Фолькер Райнхардт - История Швейцарии

• Название: История Швейцарии
• Автор: Фолькер Райнхардт
• Издательство: Весь Мир
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7777-0532-7

В своей небольшой книге профессор Фрибургского университета Фолькер Райнхардт сумел дать очень емкий и критический обзор швейцарской истории. Она позволяет составить отчетливое представление и о главных этапах истории этой небольшой альпийской страны, и о неповторимых особенностях ее государственного, политического, конфессионального устройства.

Одна из старейших демократий мира, Швейцарская Конфедерация отстояла свою независимость и свое уникальное положение в Европе во времена Средневековья и выдержала свой нейтралитет в эпоху мировых войн XX века. Ее история учит умению сочетать интересы разных регионов, кантонов, общин (в Швейцарии существуют четыре государственных языка) ради сохранения единства страны. В книге показано, как интеграционные процессы, протекающие в Европе, влияют на традиционую швейцарскую самобытность.

---

Вовлеченным в основной поток европейского развития оказалось формирование не только конституционных принципов Берна, но и его правящего слоя. На протяжении XV столетия в этом процессе соединились два сегмента, первоначально ясно отделенные друг от друга: старые семьи дворянства, изначально проживавшего в стране и определявшего судьбы города с момента его основания, с одной стороны, торговцы и ремесленники, разбогатевшие и благодаря этому вставшие выше своих товарищей по цеху, а также представителей унаследованных профессий — с другой. Эти классические преуспевшие слои городского общества, как и повсюду, ревностно стремились и в Берне уподобиться по стилю жизни и социальному престижу более знатной первичной элите. Процесс слияния элит продвигался на Ааре не только быстро, но и, — по сравнению с итальянскими городами за полтора столетия до этого — менее конфликтно. Так в конечном счете сформировался руководящий политический слой, который вел подобающую своему положению жизнь в политике, например, в качестве фогтов области, находившейся в подданстве у города. Обладая доходами от земельной собственности и судебной властью как доказательством своего исключительного положения, он претендовал для себя на честь, приличествующую представителям знати. К более древней, аристократической составной части этой бернской элиты принадлежали семьи с такими звучными именами, как фон Бубенберг, Эрлах, Шарнахталь и Халльвиль, ко второму, более позднему сегменту — фон Дисбах, Ваберн и Ваттенвиль. Вывод о том, что границы происхождения (даже если они еще долго оставались живыми в памяти) стали преодолимыми, можно сделать из брачных отношений. Браки со старой элитой подтверждали в случае, если речь шла о парвеню, восхождении, у начала которого стояли успех в ремесле, затем во внешней торговле и банковских операциях, а в качестве блистательного завершения часто обретение дворянского титула наряду с судебной властью. Все эти этапы некоторым удавалось проходить на протяжении одного-двух поколений, иногда в течение немногих десятилетий.

Параллельно с преобразованием правящего слоя изменилось и его положение на селе. Об этом шла речь во время так называемого Бернского спора между знатью и бюргерско-ремесленными слоями (Bemer Twingherrenstreit) (1469–1471). Права дворянства проистекали из землевладения и охватывали судебные полномочия, а также, кроме того, призыв в военные походы и право взимания налогов. Данные преимущества вошли в конфликт с притязанием города на управление единой территорией. Результатом стал компромисс. Хотя город и сосредоточил в своих руках важнейшие полномочия, но у знатных семейств на селе сохранились социальный престиж и важные привилегии, прежде всего осуществление подсудности низшего уровня, выгодной благодаря денежным штрафам, но скорее второстепенной с точки зрения государственного суверенитета. Неудержимо разраставшаяся территория Берна, которая около 1470 г. простиралась от Цофингена на северо-западе до озера Билль и Лаупена на западе, а также далеко на юг до гор, управлялась знаменосцами, окружными начальниками и прежде всего ландфогтами. Эти должностные лица, избранные Малым советом, представляли авторитет города в повседневной жизни, распоряжались доходами, осуществляли правосудие и охраняли военные интересы города. Но в сравнении с другими европейскими странами более своеобразно выделялись опросы подданных, чем эта администрация. Опросы начались в 1439 г. и продолжались с нерегулярной последовательностью до XVI столетия. Они имели чисто консультативный статус, то есть по их итогам не принимались решения, обязательные для городской власти. Тем не менее, когда дело доходило до принятия решений по деликатным вопросам войны и мира, а также о налогах и снабжении, опросы должны были создавать специфический климат патриархального взаимопонимания и таким образом предотвращать открытые волнения. Городские советы Берна могли таким способом избегать также принятия непопулярных решений или оправдывать их.

