Александр Теущаков - Путь "Чёрной молнии"

• Название: Путь "Чёрной молнии"
• Автор: Александр Теущаков
• Жанр: Исторический детектив

События, описанные в романе, происходят в Новосибирске во времена советской диктатуры, затрагивая факты массовых репрессий 1937 года в ЗСК (Западно-сибирский край) ведут к началу 90-х годов ХХ столетия. Нелегкая судьба досталась молодому парню, оказавшемуся жертвой судебной ошибки, и испытавшего на себе тяжесть Советских лагерей. Ради справедливости он вступил в тайную организацию «Черная молния». Не согласие со многими взглядами в уголовной среде и прогнившей советской, правовой системе, заставило его и друзей вступить в борьбу с несправедливостью. Ни один насильник и убийца малолетних детей, попавший в поле зрения организации, не уйдет от грозного приговора. Казалось бы, такая мрачная тема: «мир зоны и криминала», но даже в ней нашлось место благородству, дружбе и светлой любви. В романе «Путь Черной молнии» многое создано на реальных событиях, если в тяжелые времена перестройки существовала такая организация, как — «Белая стрела», то «Черная молния» была первооткрывателем в справедливом, народном гневе против коррупции и бандитизма.

---

— Не говори так, не должны их чекисты тронуть.

— Пусть будет по-твоему, если тебе легче от этой мысли, но ты реально оцени обстановку, борьба продолжается, Сталин убирает всю старую гвардию, они слишком мешают ему. Вопрос только в том, сколько будет террор продолжаться? Илья, послушай меня, в Михеевку нам пока нельзя соваться, я понимаю, что тебе хочется узнать о родне, но нас там ждут. Скрытые дозоры еще долго не снимут. У меня возникла идея, пока Петр и Михаил устраивают в пещере жилище, мы с тобой тайно проберемся в Томск.

— В Томск?!

— Конечно, мне нужно со своими людьми встретиться, и попробуем твоего НКВД-эшника отыскать.

— Романова?

— Да, возьмем его в оборот и заставим работать на себя, он будет доставлять нам сведения.

— О-о! Да ты недаром ел хлеб в контрразведке, мне эта идея понравилась, я могу этого гада прищучить, его кое-чем зацепить можно.

— А самое главное, он скажет, что с жителями Михеевки.

— Мирон, ты гений! Как я сразу об этом не подумал. Пойдем сейчас отдыхать, а утром все основательно продумаем. Рад, что мы с тобой нашли общий язык.

— Сейчас время тяжелое Илья, нам — русским офицерам раньше нужно было объединить свои силы, когда еще большевизм не был крепок, а мы с разными партиями митинги да собрания устраивали. Закон должен работать на людей, а не на кучку красных демонов. Время упущено, их идеология пошла в народ. Побольше бы таких, как ты, мыслящих людей в армии, можно было бы объединиться против красного террора. Кстати, все хотел тебя спросить, ты коммунист?

— В связи с чрезвычайными обстоятельствами добровольно выбыл из рядов ВКП(б). Так что Мирон, будь спокоен, я не жалею об этом.

Глава 5 Черная молния

В середине сентября 1937 года, около коммунального дома на Коммунистическом проспекте, в тени деревьев притаился мужчина. Он с вечера до поздней ночи наблюдал за дорожкой, ведущей к дому. За углом стояла пролетка, крытая тентом, ожидая запоздалого пассажира.

Старший лейтенант Романов возвращался поздно с затянувшейся вечеринки, устроенной в управлении НКВД по поводу очередного «закрытия» дела. Завтра «тройка» вынесет уже известный всем приговор и несколько десятков «врагов народа» будут обвенчаны со смертью. Операция, проведенная в конце августа, закончилась, правда майору Новикову было наложено взыскание, а Романов отделался устным предупреждением, за побег двух опасных преступников.

Пройдя по дорожке, ведущей через густо разросшиеся ранетки, Романов, слегка пошатываясь от выпитого спиртного, направился в свой подъезд. Померкло в глазах от нанесенного по затылку удара, а затем сплошная тьма. Очнулся он от тряски, его везли в связанном состоянии в пролетке. Сидящий рядом мужчина, увидев, что он пришел в себя, поправил кляп во рту Романова и сказал на ухо:

— Веди себя спокойно, если не хочешь, чтобы я тебя пристрелил, — он ткнул офицера стволом в бок. Затем Романову завязали глаза и, стащив с пролетки, повели куда-то. Повязку сняли, когда усадили на стул в тускло освещенной керосиновой лампе комнате. Наган конечно у него забрали и соответственно документы. Он разглядел мрачное лицо мужика, обросшее щетиной, и от удивления заерзал на стуле. Романов узнал Илью Михеева и замычал. Ему освободили рот и приказали молчать.

— Не ожидал? А я за тобой пришел, час расплаты настал.

— Ты?! Как это возможно?

Со спины кто-то хлопнул его по шее:

— Нам с тобой некогда лясы точить, так что отвечай четко, не захочешь говорить, камень к ноге привяжем и в Томь.

Щелкнул механизм револьвера и Романов понял, что минуты его сочтены. Что бы оттянуть время, он согласился ответить на все вопросы.

— Что стало с моей семьей?

— Твоя мать и сестры отправлены в шестую колонию.

