым сноб-режиссер выглядит совсем уж карикатурно. Однако все не так просто…

Вечная история о тщеславии и ущемленной гордости, истинных и ложных ценностях и об обретении себя самого через любовь и творчество.

---

— А я и не знал, что ты у нас неудавшаяся актриса! — покровительственно пропел он. Можно подумать, что у Джаз меньше прав прийти на прослушивание, чем у него самого. Гилберт присел рядом.

Ей так нестерпимо хотелось осадить его, заявив: «Как, впрочем, и ты», — но Джасмин прекрасно понимала, это лишь умалит ее достоинство. Что очень огорчало девушку.

Так что она просто улыбнулась и сказала:

— Ну, зато теперь ты знаешь обо мне все.

— Боюсь, не все, — самодовольно улыбнулся Валентайн. — Как дела в вашем милом маленьком дамском журнальчике?

Джаз вполне могла бы напомнить ему общеизвестную статистику: читательская аудитория «Ура!» — ее «маленького дамского журнальчика» — была на три четверти миллиона больше, чем у его элитного журнала. Но вместо этого она лишь глубоко вздохнула и сдержанно произнесла:

— Неплохо, спасибо.

— Вот и замечательно, — проворковал он.

— А как дела в мире театральной журналистики, где все отличаются тонким художественным вкусом?

Гилберт тяжело вздохнул, потер глаза пухлыми, белыми руками, но тут же спохватился — лучше этого не делать, так как набриалиненные волосы спадали прямо на глаза. Джаз заволновалась: уж не намерен ли он случайно пробоваться на роль Дарси?

— Архиплохо. Никто не ценит того, что мы делаем. Но, — стоически признался он, — моя работа мне нравится. Жить без этого просто не смог бы.

— Конечно, не смог бы.

— Ты так хорошо меня знаешь.

Джаз с грустью кивнула.

Валентайн покровительственно похлопал ее по руке, которую девушка тут же отдернула — внезапно зачесалась щека.

— Ну так признайся, какую же роль ты хотела бы получить?

Джаз засмеялась.

— Да я просто так пришла — набраться опыта.

— Ага! — воскликнул Гилберт, обличающе тыча в нее перстом. — Ты здесь, чтобы собрать материал для своей колонки! «Работая с Гарри Ноублом». Или что-нибудь в этом роде! Молодец, девочка! Я сделал то же самое в прошлом году, когда устраивали прослушивание для желающих играть в спектакле «Где же моя другая нога?» в театре «Лягушка и гончая». Я написал очень-очень смешную статью. Ну просто блеск.

Джаз с трудом выдавила из себя улыбку. Почему Гилберт оказался здесь, можно было не спрашивать — и так ясно. Конечно, он слегка побаивается Гарри Ноубла, но в то же время надеется неплохо заработать. И еще Джасмин была уверена, что в глубине души Валентайн всегда хотел быть актером, — обычное дело для журналистов, работающих в театральной среде.

— Ты, конечно же, понимаешь, — вкрадчиво сказал Гилберт, — что я лично знаком с Гарри Ноублом.

Джаз вопросительно подняла брови, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы вдохновить Гилберта и дальше развивать эту тему.

— Тебе ведь известно, что его тетка, мадам Александра Мармедьюк, — произнеся это имя, Гилберт скорбно потупил свой взор, будто она уже почила в бозе, была святой или что-нибудь в этом роде, — покровительствует нашему журналу? Без нее вся моя жизнь потеряла бы смысл. Ни одно другое периодическое издание, ты прекрасно это знаешь, не относится с таким благоговением к театру, как наше. — Джаз поморщилась. — Я обязан мадам Александре своим благосостоянием, а значит, и жизнью. Она просто удивительная женщина. А как она в тридцатые годы играла Офелию!.. — Он закрыл глаза, словно предаваясь воспоминаниям. — … Лучшая Офелия всех времен. Никому и никогда уже не превзойти ее, — шепотом заключил он и благоговейно замолчал.

Джаз кивнула, прикидывая, уж не та ли это постановка, когда на Офелии был парик, походивший на дохлого осьминога.

— Но, понятное дело, — продолжал Гилберт, придя в себя, — что она и племянник, — для пущего эффекта он помолчал, — не разговаривают друг с другом.

Глаза Джаз загорелись. Ага, эксклюзивная информация.

— Как это? — спросила она.

— А ты разве не знала? — Гилберт не мог скрыть восторга. Конечно же, он прекрасно понимал, что вообще-то неразумно делиться такой драгоценной сплетней с коллегой-журналисткой, не оговорив прежде условий, но соблазн поразить Джаз оказался слишком велик. Да и в любом случае (и это Валентайна расстраивало) он ничего не мог заработать на этой информации — слишком велик был риск, что мадам Александра обнаружит, кто был ее источником. Но в один прекрасный день, кто его знает? Может быть, Джаз как-то и отплатит ему за это…

— Так и быть, но только между нами, — начал он как обычно, когда собирался продать нечто ценное мелкому писаке. — Много лет назад в их семействе разразился грандиозный скандал. В театральных кругах это общеизвестно, но никто — подчеркиваю: НИКТО, кроме меня — не знает некоторых важных деталей. Мало кому довелось бывать в девонском доме госпожи Мармедьюк. Ах, не работай я на эту замечательную женщину, я продал бы эту информацию за бешеные деньги. Да, дорогая, за бешеные деньги.