При некоторых различиях в частностях основные принципы распределения и осуществления власти в остальных городах Конфедерации были одинаковыми. Это относится и к полной противоположности «аристократического» Берна — «городу цехов» Цюриху. Здесь возможность пробиться для новых семей и получить шанс на участие в административной власти была (и оставалась до 1798 г.) большей, но тенденция к ее олигархизации обозначалась едва ли менее отчетливо. В конце XV столетия система управления Цюриха также включала Большой и Малый советы. Пятьдесят членов последнего распределялись в соотношении 36: 14 среди цехов и так называемой гильдии констаффлей, общества знатных родов. В предшествующие десятилетия в ней произошел такой же процесс слияния, который имел место на Ааре. Напротив, процедура выборов на должности и в советы обнаруживала примечательные различия. Так, два бургомистра (также входившие в Малый совет) и остальные 20 членов городского совета избирались Большим советом, другие — собраниями цехов и констаффлями. Таким образом, «базисные организации» обрели немалое влияние на состав руководства города. Правило заключалось, правда, не в оппозиции снизу, а в ежегодном утверждении малых советов. В то же время представители малых советов получали место в Большом совете, причем вместе со 144 депутатами 12 цехов и 18 представителями констаффлей. Но все они избирались не обществами в целом, а их представителями в советах и утверждались Большим советом.

Как и в Берне, эта конституционная модель при всей открытости «вниз» соответствовала интересам ограниченного политического класса. Даже если в кризисных ситуациях принятие особенно важных решений — для достижения возможно большего консенсуса внутри городских стен — передавалось Большому совету, в обычных условиях направление политики определял относительно четко очерченный правящий слой. Так как, подобно Берну, членство в цехе не было связано с работой по какой-либо профессии, то со временем и в Цюрихе признаками принадлежности к правящей элите стали получение земельной ренты и исполнение определенной должности. Чем более какой-либо город вслед за Берном расширял свою сельскую сферу подданства, тем острее и для него становилась проблема урегулирования конфликтов с округом. В конце-то концов городскому населению, насчитывавшему примерно 5000 человек, противостояло сельское население, превосходившее его в 11 раз — соотношение, которое с учетом скромной полицейской силы делало необходимой процедуру нахождения компромиссов. Поэтому, как бы ни подчеркивали цюрихские советы законность своей полноты власти, в периоды внутренней напряженности и внешней угрозы, прежде всего между 1490 и 1555 гг., и они стремились вникнуть в настроение сельской округи и добиться ее согласия. Подобные задачи решали в более спокойное время и ландфогты, которые в остальном осуществляли, по меньшей мере теоретически, свои обязанности в качестве представителей полной и неурезанной городской власти. Как правило, однако, посланцы метрополии не вторгались слишком глубоко в сельскую повседневность. Если важнейшие интересы города — верховная власть в судебной, налоговой и военной сферах — оставались обеспеченными, то заведенный административный порядок исполнялся во взаимодействии со слоем сельских уважаемых людей, на который ландфогты опирались и при избрании своих помощников. К тому же городские и сельские элиты находили общий язык из-за объединявшего их страха перед неимущими сельскими низами.

Сцена клятвы, изображенная Шиллером в «Вильгельме Телле», соответствует опыту жизни сельской общины в Центральной Швейцарии. Собрание селян, обозначаемое понятием сельской общины, появившимся только в XVI столетии, не в последнюю очередь мифологизировано потому, что оно со своими вариациями простирается и в политическую практику XXI столетия — в виде акта свободного формирования воли под свободным небом, а значит, пред Оком Господа, с благосклонностью небесных сил. В «идеологию сельской общины» входит, далее, ее характеристика как самой настоящей первоначальной формы мудрой демократии, направляемой рассудительными должностными лицами на пользу общему благу. Таким способом эта демократия оказалась в состоянии избегать эксцессов, сопряженных с ее афинским происхождением — демагогии, войн и внутренних волнений. Предпринятые в этом смысле попытки доказать наличие преемственности, не пресекавшейся с самых ранних времен, а также вывести собрание селян из германского «тинга» («Thing»[14]) остались безуспешными. Согласно современному уровню знаний, сельская община Центральной Швейцарии сформировалась в связи со сменой элит в XIV столетии. Поэтому она как проявление необычного расширения привилегий участия в политической жизни относится не столько к формам, предшествующим современной демократии, сколько вписывается, скорее, в контекст сословных собраний, которые примерно в то же время возникли на княжеских территориях в качестве органов участия в управлении, особенно в установлении налогов.