— Без следствия и суда?!

— Сейчас это быстро решается, сначала арестованных отправляют в лагерь, потом ему на подпись приносят приговор.

— Сколько?

— Чего сколько?

— Какие срока дали моим родным? И где мой отец?

— Я не знаю Илья, а отца твоего отправили в Колпашево.

— Зачем?

— Не знаю, это было распоряжение Овчинникова.

— Что с моей женой и детьми?

— Они в Новосибирске, но мы ничего о них не знаем.

— Остальные мои родственники где?

Романов не нашел, что ответить сразу, и получил сзади удар по шее.

— Их отправили в Новосибирскую и Колпашевскую тюрьмы, в нашей, по улице Ленина, не хватает мест.

— Изверги, — прорычал Мирон и спросил Михеева, — он тебе еще нужен?

— А на что он мне — этот предатель, пускай его в расход.

Мирон набросил мешок на голову старшего лейтенанта.

— Подожди Илья, помилосердствуй.

— Где твоя милость была, когда ты меня и Михеевских жителей арестовывал?

— Мы люди подневольные, ты же знаешь, что бывает за невыполнение приказа, сам служил. Илья, пожалей, я пригожусь тебе, вот увидишь, от меня пользы от живого будет больше, чем от мертвого.

Мирон снял мешок и развязал руки Романову.

— Подписывай, — Илья протянул лист с машинописным текстом.

— Что это?

— Документ о сотрудничестве с РОВС.

— Вы спятили?! Лучше сразу меня убейте, чем это потом сделает трибунал.

— Воля твоя, — сказал Мирон и накинул мешок на голову Романову. — Встать! Руки назад! Иди вперед.

НКВД-эшник остановился, как вкопанный.

— Илья, у меня сын недавно родился…

— А у меня их двое, и что дальше?

— Какие сведения тебе нужны?

— Садись, продолжим разговор. Для начала соберешь на Овчинникова побольше информации: откуда прибыл в Томск, как проводятся казни людей, как избавляются от трупов? Затем будешь давать ход делам, которые я буду тебе подбрасывать.

— Какие дела?

— Разные, в особенности на районных представителей власти: председателей, активистов и прочей нечисти.

— Они же идут по партийной линии, нам — то НКВД они на что?

— Не рассказывай сказки, мы знаем, как вы умеете искажать факты и подделывать протоколы, так что тебе деваться некуда, если хочешь жить, будешь работать на нас. Что с Михаилом Коростылевым и его отцом?

— Отца вначале этой недели перевели в Новосибирск, а Михаил находится под следствием в подвале следственной тюрьмы.

— Что ему вменяют?

— Я особо не вдавался в подробности его дела, но как следователь повернет, так и будет.

— Вот тебе первое задание: следователь не должен найти в деле Коростылева Михаила состава преступления. Ты меня понял?

— Ладно, это будет не сложно. Вы, правда, состоите в РОВСе?

— В «Черной молнии».

— Что за организация, не слышал о такой?

— Поройся в Томских архивах гражданской войны, ты найдешь обязательно сведения о казачьей «Черной стреле» — вот оттуда тянется наш след.

— Значит, я был прав, подозревая тебя, как участника контрреволюционного движения.

— Подписывай давай, ишь разговорился, — Мирон ткнул Романова стволом нагана между лопаток.

НКВД-эшника довезли на пролетке до проспекта и высадили, на прощание Илья предупредил его:

— В твоих интересах помалкивать, мы найдем тебя, и не забудь раздобыть два документа, удостоверяющих нашу личность. Все, иди и моли Бога, что с тобой обошлись мягче, чем ты поступил с моей родней.

На днях состоялась встреча Балагурзина с его сослуживцем, он работал счетоводом на спичечной фабрике и время от времени, обменивался с конспиративным центром о состоянии дел организации. Все шло плохо, на самой фабрике прошли аресты, начиная от простых рабочих и заканчивая начальством. Нужно было срочно менять место работы, иначе и его арестуют. Передав ему важные документы, Мирон условился встретиться через неопределенное время, предупредив, что обосновался в одном из районов ЗСК.

В конце сентября Балагурзин и Михеев вернулись в пещеру на реке Черной. Друзья встретили их с радостью, соскучившись по ним.

Так как предстояли сильные морозы, Петр и Михаил построили небольшое жилище из молодых стволов сосенок, заткнули снаружи щели мхом, а изнутри обмазали глиной.

Илья рассказал Петру, все, что удалось узнать об их родне, одним словом — ничего утешительного, в тюрьме осталось всего два человека: Миша Коростылев и еще один дальний родственник Михеевых.

— Миша, возможно, скоро будет отпущен.

— Помнишь, Илюха, он отказался бежать с нами, как будто чувствовал, что его освободят.

— Как же, жди от красных упырей, отпустят они — это мы с Ильей постарались через одного НКВД-эшника, чтобы ему выписали пропуск на свободу.

— Ничего себе, вы, что в Томске, вербовали агентов-чекистов?

— Конечно, — хохотнул Мирон, — я теперь большой начальник и удостоверение имеется. Вот братцы, имея теперь при себе документы оперуполномоченного НКВД, можно навестить ваших старых «знакомых» в Михеевке. Мы с Михаилом будем играть роль начальников, а вы будете нас подстраховывать, — предложил Мирон.