Джаз заулыбалась, глаза ее заблестели. Она ничего об этом не слышала.

И Гилберт уже открыл было рот, чтобы начать повествование, когда, к большому разочарованию Джаз, он вдруг откинулся на спинку стула и, уставясь на нее, принялся рассматривать девушку точно так же, как если бы он рассматривал картину.

— Знаешь, для меня действительно безумная радость снова тебя видеть, — сказал он, четко и раздельно произнося каждое слово, будто все, что он изрекал, тут же кем-то незримым записывалось. — Выглядишь обворожительно.

Джасмин овладело нестерпимое желание вскочить и с воем броситься прочь, но как раз в этот момент она увидела свою сестру Джорджию — широко улыбаясь, та шла прямо к ней. Джаз представила Джорджию Гилберту, надеясь, что ей как-то удастся отвлечь его от «безумной радости» и «обворожительности» и снова вернуть к интригующей сплетне.

— Ну как же, знаем, востребованная актриса, — заворковал Гилберт, вставая и целуя Джорджию в обе щеки. Эффектная красотка явно произвела на него впечатление, хотя он все же не смог сдержать свою натуру, так что «востребованная» прозвучало довольно ехидно.

Джаз объяснила, откуда она знает Гилберта, надеясь, что Джорджия уже давно простила ее за те бесконечные ночные разговоры, которыми она некогда мучила сестру, повествуя о своем увлечении им — это было еще на первой ее работе, в местной газете. Джасмин также надеялась, что Джорджия исчезнет на время, а она пока раскрутит Гилберта. К счастью, тот твердо решил не отходить от Джаз и снова сел рядом с ней. Вежливой Джорджии ничего другого не оставалось, как сесть рядом с ним. Гилберту, видимо, и в голову не приходило, что Джорджия не слишком-то счастлива находиться в его обществе. Но вместо того, чтобы оставить сестер, он десять раз подряд повторил шутку о мухоморе между двумя прекрасными розами, будучи уверенным, что Джаз наверняка от нее будет в восторге.

Джаз подмигнула Джорджии и обратилась к Гилберту.

— Значит, — сказала она, не отводя от него взгляда, — эта сплетня может стоить бешеных денег. Я правильно поняла?

Гилберт улыбнулся. Ему было приятно такое внимание со стороны Джасмин Филд. Он почувствовал, как тепло и ностальгия разливаются по его телу. Он решил еще немного потянуть, прежде чем поделиться своим секретом.

Валентайн еще раз оглядел ее:

— Подумать только, как это было давно. Даже не верится, — сказал он, глядя на Джасмин и качая головой. — Позвонила бы как-нибудь. Могли бы и пообедать вместе. — И помолчав, добавил: — И не только пообедать.

Притворно улыбаясь, Джаз посмотрела на дверь, судорожно соображая, как бы снова вернуть разговор к истории Гарри Ноубла и его тетки. Она знала, что, скорее всего, ей не удастся использовать эту информацию в своем журнале, однако журналистский инстинкт побуждал Джасмин не сдаваться и выманить секрет. Ей нравилось знать о людях больше, чем они подозревали.

И вдруг она заметила свою подружку Мо, которая направлялась прямо к ней. Лицо у Мо было очень мрачным. Даже не просто мрачным, оно выражало неописуемый ужас.

— Привет, — выдавила Мо, подойдя к Джаз.

Она даже не заметила Гилберта, который в это время был занят исключительно Джорджией. Пройдя мимо Гилберта и Джорджии. Мо плюхнулась рядом с подругой. Вид у нее действительно был ужасный. Тяжело вздохнув, она спросила Джаз:

— У тебя случайно нет аспирина?

— Так и знала, что ты что-нибудь да забудешь, — улыбаясь, сказала Джаз. — Успокойся, все будет хорошо. Представь, что ты ведешь урок.

— Думаешь, урок мне легко дается?

Мо резко встала и отправилась на поиски уборной. Джаз углубилась в чтение пьесы. Ей было интересно, как же удалось переделать в драму «Гордость и предубеждение». Когда Джаз училась в школе, этот роман Джейн Остин был ее любимой книгой, а юная героиня — Элизабет Беннет — вне всяких сомнений, одной из самых любимых литературных героинь. Подобно другим интеллигентным сентиментальным девочкам, она провела немало скучных дней в душном классе на уроках английской литературы, и вместо того, чтобы слушать, как учительница разбирает тему «Сюжет в романе Джейн Остин», она воображала себя Лиззи Беннет — взбалмошной, хорошенькой, гордой и бедной. «Теперь таких романов не пишут», — с тоской подумала Джасмин, читая текст.