Патрик О'Брайан - Остров отчаяния

• Название: Остров отчаяния
• Автор: Патрик О'Брайан
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2015

«Захватывающий сюжет, блестящая эрудиция, шпионаж, романтика, лихорадка на борту, крушение в высоких широтах, поединок кораблей — все это, помноженное на писательский талант, дает произведение, способное потягаться с любым шедевром морской прозы».

Кристофер Уордсворд («Гардиан»)

---

Он спал долго и глубоко, и был разбужен грохотом молотов по железу. Кузница уже находилась на берегу, добела раскаленная, а китобои вернулись на бриг.

Стивен редко видел Джека счастливее, чем в тот день за завтраком. Капитан сидел в большом салоне, попивая кофе, с подзорной трубой под рукой, чтобы в промежутке между чашками любоваться на превосходную кузницу.

— Даже в американцах есть что-то хорошее, — сказал он. — И когда я думаю о том бедном шкипере с его болью, пьющем утром чуток пива, у меня на уме послать ему мешок кофейных зерен.

— В Ирландии существует поговорка, — сказал Стивен, — что нечто хорошее можно обнаружить даже в англичанине — minic Gall maith[43]. Однако её не часто употребляют.

— Конечно, что-то хорошее в американцах есть, — сказал Джек. — Посмотри на поведение молодого Хирепата вчера. Я сказал ему об этом, когда мы разговаривали этим утром. На его месте, я испытывал бы сильное искушение. Что за удивительно красивая женщина, честное слово, и веселая, что мне в девушках нравится. Хотя сейчас она не выглядит такой веселой. Надеюсь, он не сказал ничего дерзкого. Мне кажется, нет, даже наверняка, на том китобое есть дезертиры. Вот Скенлан, старшина сигнальщиков на «Андромахе», всегда находился на квартердеке, поэтому я не мог ошибиться. И уверен, есть и другие.

— Я умоляю тебя, Джек, — устало сказал Стивен. — Умоляю, оставь их в покое. При нынешнем раскладе ты нанесешь непоправимый вред, вмешавшись. Молю, мой дорогой Джек, просто сиди в хорошем удобном кресле, пока они не уйдут. Я говорю с грустной и трезвой серьезностью.

— Хорошо, — сказал Джек, — я сделаю так, как ты говоришь, хотя ты не можешь себе представить, как нужны мне люди. Отличные моряки, матросы китобоя, милый Боже! Ты уходишь?

— Иду рвать зубы шкиперу.

— Они уже вырваны, — воскликнул Джек. — Его кузница стоит на пляже, ха, ха, ха! Что ты на это скажешь, Стивен?

Стивен ничего не сказал ему, а тем более Хирепату, пока они гребли к «Лафайету». Вельботы доставляли последние сетки с зеленью и яйцами, и их команды дружелюбно и с теплотой окликали гостей, когда Стивен поднялся на борт. Младший помощник встретил его известием, что капитан только что проснулся — они думали, что он умер ночью, — и, говоря за себя и своих товарищей, помощник спросил, не хочет ли доктор поторговать. Например, поменять кофейные зерна на свинью, отличную маркизскую свинью на двести сорок фунтов.

— Я не имею никаких видов на свинью, сэр, но если вы хотите немного зерен, то под сиденьем в лодке найдете небольшой мешок. Я пройду прямо к капитану.

Патнем быстро возвращался к жизни, как и его зуб. Опухоль уменьшилась — зуб созрел для удаления, и одним длинным, твердым, скручивающим движением Стивен вырвал его, оставив капитана сидеть с открытым ртом и таращиться на окровавленный клык. Затем Стивен перешел к другим пациентам, и еще раз отметил, что люди, которые перенесут серьезную операция, даже ампутацию, с благородной стойкостью, и вынесут худшее, издав не более, чем непроизвольный стон, становятся необъяснимо робкими, усевшись на стул и услышав приказ широко раскрыть рот. Если боль не экстренная, то, оказавшись уже на стуле или в последний час ожидания, многие изменят свое решение, станут уклончивыми и бесшумно испарятся. Покончив с зубами, он принял участие в перевязке вчерашних ран, снова объясняя, что именно должно быть сделано потом: он не хотел потерять ни одного из них из-за недопонимания, и повторил так часто, так часто, что испугался выдать свою цель. И так бы произошло, не витай Хирепат где-то далеко.

— Вы, кажется, несколько расстроены, коллега, — заметил Стивен. — Будьте так добры, повторите основные моменты, на которые я указал.

— Прошу прощения, сэр, — ответил Хирепат, исполнив приказ с умеренным успехом. — Я плохо спал прошлой ночью, и плохо соображаю.

— Вот запах, что оживит вас, — сказал Стивен.

Весь корабль был пропитан ароматом свежеобжаренного кофе, или, скорее, опаленных на раскаленной сковородке зерен.

Они закончили перевязки, и Стивен сделал несколько общих замечаний в отношении лекарств, которые оставлял в аптечке китобоя: говоря о сурьме, он возражал против обычая называть её ядом и запугивать молодых практикантов.

— Конечно, сурьма — яд, при неправильном использовании. Но мы не должны попадать в плен к словам. Есть моменты, когда нужно использовать сурьму, и многие другие вещества с пугающими именами. Это очень глупо, колебаться из-за простых слов, мистер Хирепат, категорического императива, введенного извне теми, кто не знает внутренней природы, всю сложность случая.

Он говорил еще о необходимости ясной головы, свободной от предубеждений и чужих предвзятых представлений. Об уме, что способен судить сам и выбирать из двух зол меньшее, независимо от устрашающего названия. Тут их пригласили выпить кофе с капитаном.

Отсутствие боли и наличие кофе сделали мистера Патнема гораздо более приятным собеседником. Он лестно отзывался о способностях Стивена, и благословил свою звезду, которая привела его на Отчаяние, хотя, когда он увидел здесь «Леопарда», то едва не повернул назад. И повернул бы, да только прилив находился в верхней точке, ветер в лицо, и не имелось никакой другой известной ему защищенной гавани с подветренной стороны и зеленью поблизости. Он полагал отплыть сегодня с отливом, примерно с восходом луны, и просил доктора Мэтьюрина принять эти уже выделанные шкуры морской выдры, которые они захватили на Камчатке, кусок амбры и зубы кашалота, в знак признательности за проявленные доброту и мастерство.

— Соглашайтесь с ним, — сказал Рубен.

Стивен пробормотал подходящий ответ, но отметил, что сейчас не прощается: он посетит своих пациентов еще раз, прямо перед отплытием, чтобы убедиться, что все хорошо и, прежде всего, дать капитану Патнему самые полные инструкции по дальнейшему уходу — дело величайшей важности, поскольку у них на борту нет хирурга. При этих словах он с глубоким удовлетворением отметил, что лицо капитана Патнема одеревенело, не выражая ничего, а Рубен уставился под ноги.

— Но постойте, — сказал он, подумав. — Думаю, что должен все-таки попрощаться: в этих вопросах мистер Хирепат настолько же компетентен, как и я, и он зайдет вечером. Да, мистер Хирепат придет вместо меня. Прощайте, господа, желаю вам самого благополучного плавания домой в Штаты.

— Доктор Мэтьюрин, я бы очень хотел поговорить с вами наедине, если возможно, — тихим, обеспокоенным голосом сказал Хирепат, когда они погребли обратно.

— Может, после того, как снова пройдемся по сундуку, во второй половине дня. Возможно, мы сможем высвободить вашим соотечественникам немного асафетиды. От уныния нет ничего для моряка лучше, чем асафетида.

Тема асафетиды с примерами различных смесей продолжалась, пока гребли к «Леопарду», где Стивен поднялся на борт, попросив Хирепата отправиться на берег (по-прежнему наполненный звоном молотов и ревом горна) и посмотреть, сколько лекарств осталось в хижине и, раз уж он будет там, передать миссис Уоган, что доктор Мэтьюрин с удовольствием зайдет к ней после обеда. Он полагает, у мистера Хирепата все еще был запасной ключ.

Несмотря на крайне приподнятое настроение в кают-компании — все говорили разом, даже капитан присутствовал, смеясь и поглощая суп из альбатросов, нежное мясо морского слона, оладьи из тонкоклювого буревестника, — для Стивена и Хирепата обед не показался слишком привлекательным: оба вяло ковыряли то немногое, что положили в тарелки, пряча куски мяса под сухарями. Всякий раз, когда Стивен смотрел в другой конец стола, то обнаруживал, что взгляд Хирепата сосредоточен на лице Джека, и по мере продолжения обеда Стивен тревожился всё сильнее и сильнее. Если Хирепат изменит решение сейчас, с почти уже отплывшим китобоем…

— Капитан Мур, — обратился он сквозь шум. — Вы плавали с принцем Овернским, не так ли? Расскажите, что это за человек?

Указанный джентльмен был одним из немногих французских офицеров-роялистов, служивших кэптеном в Королевском военно-морском флоте, а его замкнутость и отстраненность стали на службе притчей во языцех.

— Ну, относительно этого я не многое могу рассказать, — ответил Мур, сменив улыбку на серьезный взгляд. — Никогда не видел его в битве, хотя, несомненно, он вел бы себя очень достойно, и нечасто наблюдал его вне службы, как понимаете. Он находился в непростом положении, сражаясь против собственной страны, и, с точки зрения своих офицеров, держался особняком. Полагаю, ему не хотелось рисковать услышать, как мы, охваченные весельем, потешаемся над Францией…

Тут его прервал мелодичный лай ньюфаундленда Баббингтона, и разговор вернулся к общим темам — то были рулевые петли и скобы с проушинами, заглушившие итоговые наблюдения Мура, который закончил их в виде пантомимы, в знак неодобрения качая головой. Стивен был вполне удовлетворен результатом рассказа, но это удовлетворение исчезло в конце трапезы, когда пили за здоровье короля. Хирепат осушил стакан, присоединившись к общему «Боже, благослови его» с, казалось, необычным подъемом, и Стивен с тревогой вспомнил, что отец Хирепата из лоялистов — человек с глубоким чувством преданности. Сколько из оного передал он сыну?